Цветок Зари. Книга первая: На пороге ночи

Между тем трибуны зашуршали громче. Складывалось впечатление, что площадь заполнена существами, которые вознамерились во что бы то ни стало добыть огонь трением. Учитывая, что каждое существо было оснащено двумя парами рук и завидной настойчивостью, их усилия грозили увенчаться успехом в самое ближайшее время.

Вполне возможно, что это тревожное обстоятельство заставило девушку поторопиться.

Она начала напевать что-то, сильный и глубокий голос мягко поплыл над площадью, и шуршание затихло. Гэри некоторое время пребывал в нерешительности, но затем он узнал мелодию, сам немало удивившись этому.

Лора подняла руку, как бы поправляя волосы (а может, именно это она и делала, вовсе не думая махать ему рукой?), но как бы там ни было, Вон больше не колебался и включил музыку, удивительно точно попав в такт голосу.

— Молодец! — восхитилась Глаша.

— Лора же сказала, что у него талант, а она в этом не ошибается, — одобрительно прогудел Белтран.

— Всё-таки могла бы и подсказать мне, — обиженно проворчал Гэри, — хотя бы первую песню.

— Ни в коем случае! — рявкнул Белтран. — Если бы она это сделала, то сейчас ты был бы совершенно беспомощен. Если уж подбирать музыку, то от начала и до конца, чтобы каждую секунду ощущать тобою же заданный пульс…

— Тише вы, — буркнул Мррум. — Дайте послушать. И вообще… сосредоточиться… Ау-ау! — вдруг приглушённо возопил он.

— Что там с тобой? — обеспокоилась Глаша.

— Тут эта псяу!

— Да не ори ты так! — шёпотом “закричал” Гэри. — Тебя внизу услышат — люк-то открыт! Какая ещё у тебя псяу?

— Эта собака ненормальная полосатая, — обиженно зашипел киф. — Этот ваш “щенок игривый”.

— Он же наверху должен быть. Его там закрыть собирались.

— Собирались… — передразнил Мррум. — Ничего сделать без меня не могут!

— Может, тебе показалось? — спросила Глаша, стоявшая довольно далеко от кифа и не видевшая никакого “псяу”.

— Я ещё из ума не выжил, — огрызнулся Мррум, — несмотря на все ваши старания. А если это не он, то кто, скажите на милость, мне тут лапу облизал?!

— Тихо, — прикрикнул на него Гэри. — Мне сейчас музыку включать, а ты сосредоточиться не даёшь! Облизал и облизал — от этого не умирают.

Мррум замолчал, из полумрака слышалось только его недовольное пыхтение. Песня закончилась, и Гэри, подчиняясь какому-то внутреннему чутью, пробуждение которого было для него полной неожиданностью, тут же включил следующую мелодию.

Лора снова пела; намиянки то подпевали ей — у них были прекрасные, чистые и сильные голоса, то снова соскальзывали в воду, кружились в своём сказочном танце. Потом Лора подняла руку, сделав какой-то знак.

— Наш выход, — сказал Белтран.

Он высадился первым, чтобы на всякий случай поддержать Глашу, которая последовала за ним. Гэри должен был признать, что для своих габаритов они весьма грациозны и слово “неуклюжий” не имеет к ним никакого отношения.

Только сейчас, когда они оказались внизу, он заметил, что Белтран держит какой-то инструмент, напоминающий трубу, а Глаша — нечто, отдалённо похожее на флейту.

Жиззеа уже не боялись ничего и никого. Появление зуланзров, которых многие никогда прежде не видели, вызвало бурный восторг, так же как и своеобразная музыка, которую они исполняли на своих диковинных инструментах, покачивая в такт тяжёлыми хвостами.

Успех был полный, но тут… словно нарочно, чтобы оправдать самые худшие предположения и прогнозы кифа, случилось страшное…

========== Глава 31. Щенок игривый ==========

Только зуланзры перестали играть и Гэри, почти не задумываясь, включил очередную музыкальную композицию, как Кенур, который действительно оказался здесь, а вовсе не померещился мнительному Мрруму, подбежал поближе к открытому люку и завыл так громко и с таким упоением, что его без всякого микрофона услышали решительно все, тем более что музыка была включена негромко и, в сущности, вполне подходила для этой “песни” (или песня — для музыки).

Кенур был умён: он понимал, что его должны услышать там — внизу, поэтому старался изо всех сил, даже свесил голову вниз, в то время как ему, напротив, хотелось поднять её повыше.

Гэри застыл перед пультом с расширившимися от ужаса глазами. Вполне возможно, что он кинулся бы ловить этого “игривого щенка”, но ему твёрдо наказали: ни при каких обстоятельствах не покидать свой пост, к которому он был надёжно пристёгнут.

Мррум же пристёгнут не был, и с выпученными усами, с горящими зелёным огнём глазами он бросился спасать представление.

Мррум боялся высоты, ещё больше он боялся воды, но и того и другого вместе взятого он боялся меньше, чем предстать перед публикой мокрым, в смешном и нелепом виде.

— Что у вас там творится? — спросил Дилано по внутренней связи.

— Кенур воет, а Мррум…

— Закрыть люки? Закрывающийся створ не столкнёт их вниз?

— Вполне может столкнуть, — отозвался Гэри, изворачиваясь в своём кресле, чтобы разглядеть, что происходит у него за спиной.

— Перемещаюсь к центру и снижаюсь, — сообщил Рэй. — В крайнем случае упадут в воду… — его слова заглушил самозабвенный вой.

Кенур умудрялся отбиваться от Мррума, не прекращая своего пения.

— Оставь его, Мррум, свалишься! — попытался образумить кифа Гэри, но тот не слушал.

Позабыв уже обо всех своих страхах, он решительно набросился на щенка, который успел переместиться в сторону, и киф полетел вниз, размахивая в воздухе лапами и крутя толстым хвостом, но не издавая ни звука.

Ничто не могло заставить его кричать во время представления, пусть даже испорченного воем взбесившейся полосатой собаки!

Взметнув облако сверкающих брызг, киф плюхнулся прямо в центр бассейна и камнем пошёл на дно. Иллана, Виллена и Анната, стоявшие на разных сторонах “водоёма”, немедленно нырнули, по обыкновению погрузившись в воду без единого всплеска, и с трёх сторон устремились к “утопающему”.

Впрочем, Мррум, конечно, не утонул бы и без их помощи. Оттолкнувшись ото дна, он неторопливо всплыл и попытался поднять из воды хвост, но тщетно: необыкновенно пушистая конечность безнадёжно промокла и упорно шла на дно.

Приняв его усилия за напряжённые попытки удержаться на поверхности, морские девы хотели поддержать его, но киф прошипел, прижав уши и отфыркиваясь:

— Оставьте мой живот в покое! Танцуйте же, глупые рыбы! Танцуйте как-нибудь… — он был настоящим артистом, для которого спасти представление не менее важно, чем спасти собственную жизнь!

Впрочем, жизни его ничто не угрожало, и, осознав это, намиянки закружились вокруг рыже-шерстяного островка, болтавшегося точно в центре бассейна, словно развеваемые ветром, переливающиеся лепестки диковинного цветка вокруг его махровой сердцевины.