Чума в Бедрограде

Андрей самый младший, он вечно подтрунивает, что Гошка, мол, состарился и запаршивел, а Гошка вечно отшучивается — надоело, мол, новые болячки в родную гэбню таскат’.

 Фаланга легенды проглотил, как пришёл, так и ушёл, а сегодня — бац! — извещение об экстренной проверке служебных помещений Бедроградской гэбни.

И такое тоже бывает, и обычно с бухты-барахты, фалангам-то в голову что только ни взбредёт. Пуст’ себе проверяют, сколько влезет, но что ж так не вовремя? Сейчас-то в паре-тройке служебных помещений Бедроградской гэбни лежат вирус и лекарство. Хорошо лежат, вирус вон запрятан между швабрами и вёдрами по каморкам уборщиков на больших складах, чтоб никто-никогда-ничего.

Но всё равно, едва взглянув на извещение, Гошка, Соций и Бахта Рука рванули врассыпную из кабинета. Фаланги — породистые ищейки, натасканные на чужие промахи. Ничего не знают, не могут знат’, не подозревают даже, а всё равно вынюхают, что не так.

У другого состава, но уже при Бахте Руке, нашли как-то оставшиеся от предшественников взрывные устройства в Институте государственной службы, о которых тогдашняя Бедроградская гэбня слыхом не слыхивала.

И как нашли?

Экстренная проверка служебных бла-бла-бла: фаланга споткнулся о половицу, ни с того ни с сего стал её отдират’, заметил посторонний объект, оказалос’ — взрывчатка. В середине тридцатых заложена, но даже бабахнут’ ещё можно, реагирует на какие-то там частоты.

Вот как они это делают?

Нюх, иначе не объяснишь.

Так что — пулей на склады, пробирки по карманам и на частные квартиры. Лекарство в три пары рук не утащишь, да и не надо — мало ли, лекарство. За лекарство цеплят’ся особо не будут, лишь бы вирус подальше запихнут’.

Бахта Рука слёту припарковался у самого входа, выскочил из такси и похолодел: в отдалении, за мохнатыми, не облетевшими пока кустами стоял грузовик. Обычный, нормальный грузовик, ничем не примечательный.

Ничем, кроме того, что эту модел’ Бедроградская гэбня в том году ещё списала — она без блокируемого дифференциала, на таких пуст’ Столица катается по своим чистеньким пригородам, а у нас, в Бедрограде, на просёлочных дорогах топи, в которых тяжеловесы то и дело вязнут.

Не должно быт’ этого грузовика у нашего склада!

Бахта Рука на секунду завис, мучаяс’ выбором: бежат’ или не бежат’ смотрет’ номера. Если на нём приехал фаланга (фаланга на грузовике, мда), то номера никого не волнуют — наоборот, надо быстрей внутр’, изымат’ вирус из-под носа у проверки, пока возможност’ ест’. Если не фаланга, если кто-то другой сунулся — стоит знат’, кто. Хотя бы по фальшивым номерам попробоват’ разыскат’ незваных гостей.

Бахта Рука не считал всех кругом врагами, но твёрдо знал, что к Бедроградской гэбне много у кого ест’ вопросы, которые нельзя задат’ в мирной форме. Так сложилос’.

Но лучше будет за номерами послат’ кого-то из охраны, всё-таки первоочередная задача — вирус.

Бахта Рука торопливо дёрнул на себя двер’.

За дверью, на положенном месте как раз стоял охранник. Сразу же признав Бахту Руку, он выпучил глаза, кивнул на узенький коридор справа и показал ладон’ с загнутым большим пальцем.

Загнутый большой палец — четыре вытянутых.

Четыре. Четвёртый.

Охранника Бахта Рука едва не сбил с ног, устремившис’ в коридор.

Там подсобки! То ест’ — швабры и вёдра, между которыми запрятан вирус. И идёт туда не фаланга, а Силовой Комитет — четвёртый уровен’ доступа с автоматами наперевес.

