Чужая семья генерала драконов

— Своим молчанием ты делаешь только хуже, — выпалила я.

— Могу сказать тебе то же самое, волчица. Рассказала бы, что тебя так пугает, может, и нашли бы общее решение.

— Или не нашли, — не удержалась я. — Я тебя знаю всего несколько дней. И при этом ты выказывал ко мне презрение только потому, что я волчица. Но Боги посмеялись над тобой, Вегарт, только я не верю, что такая глубокая ненависть проходит без следа.

Он склонился ниже. На лице генерала заходили желваки.

— У меня есть причины ненавидеть волчье племя, истинная моя, — процедил он, — но к тебе это не имеет никакого отношения. А девочка твоя и вовсе в бабку пошла. Ведьма. Её отец пил слишком уж много зелья, наверное, страстно хотел сына с ведьминской силой и волчьим оскалом. Но не вышло?!

— Я не знаю, о чем ты говоришь...

— Мыло, Грета, — тяжело выдохнул он, — оно слишком дорогое для деревенской женщины. Какое-то время ты жила в богатом доме и унесла его оттуда.

— Не твоё дело, дракон! — вспылила я.

— Чьей любовницей ты была?! Скажи уже... Кто её отец?

— Мама? — в пылу ссоры мы не заметили, что Юниль снова вышла на крыльцо. — А дядя Вегарт о ком?

За её спиной возник тенью Льюис и очень недобрым взглядом одарил нас. Молодой дракон явно злился из-за нашей несдержанности.

— Не дядя, Юниль, а орин, — исправила я ее.

— А что с моим папой? Почему орин спрашивает о нем?

— Неважно, милая, — я не сводила гневного взгляда с Вегарта. — Его нет в живых, и ты сирота.

— Но ты же была его женой, я у бабушки спрашивала, и Руни подтвердил.

На её лице было столько непонимания. В этот момент я была готова удушить генерала.

— Эта история, малыш, очень запутанная. Но ты не беспокойся. Мы с мамой потом все тебе объясним, — он улыбнулся ей. — А пирожки ты для всех принесла?

— Да, — она кивнула.

Я по глазам видела, не удовлетворил её ответ Вегарта, будет докапываться до правды.

— Доволен? — шикнула на него. — Мало ей плевков в спину было за этим забором. Теперь и в собственном доме терпеть. Хочешь, чтобы я признала тебя истинным, дракон, но ведь тогда у тебя появится бастард. Готов слышать вечные шепотки, что твоя женщина до тебя успела нагулять ребенка?

Льюис, склонившись над Юниль, что-то ей прошептал и, взяв за руку, повел обратно в дом. Как же я была благодарна ему за это.

Всё же удивительно чуткий и сообразительный юноша.

— Нет, Грета, у меня никогда не будет бастарда. И об этом я тебе уже сказал. Всё остальное не сейчас и не здесь. Сплетни быстрее пожара распространяются по деревням. Что известно здесь, разнесется по всей округе и дальше. Я не просто воин, я первый генерал новой империи Севера. И поэтому мы будем с тобой решать проблемы за закрытыми дверями в поместье Снежных барсов. И именно оттуда и пойдут нужные мне слухи и россказни. Но я повторяю, бастардом моим Юниль не станет.

Открыв рот, я не знала, что ему сказать.

Что спросить? Куда он денет мою дочь? Или кем её объявит?

— Ты хотя бы оставишь её при мне? — выдохнула, наконец.

— Само собой, Грета, — он развел руками. — Что за глупый вопрос. Куда она от нас?

Стиснув зубы, я развернулась и отправилась в баню. Не знаю пока зачем, главное, от него подальше.

Неужели так сложно хотя бы объяснить, что и как.

Слухи, сплетни... А что он хотел, назвав своей женщину со взрослой дочерью?

Глава 19

Оттирая очередное пятно травы на платье Юниль, я ловила себя на том, что постоянно смотрю в небольшое окошко в бане. И даже понятно, кого там пытаюсь увидеть. Генерал не оставлял мои мысли.

Он словно поселился в них и принялся плотно обживаться в душе.

О чем бы я ни думала — все равно постепенно переходила на него.

Землянику не проредила, надо бы заняться. И тут же мысль «Вегарт сказал, что уже не соберу здесь урожая»

Веревку вторую для белья не натянула, все на одной не уместится, но... «Дракон намекнул, что неженское это дело с деревянной стремянкой по двору бегать»

Ужин приготовить нужно, наконец, продукты появились стоящие. Запечь бы мяса в горшочках. «Да вот генерал с утра из погреба уже овощи достал»

Я словно уперлась лбом в этого мужика и все не могла обойти его и забыть.

Разозлившись на себя, закинула платье обратно в лохань и, уперевшись руками в лавку, выдохнула.

«Всё будет хорошо, — раздался тихий голос в голове, — ты никогда не была одна. Справимся»

Ещё несколько дней назад этот шёпот испугал бы меня до трясущихся рук. И я принялась бы душить в себе зверя, безжалостно уничтожая его. Сейчас же стояла и тихо слушала. Веря в то, что вместе мы станем сильнее.

От волчицы веяло теплом.

Я с трудом припоминала, как в детстве тянулась к этому чувству. Когда не стало мамы, в душу заполз холод и страх, и именно зверь тогда принял все на себя. Не дал мне скатиться в бездну отчаянья.

Это страшно — остаться маленькой девочкой в доме полной озлобленных женщин, которые ненавидят тебя просто за то, что ты дочь единственной их мучителя. И всем было плевать на то, как страдала мама из-за этой проклятой связи с безумцем.

Нет, бешеным отца сделала не кончина истинной, как многие полагали. Он был таким всегда. Высокомерный, жадный до золота и власти. Не считающий нужным слушать тех, кто рядом.

Иногда я думала, что двигало матерью, когда она соглашалась принять его брачные узоры в храме. Неужели полагала, что это хоть как-то изменит его?

Нет. Если человек страшнее своего зверя, то ничего в этом мире не способно его изменить и переделать.

Ни любимая, ни дети.

Ничего!

Но постепенно глядя на свору, потерявших человеческую душу, стала бояться уподобиться им. А именно этого от меня и ждали. Жестокости. Людоедства. Залитых кровью глаз.

Не дождались! Моя волчица, словно понимая терзающие душу страхи, старалась о себе не напоминать лишний раз. Это теперь я поняла, что она просто поддавалась, чтобы поддержать иллюзию моей похожести на простых крестьянских женщин.

Но я обманывала себя. Я из племени оборотней. И никем иным никогда не стану.

Снаружи до меня донесся странный шум. Разогнувшись, снова взглянула в окно и остолбенела на мгновение. Из курятника через распахнутую калитку летела с диким воплем Юниль. Прямо по грязи, теряя ботинки. Волосы дыбом. В руках у нее было маленькое ведерко, из которого обычно курам и подсыпаем зерно в кормушки. В панике она не могла сообразить, что его нужно бросить.

Хотя у нее была причина голосить на всю округу. Мою егозу преследовали вечно голодные раздосадованные птицы. На бегу из ведерка просыпалось лакомство, что делало погоню за моей мелочью для них ещё увлекательнее.