Цветик
Шрифт:
У той выпал из рук крючок и ошарашенная Валя переспросила:
– Я? Но я же ничего не спрашивала у тебя.
Иринка Ананьина вспомнила:
– Девки, нельзя никакую работу делать при гадании.
Валя отложила вязание, а остальные все пытали блюдце, что и как. Наконец, блюдце перестало вертеться напрочь, и из 35-ой комнаты ещё долго доносились взрывы смеха.
Разошлись, все так же гомоня, Валька спросила у Цветика:
– Что мать сказала?
– Знаешь, неожиданно, не орала и не плевалась. Наоборот, сказала, что будет помогать.
– Валь, - залетела Кома, - пойдем,
– Если мне не нравится, зачем начинать?
– Ты прямо, как старая сорокалетняя баба, рассуждаешь.
Валька, вздохнув и закатив глаза - от Комы не отвяжешься - пошла с ней в курилку.
Залетела румяная с мороза и сияющая после свидания со своим Уфимским солдатиком, Лариска: -Цветик, он меня замуж зовет!! В меру полная, на голову выше Альки, староста закружила её по комнате.
– Поздравляю, ты согласна?
– Сказала, подумаю, но Вазир очень мне нравится, я ещё с мамкой поговорю. Но до весны все равно ничего не получится, он вот-вот отслужит, уедет в Уфу. Пока на работу устроится, пока с учебой определится, его обещали восстановить, но, кто знает, что было за эти два года, может, все изменилось? Одно радует, у него однушка от бабули осталась - жить есть где!
Пришедшие из курилки девы долго фантазировали на тему молодой жены, проржали, пока из соседней комнаты не стали стучать в стенку.
– Все, все. Спим!!
Неделя прошла, на следующей все разъезжались, Малышева позвала девчонок в кабинет:
– Девочки, здесь поговорить не удастся, - к ней поминутно заглядывали отъезжающие, - вечером, часов в семь приезжайте ко мне.
– Неудобно, Елена Борисовна, вам надоедать!
– А в кафешках ваших пить коктейль удобно? И ладно бы коктейль был стоящий, а то почти всегда один портвейн!
При слове портвейн Алька судорожно сглотнула:
– Извините, даже слышать про выпивку не могу - тошнить начинает.
– Все, идите, жду!
Выйдя, натолкнулись на Витищенко:
– Ну, чё я говорила, ходили, просились куда получше?
– Отвали, а?
– А чё отвали?
– явно нарывалась та, - подумаешь, офицера она заимела, который к тому же и не пишет, да и невеста у него давно... имеется, - как-то заторможенно проговорила последнее слово Витищенко, глядя испуганными глазами за спину Альке.
– Витищенко, я так жалею, что не отчислил тебя после третьего курса, мать твою пожалел, а, похоже, зря! Чем сплетни собирать и распускать, лучше бы об учебе больше думала. Какое тебе дело до того, кто и у кого есть, за собой надо смотреть, а не кивать на других, еще раз увижу, что плюешься ядом... и вместо диплома, выйдешь со справкой!
– Простите, Евгений Дмитрич, - бледная, вся враз поникшая Витищенко опустила глаза вниз.
– Что ж ты такая завистливая-то, а?
– Директор тяжело вздохнул.
– Иди, подумай о моих словах!-
– Аль, пошли!
– Да-да, мы же с тобой хотели в пельменную смотаться, - нашла в себе силы спокойно проговорить Алька. Вышли и тут Альку стало колотить:
– Всякое дерьмо...
– Цветик, не хотела тебе говорить, Витищенко постоянно пишет Анне, а зная её любопытство, ...
ты сильно расстроилась из-за невесты?– Даже и не знаю, что-то надломилось во мне, той ослепляющей любви уже нет, да и наверное, правда, большое видится на расстоянии. Пошли, пельмешков хочется. Давай договоримся, нет в моей жизни ни Анны, ни Тонкова - и не будем про них вспоминать!
А Тонков готовился к свадьбе, и случилась эта свадьба по залету. Прапорщик Сергеев фактически снял его со своей, жаждущей получить любого из холостых лейтенантов в мужья, дочери. Вот и влетел красавец-гусар в дерьмо на полном ходу, подвыпили с ребятами хорошо, и понесло его на подвиги, смутно помнил он события того вечера, а когда проспался, вызван был к командиру, и обязали его жениться на обесчещенной девушке. Чести правда там уже не было давненько, но кого волнует, факт налицо и вперед.
– Да, бумеранг вернулся, я всегда ржал над бедолагами, а сам это же получил, - с усмешкой сказал своему верному Завиновскому Мишка.
– Лучше б я тогда на Альке женился, там хоть честь была... А, не смертельно! Верности от меня она не дождется. А так хоть залета больше не случится.
Свадьбу сыграли на Новый год, невеста цвела и пахла а жених... просто тупо напивался. Как-то приелась ему жена за неполный месяц, "глаза б на неё не глядели" - проговорился он Толику.
Ближе к концу вечера Тонков решил подколоть Авера, что стоял рядом покуривая:
– Ну что, Авер, теперь только тебе жениться осталось, да Чертову, остальные все окольцованы? Зная, что у Сашки нет даже девушки, решил "наступить на любимую мозоль", и получил ответ:
– Теперь точно в отпуске женюсь, соперник, вот, отвалился, теперь не упущу.
– Соперник у тебя был?
– Да.
– Здесь, у нас? Странно, у тебя ж даже бабы не было для физиологии? И кто же он?
– Да ты, Миша, ты!
– Не хочешь ли ты сказать, что Светка тебе..?
– При чем здесь Светка, я про подсолнушек говорю, девочку такую светлую, Алю.
И столько тепла было в голосе Аверченко, что Тонков поперхнулся дымом.
– Ха, ты думаешь, она тебя ждет? Небось, давно уже во все дыхательные и пихательные...
– и задохнулся от удара в живот.
– Грязь-то не лей, что ж так из тебя дерьмо-то поползло?
Сплюнув, Аверченко пошел к себе. А Тонков вдруг как-то ясно понял, что гадость он сказал только от того, что разум затопила какая-то черная ревность. Весь оставшийся вечер он был мрачнее тучи, мало улыбался и волком смотрел на Анну. Та зазывно улыбалась, явно не понимая, отчего это такой всегда веселый и обаятельный Миша Тонков, казалось, готов её покусать.
Гости расходились, Тонков пошел на КПП - проводить мужиков из соседней части, бывших на свадьбе, когда подъехало позднее такси и из него выбрался, тяжело опираясь на палку, капитан Ковшов, успевший получить ранение в первые же дни пребывания в Афганистане и отлежавший два месяца в госпитале.
– Здорово, капитан!
– Здорово!
– Давай я тебе чемодан донесу.
Приноравливаясь к неровному, рваному шагу капитана, Мишка спросил:
– И как там?
– Как видишь, стреляют! А ты чего ребят провожал, сабантуй какой?