Очен’, очен’ плохо.

Фаланги — ищейки, Силовой Комитет — псы запрещённой до Революции из-за европейских постулатов Неагрессии бойцовской породы. Бойцовские псы на службе у ищеек — появляются только тогда, когда ищейка уже выследила жертву, и рвут её в клочья.

Проверки проводят фаланги. Силовой Комитет — конфискации по приказу фаланг.

Завидев впереди шест’ спин в кожаных плащах, Бахта Рука сбавил шаг. Неспешно нагнат’, сдержанно кивнут’ и непонимающими глазами смотрет’, что они будут делат’.

Никто даже не спросил Бахту Руку, как он тут оказался. Жетон предъявлят’ не пришлос’ — тавра без косы из Бедроградской гэбни опознают обычно с одного взгляда. Обнаглев, он сам поинтересовался, какого лешего к ним наведывается Силовой Комитет.

— Не обсуждается, — отбрила его спина, идущая первой, и, сверившис’ с планом склада в руках, повернула на развилке как раз туда, где притаилас’ каморка с вирусом.

Плохо, хуже не бывает.

Пока кожаные плащи вскрывали двер’, простукивали стены и снимали кафел’, Бахта Рука стоял на расстоянии трёх шагов и думал, что они с Гошкой и Социем собиралис’ сегодня сделат’ передышку от эпидемии и даже от поисков Андрея.

Короткую, на пару-тройку часов и только к вечеру, но обязательно сделат’. Выкинут’ всё из голов — тех трёх, что осталис’ от Бедроградской гэбни, — потянут’ джин или ещё какое небыстрое пойло. В заведение, правда, не сунешься: эпидемия контролируемая, но может и самовольно доползти до любого бара, ресторана, кафешки — четвёртый ден’ вед’ город травят. Зато, когда не в заведении, можно по бутылкам пострелят’, тоже был бы отдых.

Отменяется отдых.

Бетонная пыл’ так и норовила забит’ ноздри, клубилас’ в воздухе — кожаные плащи с их разлетающимися полами всё не давали ей осест’. Осколки кафеля сыпалис’, как полчаса назад брызги из-под колёс.

Сначала снимали кафел’, тепер’ б’ют, не осторожничают. Бахта Рука для профилактики прикрикнул: порча служебного имущества, полегче. Его проигнорировали.

Он был в ступоре, таком странном после всех сегодняшних гонок на такси — вязком, липком, приставучем, как дерьмо канализаций, принадлежащих Университету. Сейчас кожаные плащи наткнутся на нишу с пробирками, как пит’ дат’ наткнутся, они же её так усиленно ищут. У них распоряжение от фаланг. Никто не говорил этого Бахте Руке, но и так понятно — Силовой Комитет не крошит чужой кафел’ без их отмашки.

Но как, откуда фаланги прознали про вирус?

Вообще про вирус, леший уж с точным — до конкретной каморки — местонахождением запасов.

Вся затея с эпидемией держалас’ в строжайшем секрете, всё, что могли, делали сами, без привлечения лишних людей. И ладно бы вой подняли какие-нибуд’ врачи — заметили там неладное, взяли анализы, увидели заразу в микроскоп, обратилис’ в Медицинскую гэбню, минуя городские власти. Это представимо, этого они ждали — хотя и не на четвёртый ден’, рано. Но фаланги?

Фаланги не шибко дружны с Медицинской гэбней, через врачей к фалангам сведения бы не утекли. А если и утекли бы — всё равно в микроскоп не разглядишь, откуда родом зараза и в какой подсобке её хранят.

Белые осколки кафеля и чёрные кожаные плащи — как всё это может быт’ настоящим? Может быт’, Бахта Рука отключился за рулём и видит сон, глупый и нелогичный, порождённый взвинченными нервами? Может быт’, в каморку и в сон сейчас вообще шагнёт Андрей, извинится за опоздание и так, между прочим, расскажет, где его искат’, когда Бахта Рука проснётся?