Цыганская невеста

Взгляд Сальвадора блуждал по комнате, ни на чем не останавливаясь.

— Только не говори, что не помнишь.

— Я помню, что ты не выглядел довольным, играя в бильярд. Меня не предупредили, что ты в нем не очень силен.

— Ну, с тех пор я не очень продвинулся в бильярде.

— А в полицейском деле?

— Всему, что я знаю в своей профессии, научил меня ты. Всему.

Асенсьон вошла с двумя стаканами на подносе и миской оливок. Она вздохнула с облегчением, увидев мужа спокойным и умиротворенным. И бросила на Сарате благодарный взгляд.

Глава 45

Официант в баре-караоке Cheеr's объявил в микрофон имя Элены, и она поднялась на сцену. Зазвучали аккорды Tintarella di luna, пожалуй самой известной песни Мины.

— Tintarella di luna, tintarella color latte, tutta notte sopra al tetto, sopra al tetto come i gatti, e se c’e la luna piena, tu diventi candida [12] .

Она, конечно, немного захмелела, но не настолько, чтобы не исполнить эту песню с блеском. Всего-то два бокала, из третьего она едва успела сделать пару глотков; она выходила к микрофону и куда более пьяная.

12

Лунный загар, твой загар молочного цвета, ты всю ночь на крыше, на крыше, словно кошка, а в полнолуние ты становишься белоснежной (итал.).

Ей нравилось петь с чувством, удлинять концевые гласные, ощущать тембр собственного голоса, теплый благодаря связкам, разогретым алкоголем. Светловолосый тридцатилетний мужчина, похожий на иностранца, смотрел на нее с восхищением. Она заметила это и улыбнулась со значением, как бы посвящая очередной рефрен ему, а после модуляции сделала в его сторону провокационный жест. Когда песня закончилась, все вскочили, аплодируя, выкрикивая «браво», — все, кроме иностранца. Элена подошла к нему.

— Почему ты не аплодируешь?

— Я потерял дар речи.

— Для аплодисментов дар речи не нужен.

— Я потерял и способность двигаться.

— У тебя большая машина?

— Внедорожник, — удивился блондин. — А что?

И никакой он не иностранец, просто испанец-блондин, который ходит флиртовать в караоке. Явился, похоже, один, не видно ни друзей, ни подруги, она бы уже точно подлетела, чтобы насмешкой прервать наметившийся флирт. Официант снова взял в руки микрофон, и сквозь металлический свист она услышала «Луис». Блондин пошел на сцену, и зазвучала одна из песен Розаны. Он неотрывно смотрел на Элену, словно посвящал песню ей. Она потягивала текилу сперва короткими глотками, потом, по ходу песни, все более долгими: она знала, что в конце концов уведет блондина на парковку Диди. Снова грянули аплодисменты и крики «браво», спел блондин отлично; гордо раскланявшись, он подошел к Элене:

— Тебе понравилось?

— Безусловно!

Она впилась губами в его губы, схватила его за руку и потащила на улицу. На выходе она столкнулась с Сарате.

— Уже уходишь? — спросил он.

— А ты как думаешь? — В ее словах звучала откровенная насмешка.

— Я пришел на всякий случай, вдруг ты здесь. Я только хотел выпить с тобой.

— Жаль, что ты не пришел на десять минут раньше. Но входи, выпей из моей бутылки за Мину. И попросись на сцену, сегодня хорошая публика.

Сарате кивнул и вошел в бар. Он сделал это из гордости, чтобы не выглядеть идиотом, который уходит с поджатым хвостом после того, как у него увели девушку. На сцене две женщины исполняли песню группы «Пимпинела». В баре было полно народу. Он подошел к стойке и попросил бутылочку «Мау». Пить в одиночку не очень хотелось, но надо было потянуть время до возвращения домой. Он не успел по-настоящему приложиться к бутылке, когда увидел, что на него смотрит Элена.

— Мы идем?

— Все трое?

— Какие трое?

