Цветик
Шрифт:
Минька теперь засыпал под папино чтение сказок Пушкина, он очень изменился, заметно повзрослел. Папа с ним разговаривал как с мужиком большим, и ребеныш старался во всем походить на своего папу.
У Авера оказалось много талантов: разбирался в электрике, поменял кран-смеситель в ванной, приколотил в прихожке полочки и ещё изумительно готовил. Умел все, даже блинчики:
– Тебе, Аля, только стряпня остается, остальное - мое!
Алька и не возражала, объедаясь и удивляясь, где он этому научился.
Сашка посмеивался:
– Мать постоянно в школе зависала, отец рано умер, мне восемь было. Приду из школы - жрать охота, мамку ждать долго, вот и стал потихоньку
– Муж у меня кладезь...
– Ещё какой, и дневной, и ночной!
– хитро поглядывал на неё Авер.
Ночи у них были фантастические, улетали они вместе, Алька уже и помыслить не могла - как это быть без своего Авера, он стал всем в их с Мишуком жизни.
– Саш, ну почему вот так... сладко нам?
– спросила Алька, придя в себя после оглушающей близости.
– Я же ничего не помню, где твои руки бывают? -Везде, милая, - чмокнул её в нос Авер, - вот этим-то и отличается просто секс от того, что называется взаиморастворением что ли, а такое возможно, только когда человек тебе очень дорог, я немного не понимал, а теперь уразумел, как дед говорит. Помнится, зацепило меня Асадовское:
Как много тех, с кем можно лечь в постель,
Как мало тех, с кем хочется проснуться...
И утром, расставаясь обернуться,
И помахать рукой, и улыбнуться,
И целый день, волнуясь, ждать вестей.
Как много тех, с кем можно просто жить,
Пить утром кофе, говорить и спорить...
С кем можно ездить отдыхать на море,
И, как положено - и в радости, и в горе
Быть рядом... Но при этом не любить...
Как мало тех, с кем хочется мечтать!
Смотреть, как облака роятся в небе,
Писать слова любви на первом снеге,
И думать лишь об этом человеке...
И счастья большего не знать и не желать.
Как мало тех, с кем можно помолчать,
Кто понимает с полуслова, с полу взгляда,
Кому не жалко год за годом отдавать,
И за кого ты сможешь, как награду,
Любую боль, любую казнь принять...
Вот так и вьётся эта канитель -
Легко встречаются, без боли расстаются...
Все потому, что много тех, с кем можно лечь в постель.
И мало тех, с кем хочется проснуться.
Как много тех, с кем можно лечь в постель...
Как мало тех, с кем хочется проснуться...
И жизнь плетёт нас, словно канитель...
Сдвигая, будто при гадании на блюдце.
Мы мечемся: - работа... быт... дела...
Кто хочет слышать- всё же должен слушать...
А на бегу - заметишь лишь тела...
Остановитесь...чтоб увидеть душу.
Мы выбираем сердцем - по уму...
Порой боимся на улыбку- улыбнуться,
Но душу открываем лишь тому,
С которым и захочется проснуться...
– Мне повезло, я всю оставшуюся жизнь могу и помолчать с тобой, и понять с полуслова. В общем, я счастлив, Алюнь, Саньке Плешкову благодарен безмерно и...
– он помолчал, - даже, прости что напоминаю, Тонкову. Если бы у него хватило ума тебя разглядеть, жил бы я с кем-то, когда-то, не открывая душу.
–
Ну, раз речь зашла о нем, то давай уже последние, как говорится, точки расставим, - ответила Алька.– Я тогда думала, что это любовь на всю жизнь, все же в розовом цвете казалось, да и целовалась-то до него один раз всего... В его сущности, наверное, заложено, ну как у котов... пометить, повелась вот, хотя совсем не испытала ничего, что сейчас каждую ночь переживаю, вот. Я эту тему поднимать больше не буду, просто надо было сказать, пусть все будет между нами определено до конца.
– Авер, что ты молчишь?
– Распирает меня гордость, во какой я молодец, Подсолнушек мой, были у меня... как бы небольшие романчики, а проще - прости, перепих, ну, не затрагивало это всё душу - физиология, гормоны, а с тобой... Мне кажется, я на секунду раньше определяю, что ты хочешь, как тебя обнять, где поцеловать, погладить, и от этого просто шалею... И... не умею я красиво говорить, чтобы ах и все, но точно знаю, что даже будучи дряхлым, трясущимся стариком, всегда просыпаться рядом с тобой - счастье.
Он замолчал.
– Авер!
– Ммм?
– Спишь, что ли?
– Алюнь, это тебе утром на работу, не мне.
– Сашка, я так тебя люблю!!
Он замер, потом сгреб её в охапку:
– Боже, дождался!! Не ошибаешься?
– Нет! Сказала же!
И опять до утра слышался шепот, перемежающийся обоюдными стонами.
– Аль, а если ребенка сделаем?
– Значит, родим!
– Девочку, такую, как ты?
– Все равно, хоть парочку. Я ж теперь не одна, ты рядом!
– Ох, Алюня, как же мне славно с тобой!! Дед, видя их сияние, радовался и делился с Редькиным:
– Вань, ну як на унчкино лицо гляну - сам молодею.
– Старый, ты потихоньку Альку настраивай, пусть своего Сашу перетягивает к нам, в военкомат, Дубенюку-то давно ничего не надо, а твой зять молодой, глядишь, и военно-патриотическая работа оживится. Молодым и карты в руки. Тут у нас молодежь не такая разбалованная, а с жильем сразу же поможем, небось народят тебе ещё детишек.
– А я и рад буду, усе при деле, не в обузу!
Через неделю получили свидетельство о рождении Аверченко Михаила Александровича, порадовались и одновременно опечалились - уж очень быстро у Сашки отпуск проскакивал, оставалось десять дней. Зоя Петровна отпустила Алюню на неделю, съездить к свекрови, шустро собрались и поехали.
В Перми на вокзале ждали Славины с Полинкой. Минька поцеловал малышку сказав: -Моя подружка!Славины обнимались с Алькой, Борисовна, внимательно посмотрев на них, расцеловала и её, и Сашку: -Ребята, я так рада за вас!!
– И я тоже!
– Аркадий протянул Альке пакет.
– Презент от нас небольшой для Сашиной мамы, а вам подарок на обратном пути заберешь, не возить же его по стране.
Двадцать минут стоянки проскочили быстро, и поехали Аверы дальше, утром на Казанском их встречал громадный Чертов. Обняв Сашку, подкинув несколько раз вверх Миньку, он повернулся к зажавшейся Альке - та вспомнила, что видела его тогда в Азербайджане. -Здравствуй, Аля Аверченко, - прогудел Чертов, - я тебе так благодарен, что этот чертушка сияет, лучшего подарка для нас троих и быть не может! Спасибо тебе! Сашк, я можно твою жену в благодарность поцелую? Не, ну чё набычился, я в щечку. О, ревнивец какой из него выродился, а был-то пофигист. Да проверял я тебя, проверял, собственник хренов! Ну, поехали к нам, мамулька там шуршит с раннего утра, как же Сашенька приезжает! Не поверишь, Сашеньку больше сына родного любит, - он крякнул поднимая две сумки, - чё там у вас неподъемное такое?