Дальнейшие похождения Остапа Бендера

— Вот твой участок, — показал Морев на плане, развернутом на столе услужливой Василиной.

— Не мало нарезали? А у озера нельзя? Трудно будет поливать. Отводить мне такой участок вам не следовало бы… — качала головой Чубова. — Другим этот участок сподручнее.

Морев усмехнулся и ответил:

— Красавица, не торговаться. Ты нужна стройке и получай. Пора тебе за дело…

— Он от полива далеко, — не соглашалась маляр.

— Помолчи! Говоришь много, отходи в сторону, — Тронул ее за локоть Щусь. — Хы недовольная? Где другие? Федор Прохлада!

— Давайте его сюда, Силыч, — прошелся платком по лицу артельщик. — Прохлада всегда приятна, но я боюсь, что из него в такую жару выйдет не особенно горячий работник.

— Где Прохлада? — повторил Щусь.

— Здесь я, — выступил из группы нанимаемых парень.

— Ну, Прохлада, какая у тебя специальность?

— Грабарь я, по земле мы в основном, товарищ артельщик.

— Старший артельщик, Прохлада, — поправил его наниматель. — Землекоп? Требуется. Если старательный землекоп. Запиши его, Василина. Вот твой огород, Прохлада, — показал он парню на плане.

Землекоп посмотрел и согласно кивнул головой, отходя в сторону.

— Как он вам нравится, Савва Фадеевич? — заглянул в лицо артельщика Щусь.

— Прохлада годится на летнее время. Таких у меня много, которые только до огороднего урожая и проработают.

— Мария Коенко! — визгливо прокричал старик.

— Где она? — взглянул на людей Морев.

— А вот я, гражданин хороший, — выступила молодая женщина в цветастом сарафане и желтой косыночке.

— Твоя специальность, женщина? — рассматривал ее Морев.

— А я без специальности, гражданин хороший, — хохотнула Коенко.

Морев покачал головой и произнес:

— Не уверен, что ты нужна стройке.

— Но ей отведем огород? — забеспокоился Щусь.

— Совершенно лишнее. Специалистов требуется много, а земли под огороды мало. Да и вид у нее… Пригласи к столу, закажи ей песни, совсем фисгармония будет.

Щусь зашелся своим визгливым смешком.

— Это можно сделать, даже очень можно, Савва Фадеевич. Федосья Иваненко! — выкрикнул он.

— Тут будто я, граждане, — выступила вперед женщина.

— Кто ты по специальности? — разглядывал ее привычно Морев.

— Маляр и штукатур я, товарищ начальник.

— Выделим ей участок? — нагнулся к Мореву Щусь.

— Выделим. На то она и маляр, и штукатур. Участок хороший ей. Будешь перевыполнять норму, Федосья?

— Сколько могу, Савва Фадеевич, столько и постараюсь. Но требовать еще большего от человека вы не можете.

— Молодец, маляр-штукатур! Хорошо сказано, славная Федосья, Видно, что доблестной ударницей станешь. Вот тебе ровный участок и к воде поближе, — показал старший артельщик женщине на плане пятно.

— А Коенку возьмете? — нагнулась к Мореву его табельщица Василина. — Мне бы очень хотелось, Савва Фадеевич, чтобы вы взяли мою землячку.

— А мне бы хотелось, Василина, чтобы ты стала на время банщицей. Ты бы смыла всю парфюмерию с Коенки-землячки и сделала ее пригодной для работы. Я не могу сделать огородным пайщиком человека, которая кроме гитары и парфюмерии ничего больше в руках не держала. Вот тебе и сказ весь, милая Василина. Кто следующий?

— Ну, Григорий Твердослив? — позвал Щусь.

— Я на лицо, Родион Силыч, — подошел к столу парень лет под тридцать.

— А, парень видный. Но не стоит ему возиться с огородом, ведь так? Холостой, наверное? — спросил Морев.

— Ну, нет, товарищ старший артельщик. Я человек женатый и огород мне… — заговорил убедительно Твердослив.

— И дети есть? — с недоверием смотрел на него Савва.

— Неугомонная компания! — закашлялся нанимаемый, — Такой кашель привязался, что просто беда. Кровелыцик я, на верхотуре простудился…

— Кровельщик мне нужен, Григорий. На крышу будем тебя отправлять в теплом халате тогда, раз такое дело. Запиши его, Василина. Огородом не обидим кровельщика Твердослива…

— Премного благодарен, хозяин, — отступил тот после записи.

Щусь нагнулся к Мореву и пояснил извиняюще:

— Есть еще два человека, они на подходе, наверное… Ну, а мне, Савва Фадеевич, какой мне участок определили?

— Выбирайте, какой хотите, Родион, — встал Морев, ожидая пока старик сделает свой выбор, водя пальцем по плану.

— Хорошо, я выбираю седьмой и третий, — ткнул пальцем в план Щусь.

Морев посмотрел на план и переспросил:

— Седьмой и третий? — и подошедшим к столу нанятым рабочим сказал: — Ты, Чубова, бери седьмой участок и выращивай такую капусту и лук, всем на удивление. А ты, Твердослив, бери третий и расти там огурцы и помидоры. Вы и нас обеспечите, а?

— Ой, ой, Савва Фадеевич! — заволновался Щусь. — Вы поступаете во вред моему делу. Эти участки — самые хорошие, и мне бы хотелось, чтобы они служили только самому лучшему…

— Уж не хотите ли вы, Родион Силыч, учить меня, как заинтересовывать специалистов? Какое мне дело до вашей затеи? Мне нужны хорошие рабочие, а не такие как Коенко…

— И все-таки я вам скажу, что я в этом деле имею заслуги, — суетился у стола Щусь.

— Эти специалисты стоят того… С вами же, друзья-товарищи, много слов тратить не буду, а просто пожелаю вам всякого благополучия. За работу, уважаемые огородники…

Так прошел очередной наем Моревым в свою артель рабочих с приманкой их огородами и, конечно, не без пользы для самого главного артельщика Саввы Фадеевича. А через некоторое время полная его фигура спустилась по ступенькам в учреждение Остапа Бендера.

Артельщик представился и сказал:

— Из газеты узнал, что вы покупаете старинное. Вот и принес, — открыл он германский ранец из телячьей шкуры и вывалил на стол перед председателем позеленевшие предметы давнишних лет.

— Очень приятно, уважаемый товарищ Морев, очень приятно; что вы делаете свой вклад в науку, — поприветствовал его великий комбинатор.

— А как же, как же. Мои рабочие в лице славного кровельщика Твердослива вскапывали огород и нашли. Может быть, они и утаили бы этот клад, но я как раз оказался в это время рядом и находка не ушла из поля моего хозяйского глаза, товарищи. Вот и принес все это…