Цветик
Шрифт:
– Вот, два года назад одна я рожать собиралась, теперь Борисовна меня обогнала, а Поречная догоняет, хорошо! Миньке столько друзей подрастёт.
Драган сказал, что ему все равно кто родится, Валька же соглашалась только на мальчика. -Валь, как говорит моя мамка: "Кто не родится, все в доме сгодится!" Тут Петя прозрачно намекает, что, вроде, не прочь жениться, как-то мои ребята 'в девках не засиживаются', ну, да хороших ещё зелеными срывают. Васька вообще перед армией, едва восемнадцать исполнилось, женился, Галя звонила, приедет с женихом, заявление подали, всех скоро
– Цветик, а тебя когда-нибудь отдадим?
– Ну, если только за Франца, но там опять же: что русскому здорово, то немцу смерть!
– опять засмеялась Алька.
– Чё, ты всерьез ждешь мифического Сашу? Мне, помнится, блюдечко имя мужа - Витя выдало.
– Ну, в какой-то мере правда же была - у тебя в тот момент воздыхателя так и звали, Драган-то в своей Сэрбии был. Валь, не забивай голову, у меня другие проблемы в голове. С дедом вот уперлись как два барана, он "хоча усю мебель куплять", а я против, истратит все свои сбережения, а папашка уже воняет - Сереге ругательное письмо прислал, что мы деда обираем.
– Якое такое письмо Мишка прислав?
– всунулся в кухню пришедший с улицы дед, ребята его и не услышали - негромко играл магнитофон.
– Колись, унучка!
– Дед, - вздохнула Алька, - оно тебе нужно?
– Я сказав - колись!
– Ужас, старый, а словечки у тебя...
– А ты не финти! Я с молодежью усё время, вот и нахватался. Чаго у письме?
– Ну чаго может твой Мишка написать: заманили, обманули, обираем.
– От жеж суккин сын, меня, батька свояго будеть учить!! Давай конверт с бумагой, сам отвечу!
Папашка сам себе оказал медвежью услугу, дед отписав "етому поганцу", больше никогда не общался с ним, письма, приходящие от него, не читал, сказал - как отрезал:
– Сын у мяне один - Ванька! Усё!
Поупиравшись, дед и такая же упертая внучка пошли на компромисс, купили на дедовы деньги диван, телевизор и холодильник. Мамка смогла скопить на стиральную машинку, ребята опять же, скинулись на мебель в кухню - рабочий стол, обеденный стол и два навесных шкафчика, югославы приволокли два кресла:
– Аля, это мы от всего сердца для твоего героического деда, - Живко, не слушая бормотания Альки, легонько её отодвинул, и ребята занесли кресла, которые тут же опробовал Минька.
– Деда, иди к Миньке, - тут же похлопал ручкой по креслу, залез к присевшему деду на колени и сказал: -Спасибо, ребята!
Ребята с серьезными лицами пожали ему руку.
– Алья, многославный малиш у тэбья!
– воскликнул Живко.
В сентябре дед собрался домой.
– Утрясу усё и приеду, не плачь, малец, - гладил он хныкавшего Миньку, - я скоро приеду!
Дед уехал, а Минька, скорее всего от потрясения, что любимый деда уехал, заболел - температурил, кашлял, пищал, плохо ел, Алька не знала что и делать, Мишук никак не выздоравливал... Оставив ненадолго сыночка с приехавшей и переживающей за внука бабой Рритой, побежала на почту, дозвонилась дядюшке, пояснила ситуацию, тот сказал, что дед уже билет купил, собирает усё нужное и через два дня выезжает. Дома сказала:
– Сыночек, вот мы с тобой
три ночки поспим, и деда приедет, а ты гулять с ним не пойдешь, ты ж болеешь. Смотри, твои три пальчика, вот ночь пройдет, загибаем один пальчик, а ещё два загнем и деда приедет.Сыночек встрепенулся:
– Деда?
– что-то подумал про себя и попросил свое любимое пюре, поел неплохо и на удивление проспал почти всю ночь.
Приехавшего деда встречали Петька и Драган, закинув все многочисленные узлы в машину, поехали до дому.
– Дед, ты, как невеста, с приданым приехал, - съехидничал Петька.
– А як же! Унучек вот болеет, мядку яму и вам усем понямножку.
Унучек ждал у двери:
– Деда мой!
– завопил, едва дед вошел.
– Стой, Минька! Дай, я одёжу сниму!
И всё - старый и малый не отлипали друг от друга, Минька заливался смехом, а у деда дергался глаз.
– Вот, Аль, сподобился я на девятом десятке жизни такую любовь получить, трясёть всяго унутри. Якого жеж ты мальца родила!
Мамка сердилась и ревновала Мишука к деду, на что тот, посмеиваясь, заметил:
– Мужик всягда тянется к мужикам, не серчай, он усех любить.
Научил Миньку загибать пальчики. На вопрос: "кого ты любишь?" - тот отвечал примерно так:
– Маму и деду - один, - загибая первый пальчик, - Серый и Дрррюня-два, Валя и Дрраган-пять, Петю и Тоновну - восемь...
Дед, улучив момент, когда Алька с Мишуком ушли "у кахве", говорил мамке:
– Ты, Ритка, не обижайсь, я ж вас не знав, и не догадался, старый дурень, раньше приехать. Этот жеж, суккин сын, много чаго писал, ну я и думав - усе нормально, просто не сошлися характерами, а оно вона как сложилося... Я жеж за них всех троих убиваюся, а уж горжуся... Алька такая же, как мы усе Цветковы, - упрямая, у батька пошла. А Сяргей - он жеж как Хвилипп и внешне и унутри, я на няго гляжу и вижу своего погибшего мальца. Ты, Ритка, привыкай, я без них не проживу. Они жеж мне сердце отогрели, вона Минька без меня заболел, а я там с ума сходив, как они тута .
– Дед, да я не против. Не слепая же, вижу, что и ты им, и они тебе по душе, но ведь обидно, ревность, как ты скажешь, заядаеть... Да ладно, ты мужик мировой, в отличие от сынка, будем поровну их делить.
– Я ж, Ритка, приглядываю пару Альке, вон, Живко, хорош мужик. А вона говорить: "Дед, а ты в заграницу поедешь?" - Зачем, Аль?
– Ну как же, я замуж за Живко если пойду, то в Европы поеду жить, а ты?
– Э, нет, я у Европах быв, половину повидал, больше, правда, прополз на пузе, но быв. Мяне и Урал ваш, до восьми десятков как заграница быв.
– Она и сказала: "Куда ж я вас с мамкой одних оставлю?" Я ж, Ритка, Ваньке велел хату продать, можа, Ванька Редькин поспособствует, и мяне угол выделит, надумал я возля вас доживать, нас с Минькой уже не разорвешь. Как ты смотришь?
– Ребята такое давно предполагали, что ты будешь у нас, да и Альке полегче с Мишуком, хоть высыпаться стала, но худющая, была-то в девках ядрёная, как ты скажешь.
Ешче, Ритк, я подумав, Мишука отец... Як ты яго называешь-то?
– Биологический!