Цикл романов "Целитель". Компиляция. Книги 1-17
Шрифт:
Члены Политбюро тихонько зашумели, пересмеиваясь, а Путин, очень внимательно прислушивавшийся к Лаврову, мягко улыбнулся.
— Как только обе высокие стороны подпишут Договор, — с чувством сказал Сергей Викторович, — разделенная Германия снова обретет единство, а осенью пройдут выборы в новый Бундестаг.
— Ну, дадут «осси» жизни буржуям! — ухмыльнулся президент, и навалился на стол. — Пётр Миронови-ич…
Машеров вздрогнул, выплывая из неведомых далей, и объявил дребезжащим голосом:
— Товарищи! Прошу отнестись серьезно и ответственно к тому, что я скажу… — он шлепнул по красной кожаной папке, и проговорил со смешной торжественностью: — Нам необходимо решить важнейший кадровый вопрос — о досрочных выборах Президента СССР в связи с переходом товарища Лебедя на должность Генерального секретаря
И заседание, совсем недавно спокойное, как застойная вода в пруду, мигом всколыхнулось и забурлило. Пошли разговоры, быстро доходя до перепалок. Две основные группы влияния в партии — «хозяйственники» и «силовики» — сцепились, доказывая, кто из них больше любезен народу.
— Товарищи! — выпрямился Машеров. — Предлагаю утвердить кандидатом в президенты СССР товарища Лукашенко Александра Григорьевича!
Усатый и строгий «хозяйственник» скромно опустил глаза. Я улыбнулся и встал.
— Товарищи! Предлагаю утвердить кандидатом в президенты СССР товарища Путина Владимира Владимировича.
О, наконец-то я вывел из равновесия нашего «Темнейшего»! Путин с изумлением глянул на меня, но сдержался и медленно кивнул.
«Вот и ладушки…»
Мне, в общем-то, удавалось дистанцироваться и от «силовиков», и от «хозяйственников», но я до сих пор находился под впечатлением того, как Владимир Владимирович повёл себя в момент «январского кризиса на Манежной». Его фраза, что такой ответственности еще не взваливал на себя никто из смертных, была как бы решающей в моем выборе.
Я просто прикинул, что если в октябре восемнадцатого именно Путин будет занимать высший государственный пост, то «хронодиверсию» мы проведем наилучшим образом. А вот если Лукашенко… Это сразу прибавит неопределённости.
Кто знает, как тот воспримет всю эту «попаданческую» историю, словно изъятую из модного романа, а посвятить его во все тонкости пришлось бы. И что?
Вдруг Батька фыркнет и скажет, как в своё время профессор Григорьев, что всё это чушь и он в фантастику не верит? Разумеется, у меня найдутся козыри в рукаве, чтобы его переубедить, но это всё не то! Короче говоря, я поставил на Путина.
«Ставки сделаны, ставок больше нет…»
— Хорошо! — обычным голосом сказал Лебедь, и прикрикнул: — Тише, товарищи! Тише! Обе кандидатуры мы обсудим и утвердим, а кто из них займет мое место, узнаем осенью. Как народ решит, так и будет! Все свободны…
Суббота, 9 июля. Утро
Ленинградская область, Орехово-Северное
Лею смущало гостеприимство Светланы Евгеньевны, хотя Сосницкая сама привела ее к себе домой: «Никаких гостиниц! Ночуешь у меня — никаких разговоров!» Наверное, поэтому Лея и сбивалась постоянно…
С детства-то привыкла всех по имени звать, даже бабушек, но невольное почтение перед научной руководительницей удерживало. Все-таки, Светлана уже год, как директор Института Мозга. Величина!
Правда, сама Сосницкая обижалась, стоило Лее обратиться к ней по имени-отчеству. Незачем, мол, о старости напоминать.
Гарина покосилась на научрука. Тоже мне, старушка нашлась…
Кожа гладкая — ни единой морщинки, и груди упругие, как у девушки!
«Это всё папулечка мой! — подумала Лея с ласковой гордостью. — Целый месяц, считай, пока паралич лечил, и спину ей гладил… в смысле — массировал… и попу, и ноги… Уйму Силы вбухал! А она — возраст, возраст…»
— Еще немного… — пыхтела Светлана Евгеньевна, волоча огромную сумку к Финляндскому вокзалу. — Минут пятнадцать до электрички. Успеваем… Вельми понеже…
— Давайте… — вырвалось у Леи. — Давай, помогу!
— Не-не-не! — воспротивилась Сосницкая, мотая головой. — Я тебя и так нагрузила!
— А что у вас там?
— Занавески! — рассмеялась Светлана. — Шторы всякие… Я их со всей дачи поснимала, отстирала дома, выгладила… Сегодня повесим!
