Чужие-III (Наш мир - тюрьма)

И тело его вытянулось в прыжке, который сделал бы честь любому спортсмену.

На лету вцепившись в ручку двери, Голик повис на ней всем телом - и створка, ударив опешившего Чужого по носу, встала на фиксаторы раньше, чем тот успел перейти в атаку.

– Все! Дверь закрыта...
– сказав это, Голик вдруг ощутил, с какой яростью колотится о металл и бронестекло могучее существо, оставшееся в тоннеле, и похолодел при мысли, что могло его ждать при секундном промедлении.

– ...Во всяком случае, надеюсь на это, - закончил он вдруг севшим голосом.

Остальные смотрели на него округлившимися глазами.

– Да ты герой, оказывается, брат...
– протянул один из его товарищей. Голик скромно потупился. Он отнюдь не собирался сообщать кому бы то ни было, что на сей раз на него сработала не храбрость, а все тот же инстинкт самосохранения.

И сработал именно потому, что он был развит у него сильнее всех прочих чувств, вместе взятых.

– Некогда восхищаться друг другом, братья!
– вступил в разговор Дилон, бог весть как оказавшийся рядом.
– Пошли! Пока он жив, наше дело еще не завершено!

Выкрикнув это, он первым устремился к очередному тоннелю.

На сей раз Голику не удалось под шумок улизнуть в сторону: Дилон все время, не скрываясь, посматривал на него. Впрочем Голик, будучи и сам загипнотизирован представлением о собственном героизме, некоторое время и вел себя соответственно.

Более того - сперва он даже попытался "работать под полководца". Это проявилось в тот момент, когда во время очередной бешеной гонки (кажется, это было уже в третьем тоннеле) он столкнулся с Уинтерборном.

– Что ты делаешь?
– злобно выкрикнул Голик.

– А что?

– Ножницы ты как держишь?
– Голик указал на зажатые в руке Дугласа большие портняжные ножницы, взятые им в мастерской.

Сведенные вместе концы ножниц, словно клинок, упирались Голику в живот.

– А что?
– отупело повторил юноша. Он был слишком напуган, чтобы соображать.

Вырвав у него из рук импровизированное оружие, Голик перевернул его и снова вложил в оцепеневшую руку Дугласа. Теперь наружу торчали не острия, а закругленные кольца рукояток.

– Вот так и держи, урод! Иначе...
– Голик замолк, прислушиваясь к тому, что происходило в оцепленном тоннеле.

– Иначе?
– безучастно переспросил Дуглас Уинтерборн. Он был явно не в себе.

Голик дико уставился на него:

– Иначе убьешь кого-нибудь, ты, чудо в перьях!
– точным движением он сдвинул Дугласу на глаза козырек его знаменитой кепочки.
– А так если и пропорешь кому-нибудь брюхо, так только себе. Невелика потеря!

Потом снова был какой-то провал в памяти, заполненный криками, звоном железа, сумасшедшим бегом... Когда Голик опомнился, он уже стоял возле той самой двери, сквозь которую должен выскочить из тоннеля загонщик.

Это был уже тоннель N_2. Второй - и предпоследний перед ловушкой...

Итак, не миновала его все-таки чаша сия...

Голик ощупал дверь. Все повторилось как вначале, как повторяется дурной сон. Дверь двигалась, но двигалась с трудом, со скрипом, и рыжие хлопья ржавчины осыпались из пазов, будто снег.

И снова - проклятый вопрос. Удастся ли спустить ее быстро, одним движением?!

А где-то далеко, в глубине тоннеля, уже мелькнул факельный свет, раздались крики...

Началась очередная смертельная пробежка. Если повезет, если все правильно рассчитано - то, кроме этой, такая пробежка будет всего одна.

Но трудно опустить поржавевшую створку. И негде укрыться при неудаче.

– Л-ладно...
– прошептал Голик. Он принял решение.

Тот, кто бежал по тоннелю N_2, голося и размахивая горящей палкой, еще издали увидел, как исчез впереди справа узкий прямоугольник тусклого света. Увидел, но не понял смысла этого.

Но Чужой тоже заметил исчезновение света - и вот он-то все понял, мгновенно оценил значение этого факта нечеловеческим разумом или инстинктом. А оценив - заметался в поисках выхода.

...Вся сила задуманного плана была в его мгновенности, в моментальной смене цели. Чужой должен считанные секунды промедлить перед запертой дверью - и тут же ему будет явлена новая мишень для атаки в дальнем конце коридора.

Потому что надежно запереть тоннель, перекрыв в нем абсолютно все входы и выходы, было невозможно. В конце концов, нерешенной - и нерешаемой!
– осталась проблема все тех же вентиляционных люков...

Загодя обезопасив себя (во всяком случае, так ему казалось), Голик сквозь бронированное окошко напряженно всматривался в прорезанную искоркой факела тьму. Вроде бы ничего не видно...

Может быть, стекло слишком мутное?

Но именно потому, что стекло было мутным, Голик кое-что увидел. Он увидел медленно надвигающуюся на него пасть, двойной ряд зубов.

Он еще успел понять, что это отражение, успел обернуться, успел закричать...

А человек, в отчаянии ударившийся всем телом о запертую дверь изнутри тоннеля, увидел, как прямо в лицо ему брызнули струи крови и кислоты, полетели клочья мяса - но, не долетев, страшная смесь размазалась по разделявшему их бронестеклу.

И он понял, что Ян Голик перехитрил сам себя.

А кроме того, он понял - Чужой ушел из оцепления...

43

Для всех остальных это было совершенной неожиданностью.

Чем ближе к ванне, тем проще было организовывать облаву, тем смелее и даже беспечней становились действия людей. В самом начале они были рассредоточены, рассеяны по дальним коридорам - а теперь они собрались вместе и успех от скоординированных усилий был куда выше.

За это пришлось платить - и платить кровью...

В противоположном конце того же коридора, где находился Голик, был еще один человек. Когда Чужой, расправившись с Яном, бросился к нему - он не только не обратился в бегство, но и не поднял факел для защиты.

Он попросту ничего не понял, точнее - не поверил сам себе.

– Ты что здесь делаешь?!
– крикнул он скорее с удивлением, чем с испугом.
– Тебя не должно здесь быть! Ты же заперт!

Со все возрастающим изумлением он рассматривал несущееся к нему чудовище.

"Бежит, как таракан", - мелькнула в его мозгу совершенно неуместная мысль. И действительно, Чужой в движении гораздо больше напоминал исполинское насекомое, чем теплокровного хищника.