Элена с недоумением развела руками — рядом никого не было. Блондин бесследно исчез. Она прогнала его, потому что предпочла провести ночь с Сарате. Тот не сразу опомнился и, шагая рядом с Эленой к ее дому, был настороже, словно ожидая, что все обернется жестокой шуткой, что она его разыгрывает, но нет, он ошибался. Элена и правда жаждала секса, она была неутомима, а он старался ей угодить. Потом они долго лежали обнявшись, пока он не рискнул нарушить тишину:

— Почему ты так много пьешь?

— Откуда ты знаешь, что я пью?

— Мне достаточно того, что я вижу. Ты руководишь важным расследованием, разве ты не должна посвятить ему себя целиком?

Она не ответила. Он знал, что должен привыкнуть к ее нежеланию отвечать, если хочет быть с ней. Он о многом хотел бы ее спросить: о шраме от кесарева сечения, который снова увидел в полутьме; о том, что случилось с ее сыном. Но понимал, что рискует перейти красную черту. Он хотел знать о ее прошлом, о странном пристрастии к песням Мины. Ему бы очень хотелось расспросить ее, почему ей так нравится эта старенькая «Лада», которую уже не встретишь на улицах. Она тихонько ласкала его член и, когда заметила эрекцию, села сверху, и все повторилось. А потом она сразу уснула.

Он встал. Просмотрел дело Лары Макайи, разложенное на столе в гостиной. Нашел в нем бумагу о Сальвадоре Сантосе, своем наставнике. Затаив дыхание, торопливо прочитал ее, боясь, что Элена проснется. Обнаружил отчет с результатами анализа ДНК волос, найденных между пальцами Лары. Доказательство, подписанное криминалистами.

Сарате вернулся в спальню. Натянул брюки и рубашку почти бесшумно, приноравливая неизбежное шуршание одежды к дыханию Элены. Она крепко спала. Ему хотелось поцеловать ее, но он побоялся ее разбудить. Он прокрался из спальни на цыпочках, сунул листок с ДНК-тестом в карман и ушел.

Глава 46

На следующее утро Элена выглядела безупречно. В шелковых темно-синих брюках и белой футболке, бодрая, уверенная в себе, она прохаживалась по переговорной. Душ и пара чашек кофе, а какой эффект, восхищался про себя Сарате. Никому и в голову не могло прийти, что у нее была бурная ночь с выпивкой и сексом.

— Я говорила с Рентеро, он сильно обеспокоен.

— А видел ли кто-нибудь хоть раз Рентеро не обеспокоенным? — иронично поинтересовалась Марьяхо.

— Он боится, что мы запорем это дело, что будет висяк, что мы не найдем Мойсеса Макайю.

Ческа в раздражении откинулась на спинку стула. Ордуньо, хорошо ее знавший, поспешил пояснить:

— Мы провели практически сутки, следуя за «Фиатом-фиорино». Уверяю вас, это не самое веселое занятие. Мы поехали за ним в Толедо и стали свидетелями того, как на распродаже в мебельном цыгане купили шкафчик, сервант и кресло-качалку.

Конечно, никаких следов Мойсеса.

— А что не рассказываешь про сегодня? — спросила Ческа. — Этот фургон вообще не останавливается. Он рыщет по всему городу в поисках старой мебели, брошенной на помойках. Они подбирают такие стулья, на которые не позарится и крыса.

— Весь этот хлам приводят в порядок в мастерской на Рибера-де-Куртидорес. Пара гвоздей, пара дощечек, лакировка, и эта рухлядь снова на витрине. А покупатели думают, что сделали удачное приобретение.

— Продолжайте следить, — приказала Элена. — Это единственная зацепка, которая у нас осталась. Иначе никак не найти Мойсеса. Что еще?

Буэндиа посмотрел в свои заметки.

— Всю субботу я сравнивал вскрытия двух сестер. Есть нюансы.

— Какие?

— Ларе обрили весь череп, прежде чем сделать надрезы. Ей оставили волосы только ниже ушей. Сусане выбрили лишь те участки, в которых проделали отверстия.