Цивилизация страуса

– Да, - согласился Гусев.

– Пройдемте с нами.

– Минуточку, - вклинился в беседу Гена.
– Никуда он с вами не пойдет.

– А вы кто?
– спросил юный полицейский.

– Я - его адвокат, - сказал Гена.

Лейтенантику что-то шепнули на ухо, и лицо его вытянулось.

– Значит, ваш клиент отказывается выполнить законное распоряжение офицера полиции?
– без особого энтузиазма уточнил он.

– Ордер сначала покажите, - заявил Гена.

– А потом уже поговорим о его законности.

– Понятно, - полицейский грустнел на глазах.
– А если мы попробуем захватить его силой?

– Попробуйте, - сказал Гена, распахивая плащ еще шире.

Гул за спиной Гусева стих, и люди сомкнули ряды.

Лейтенантик оценил настроение толпы, как враждебное, смерил взглядом Гену и его внушительный арсенал, после чего развернулся и отбыл восвояси. Люди провожали его веселыми криками и добрыми пожеланиями.

– Кто все эти люди?
– спросил Гусев у своего адвоката, махнув головой назад.

– Поклонники вашего эпистолярного таланта, - хмыкнул Гена.
– Или сторонники фэйр-плея[2]. Или просто небезразличные граждане.

– Охренеть, - сказал Гусев.

– Сам не ожидал.

Людей, надо сказать, на улицу вышло не очень много. Тысяч двадцать-двадцать пять, сущий пустяк по меркам современного мегаполиса, меньше даже одного процента населения, капля в море. И хотя они все продолжали подходить, каплей в море и оставались.

Но это если в абсолютных числах. А по факту же в двух минутах ходьбы от Кремля стояла вооруженная толпа, заполонившая уже не только Никольскую улицу, но и ближайшие переулочки, и осознание этого факта кого-то в кремлевских кабинетах очень нервировало.

Следующим переговорщиком был пожилой майор. Он был умеренно красноморд, довольно усат и обошелся без сопровождения.

Зато у него был ордер на арест.

Гена-Геноцид пробежался по бумажке взглядом и вернул ее майору.

– Полная чушь, - фыркнул он.
– Вы инкриминируете моему клиенту призывы к незаявленному и несанкционированному митингу и организацию массовых беспорядков. Так вот, во-первых, он никого никуда не призывал, и доказать обратное вы не сможете. А во-вторых, покажите мне этот митинг и эти беспорядки.

– Так вот же, - устало сказал майор.

– И где тут митинг?
– спросил Гена.
– Трибун нет, никто не выступает, пламенных речей не произносит, никуда никого не зовет. И где тут беспорядки? Где выбитые витрины, перевернутые автомобили или хотя бы горящие мусорки? Однако, майор, если вы попробуете исполнить то, что в вашей бумажке написано, мы вам все это устроим. Включая и другие прелести, о которых я забыл упомянуть. А я потом лично буду защищать каждого вами задержанного в суде, в любом формате заседания. А потом мы встречный иск выкатим. То-то веселья будет...

– Вы мне жизнь не облегчаете, Геннадий, - сказал майор.

– А это и не моя функция, - ответил адвокат.

– Значит, мирно вы не разойдетесь?

– Разойдемся, - сказал Гена.
– Вполне мирно разойдемся, как только достигнем своих целей.

– И какие же у вас цели?

– А это, господин майор, при всем моем уважении, мы будем обсуждать не с вами, - сказал Гена.
– А с кем-то, кто может сам принимать решения. Так им и передайте.

– Ладно, - сказал майор.
– Так и передам.

Уже стемнело, когда через оцепление продрался человек в штатском. Он был высок, худощав и суров лицом.

– Генерал-лейтенант Шапошников, - отрекомендовался он.
– Начальник полиции города. Чего вы хотите?

– Счастья для всех, даром, и чтоб никто не ушел обиженным, - сказал Гусев.

Генерал цитату не опознал. Или сделал вид, что не опознал.

– Боюсь, это вне пределов моей юрисдикции, - сказал он.
– И компетенции тоже. Какие-то более приземленные желания у вас есть?

– Мы хотим гарантий безопасности для этого человека, - сказал Гена-Генцид, указывая на Гусева.
– И объяснений. И извинения бы не помешали. Причем извиняться должны не вы, господин генерал. И объяснения давать, в общем-то, тоже.

– И все эти люди собрались здесь только поэтому?
– уточнил генерал.

– Я думаю, они не смогут вам внятно сформулировать, почему они здесь собрались, - сказал Гена.
– Но, боясь показаться высокопарным, я все же скажу вам, что эти люди вышли сюда протестовать против творящейся на их глазах несправедливости.

– Вот как?

– Есть правила, - сказал Гена.
– Охота длится двое суток и ни минутой большей. Человек, продержавшийся двое суток, считается победителем, получает обратно все свои права и во всех следующих розыгрышах уже не участвует. Это закон. В отношении моего клиента этот закон был нарушен. Людям не нравится, когда нарушают законы, особенно им не нравится, когда это делают те, кто эти законы устанавливает. Надеюсь, я понятно объяснил вам суть проблемы?