Да здравствует жизнь!

Фран Бюисоннье едва успевает закончить свою речь, как все зрительницы собираются вокруг нее, чтобы поздравить. Каждая хочет с ней поговорить, объяснить, какой отклик нашли в душе каждой из них ее слова. И хотя я не делала по этому поводу ставок, все сказанное откликнулось и мне. До сих пор я никогда еще не слышала таких справедливых слов, от которых мгновенно пропадает чувство вины.

Мне бы тоже хотелось немного поговорить с ней, но я умираю от жары, с меня течет буквально ручьем. Я мечтаю скорее добраться до дома и принять основательный душ.

Я выхожу из зала, из здания – похоже, на улице стало еще жарче.

– Марни, подождите! – доносится до меня голос Фран.

Я оборачиваюсь: запыхавшись, она спешит ко мне.

– Вы ушли, но я хотела вас спросить, что вы обо всем этом думаете?

Я улыбаюсь.

– Это очень интересно, и мне нравится ваш подход.

– Утверждение, что красота – это то, что красиво для вас самой?

– А также для того, кто на меня смотрит. Предпочитаю, чтобы мой партнер считал меня красивой, даже если он говорит это, на мой взгляд, не слишком часто, – добавляю я со смехом.

Фран бросает на меня странный взгляд.

– Но все-таки говорит?

– Говорит. В любом случае было приятно услышать, что мы должны принимать все наши эмоции, как хорошие, так и плохие. Любить себя и соглашаться не любить, чтобы поддерживать равновесие.

Вид у Фран счастливый.

– Рада, что вам понравилось. Не хочу вас больше задерживать, спасибо, что пришли, Марни.

– Я получила удовольствие. Хорошего вечера.

Она улыбается мне и возвращается в здание.

Я иду в кафе, где меня ждет Элиотт. Он, довольный, пялится в экран, где идет трансляция футбольного матча.

– Уже? – спрашивает он шутливо. – Быстро вы управились! Понравилось?

– Признаюсь, да.

– Моя жена переменчива, как погода…

Я поднимаю бровь.

– Жена?

– Ну, будущая жена.

Заметив мою растерянность, Элиотт смеется.

– Ладно, сардинка моя, иди за своим кроликом – я веду тебя ужинать.

Сардинка и кролик. Я расплываюсь в глуповатой улыбке.

Разве может быть союз совершеннее?

– ?Paquita, a comer! [8]

8

?Paquita, a comer! (исп.) – Пакита, за стол!

Девчушка шести лет пригладила длинные белокурые локоны своей Барби и бережно положила ее на кровать. Это ее самая красивая кукла. Когда она вырастет, то будет носить такие же платья, такие же туфельки, и у нее будут такие же волосы.

– Я поем и вернусь к тебе. Никуда не уходи!

Своим неподвижным взглядом и застывшей улыбкой кукла как будто обещала ждать с нетерпением. Пакита поцеловала ее в нос и спустилась в кухню. Она села за стол на свое место и заправила край клетчатой салфетки за ворот футболки, чтобы не посадить пятно.

Сегодня мать приготовила арепы [9] . Она всегда жарила их на сковородке, и все наедались до отвала.

Пакита их обожала, это было ее любимое блюдо.

– ?Toma, come! Y no dejes nada en el plato [10] ! – сказала мать и положила ей аппетитный кукурузный пирожок, наполненный мясным фаршем, тушенным с черной фасолью.

Были еще с сыром и ветчиной.

9

Арепа (исп. Аrepas) – блюдо латиноамериканской кухни, кукурузные пирожки.

10

«Ешь! И ничего не оставляй на тарелке!» (исп.).

Все десять лет, которые Роза и Луис Контрерас прожили во Франции, их не покидала ностальгия по Венесуэле, несмотря на то что они горячо любили приютившую их страну. Общение на испанском и приготовление блюд родины Боливара помогало им чувствовать связь с родиной.

Вот так маленькая Пакита жонглировала языками: она хорошо понимала как один, так и другой, даже когда ее родители путали слова.

Старшая сестра Пакиты, Мария, смотрела, как та широко разевает рот, чтобы откусить от своей арепы, и не могла сдержать брезгливую гримасу. Арепа была почти вдвое больше рта Пакиты, и соус из нее вытекал на тарелку.

– Обязательно нужно ее так закармливать? Она же не свинья!

Мария родилась в Венесуэле, но традиционные блюда, которые готовила мать, вызывали у нее отвращение. Они казались ей чересчур сытными, а порции – огромными. Иногда она думала, что у ее родителей двойные желудки – столько они могли съесть за раз. Марии было шестнадцать лет, и ей никогда не приходилось бороться с лишним весом, она была худой от природы. Но это не мешало ей замечать, что если родителей нельзя было назвать толстыми, то кривая веса ее младшей сестры стремительно шла вверх.

– ?Come tu ensalada y dejala en paz [11] ! – накинулся на нее отец.

Мария закатила глаза, а Пакита улыбнулась отцу.

Все их споры из-за еды были ей до лампочки; мамины арепы были лучшими в мире, и она, пожалуй, возьмет еще одну!

Теперь – с сыром и ветчиной.

Глава 4

Я провозилась с документами большую часть выходных, но в понедельник утром досье Вильроя было уже готово. Теперь Ана сможет выдохнуть: рекламки мы напечатаем вовремя, и платить штраф за просрочку не придется.

11

«Ешь свой салат и оставь ее в покое!» (исп.).

Однако волнение не ослабевает. Не успеваем мы закончить один проект, как у нас уже горит другой – такой же срочный, как и предыдущий. Моя начальница с восьми утра ведет телефонные переговоры и, должно быть, нашагала по кабинету не меньше десяти тысяч шагов. Чтобы работать в конторах вроде нашей, где дедлайны следуют один за другим, нужно железное здоровье. Лично меня спасает кофе.

Я подхожу к кофемашине и готовлю себе эспрессо. Не помешает выпить чашечку перед разговором с моим будущим клиентом – и не абы с кем, а с самой «Джулией Венеттой». За этим именем скрывается Серджо Пьяцци, генеральный директор созданной в Италии сети парфюмерных магазинов, которая входит в пятерку крупнейших торговых предприятий во Франции. Мне доверили подготовку его рекламной кампании, которая должна пройти будущим летом, потому что меня считают уравновешенной, внимательной и очень терпеливой. М-да… Все-таки мне понадобится немало мужества, так как, несмотря на всю свою занятость, господин Пьяцци лично контролирует проект и управляет им железной рукой – от первоначальной идеи до реализации. По-моему, это самый несговорчивый человек из всех, с кем я имела дело за все время работы в агентстве, – с ним невозможно найти никаких компромиссов, а вместо сердца у этого типа дорогущий швейцарский хронометр. Тик-так, тик-так.

Я сажусь к себе за стол, поворачиваюсь на стуле к эркерному окну и, набирая номер, наблюдаю, как по небу плывут несколько облачков. Явно не дождевых. Увы.

Гудки в телефоне прерываются. Вперед, в ров со львами!

– Мадемуазель Сандре, я уже давно жду вашего звонка.

Наш телефонный разговор был запланирован на десять утра, сейчас 10:01, и я изо всех сил стараюсь не показывать своего раздражения.

– Здравствуйте, господин Пьяцци, я в вашем распоряжении.

– Очень хорошо, тогда не будем терять время. Ваша идея мне не нравится.