Окунувшись в вокзальные гул и суету, они выбрались на перрон. «Ласточка» как раз подкатывала, и толпа дачников заволновалась, подхватывая сумки, рюкзаки, саженцы, тяпки…
Именно сейчас, собранные в дорогу, Лея со «Светой» выглядели, как ровесницы — обе в потертых джинсах и беленьких футболках, на ногах — чешские кроссовки. Ни студентка 4-го курса,
ни ее научная руководительница бюстгальтерами не пользовались, поэтому накинули ветровки, чтобы не дразнить особей мужеска полу.Лея первой ворвалась в вагон, с ходу занимая мягкое сиденье. Светлана плюхнулась рядом.
— Уф-ф! — выдохнула она, и жизнерадостно заговорила: — Сколько раз обещала на права выучиться, и всё некогда! Юран опять в загранке, а машина стоит, бедная, не юзанная!
Электричка тронулась, и покатила, выстукивая колесами извечную мелодию пути. Во взгляде Сосницкой плыла поволока.
— Свет… — осторожно заговорила Гарина. — Можно тебя спросить?
— Ну, конечно! — удивилась научрук.
— Скажи… А ты… влюблялась в моего папу?
— Влюблялась ли?.. — задумчиво усмехнулась Светлана. — Да, можно сказать и так… И не я одна! Твой папа был красавчик, но… Не как все эти смазливые пупсики, за которыми девицы волочатся, а настоящий! Знаешь… — ее взгляд расфокусировался. — Иногда мне та давняя школьная любовь представляется всего лишь приятным воспоминанием… А потом вдруг ка-ак нахлынет! И я понимаю, что никуда ничего не делось, как любила, так и люблю. Даже тот ужас с бипарезом перекрывается иллюзией близости! Кошмар помаленьку пропадал, надежда росла, и я… да, действительно, с трепетом ждала Мишиного прихода, и касаний его рук, а они у него такие нежные! Житие мое… — вздохнула она. — Говорят, так со всеми происходит — в паре любит кто-то один… А взаимная любовь или выдумка, или редкость. Вон, Юрик мой… Он действительно любит! А я позволяю ему любить меня… Только ты папе не говори!
— Да ты что! — округлила глаза Лея. — Конечно! Ой, дай, я сумку уберу, а то ногам места нет…
— Лея, она тяжелая! — всполошилась Сосницкая.
— Да ладно…
Гарина закинула обе сумки на полку, ловя заинтересованные взгляды, и уселась, принудив себя не поправлять волосы. А, чтобы отвлечься от назойливых мыслей, она изобразила живой интерес к садоводству и огородничеству:
— А где у вас дача хоть?
— О-о! Далеко еще! — реально оживилась Светлана Евгеньевна. — Аж в Приозерском районе! Станция называется без изысков — «69-й км», а дачный кооператив — «Свердловец». Там как… Мне самой объяснили — до шестьдесят первого года на Васильевском острове было два района: Свердловский и Василеостровский. Граница между ними проходила по 12-й и 13-й линиям, и по речке Смоленке. Потом район упразднили, а дачный кооператив так и остался… — Она расстегнула ветровку. — Да я давно мечтала о даче. Так хотелось иногда вырваться за город, на природу, на свежий воздух! Нет, мы, бывало, выезжали в субботу на пикник, но это всё не то… А тут знакомые подсказали — продается дача! Подержанная, но в ХТС, как Юрка выражается — дом основательный такой, бревенчатый, с мансардой и застекленной верандой. Сосны вокруг, озеро… Ну, мы съездили, посмотрели — лепота! Дача раньше принадлежала известной скрипачке, в восьмидесятых она не вернулась с гастролей в Штатах… А дом нам ее бывший муж продал, бухгалтер Красносельского райкома. Знаешь, я такая довольная! Как же там спится… О-о… А, главное, ты моментом отвлекаешься от всех проблем, сбрасываешь все заботы, весь негатив! Надо же и печь затопить, и самовар поставить… Юрка рыбку ловит на уху… Красота!
Электричка задержалась у станции «Девяткино», подхватив очередную партию любителей природы, и покатила мимо высоток Мурина.
— Господи, я с этой дачей ношусь, как дурак с писаной торбой… — смутилась Светлана. — Мы же хотели о твоем будущем поговорить! Гони ты этого научрука!
— Ни за что! — хихикнула Лея.
Улыбаясь, Сосницкая погрозила ей пальцем и энергично заговорила:
— Итак! Что у тебя на ближайшие два-три года, какая жизнь?
Фактически ты уже завершила работу по биохимическому аспекту метакортикальной аномалии. Осталось только написать саму кандидатскую — и через полгода выйти на защиту, но тебе ещё года два до диплома врача… В принципе, можно этот срок сократить до года, но тогда тебе придётся поднапрячься и сдать за это время все оставшиеся предметы. После этого сразу диплом и, выждав для приличия три месяца — защита кандидатской! В общем-то, в истории СССР были прецеденты присвоения учёных степеней и до диплома о высшем образовании, но коллеги могут меня неправильно понять — я пока ещё всего лишь доктор Сосницкая, а не академик Бехтерева…