Дальнейшие похождения Остапа Бендера

И старший брат-компаньон тут же сообщил:

— Катер подорвался на мине и затонул, — взмахнул рукой Адам Казимирович, как бы подчеркивая всю трагедию, что вместе с ним ушла под воду и тайна лекарства долгой жизни человека.

— Да как же так?! — вскричал Сукиасов, всплеснув руками.

— Вот так, дорогой Вениамин Гидальевич, — сокрушенно покачал головой Козлевич. — Затонул, — печальным голосом добавил он.

— Затонул, — в тон своему старшему другу промолвил Балаганов, но тут же вскочил и твердо вскричал:

— Но мы его найдем! У нас правительственное задание, товарищ Сукиасов!

— Это точно! — встал и рубанул воздух рукой Козлевич.

— А я? Я как же? — заметал свой просительный взор то на одного, то на другого «моряка» Сукиасов.

— И вы, Вениамин Гидальевич, — снизил голос до шепота Балаганов. — Вы выменяли у соседа по причалу Иванина карту моря у Мариуполя…

— У лоцмана Семена Александровича, — вставил Козлевич.

— Вот на этой карте, может быть, и указано место, где затонул катер интервентов с генералом… вы понимаете, товарищ Сукиасов? — с удивлением смотрел на поникшего вдруг ни с того, ни с сего управляющего «Пенькотрестом» Балаганов. — Вам нехорошо? — спросил он, видя такую значительную перемену во всем облике борца за свое здоровье.

— У меня… у меня, — пролепетал после молчания Вениамин Гидальевич, — нет ее…

— А где она?! — вскричал рыжекудрый посланец Бендера, вскакивая.

— Где? — угрожающе потянулся к хозяину кабинета и Козлевич, шевельнув усами.

— Я обменял ее на «Популярную медицинскую энциклопедию»… — дрожащим от волнения голосом ответил Сукиасов. — Не знал я, не знал! — чуть не рыдающим голосом взмолился он. — Не знал я!

— Ну, хорошо, успокойтесь, успокойтесь, давайте спокойненько обсудим. Кому вы отдали эту карту, адрес?

— Адрес, Вениамин Гидальевич? — задал вопрос ласковым голосом Адам Казимирович, на какой он был только способен.

В кабинете воцарилось тягостное молчание, слышался только скрип под переминающимися ногами искателей подводного клада.

— Не знаю… — наконец пролепетал бывший владелец так нужной компаньонам карты. — Он приезжал к нам в командировку, разговорились, тоже интересовался историей…

— Историей интересовался, уважаемый руководитель треста? Фамилия, имя, отчество, откуда приезжал? — выпустил трель вопросов Балаганов, копируя своего командора.

— Откуда? Да с того же Мариуполя, товарищи. А фамилия его записана на этой самой энциклопедии…

— Это уже что-то… — вздохнул облегченно Балаганов. — Покопайтесь, покопайтесь в памяти, уважаемый, и вспомните все же.

Сукиасов наморщил лоб и компаньонам показалось, что они слышат, как заскрипели мозги в голове управляющего «Пенькотрестом». Козлевич и Балаганов с надеждой сверлили его глазами, но тот упорно молчал и наконец тихо прошептал:

— Нет, не вспомню, дорогие товарищи…

— Так, а по какому делу он приезжал? — спросил тоном следователя Балаганов.

— За нарядом на пеньку, естественно, — твердо ответил Вениамин Гидальевич. — Разве что вот моя секретарша вспомнит, она отмечала ему командировку. — Встал и вместе с «моряками» Сукиасов вышел в приемную.

Балаганов вместе с хозяином треста и его секретаршей и, конечно, не без участия старательного Козлевича провел настоящую следственную работу. В результате было установлено, что этот любитель исторических документов приезжал из того же Мариуполя за нарядом на пеньку для передачи его фабрике, которая крутила канаты, а затем поставляла их для морских судов. Фамилия снабженца была Батанов с инициалами И. К.

— Фуф, — вытер пот с лица Сукиасов, после того, как это было установлено.

— А как же имя и отчество? — тут же задал вопрос Козлевич. Балаганов с одобряющей улыбкой взглянул на своего старшего друга. А Сукиасов заверил:

— Да вы не волнуйтесь, я же говорил, что его полное факсимиле имеется на первой странице энциклопедии. За нарядом на пеньку он приезжал из Мариуполя.

— И мы из Мариуполя, и тоже за пенькой, — засмеялся способный ученик Остапа Балаганов.

И не соврал, так как ища повод для командировки, Остап узнал, что в Харьков многие командировочные сдут за нарядами на пеньку для канатов. И он убедил Пристройкина своим всезнающим морским авторитетом, что для морского клуба крайне необходимы прочные морские канаты, а для этого нужны наряды на пеньку. А наряды можно получить только в харьковском «Пенькотресте». И такой наряд уже был в руках двух искателей клада. На пеньку для кручения 5 километров каната. Которые, разумеется, ни клубу «Два якоря», а тем более добровольному обществу спасения утопающих, были вовсе не нужны. Но управляющий Сукиасов, заимев таких необходимых ему друзей, тут же снял эти пеньковые километры с фонда какого-то черноморского порта и с легким сердцем вручил их начальнику подводной экспедиции по подъему малых затонувших кораблей. Для этого он устроил у себя целое производственное совещание, говоря особенно начальнику сбыта о важности ведения подводных работ по подъему затонувших в войну кораблей. Его красноречие и довольно сносное знание этого дела не мало удивило не только Козлевича и Балаганова, но и самого Остапа Бендера, если бы тот присутствовал на этом совещании.

— Вениамин Гидальевич, — положила трубку секретарша, — вот телефонограмма…

— Все, бегу, бегу, дорогие, — прочел тот листок. — Меня срочно вызывают в главк. Вечером прошу ко мне за именем и отчеством этого самого Батанова.

После того как Сукиасов умчался по полутемному коридору в вышестоящую организацию, которая находилась на другом конце этого же коридора, Балаганов положил перед секретаршей свою и Козлевича командировки со словами:

— На каждую смешинку, полученную от прочитанных анекдотов, вы получаете дополнительно по месяцу молодой жизни.

Отметив командировки, друзья в отличном настроении вышли из приемной «Пенькотреста».

Когда Балаганов и Козлевич проходили место, где рыжеголовый компаньон споткнулся и въехал головой в открытые двери комнаты напротив, они услышали обсуждение случившегося:

— Одиннадцатый! Да еще наш человек! — хихикал тот же самый учетчик упавших.

— Смотреть под ноги надо, тогда и ушибов не будет, — нравоучительно вставила женщина.

— Кто-то еще грохнулся, — констатировал Козлевич, обходя осторожно опасное место.

Балаганов же прошел это место совсем медленно, держась за стену, обезопасив себя на этот раз наверняка.

Балаганов поправил мичманку, одернул китель и протянул руку к звонку у двери с табличкой: «Сукиасов Вениамин Гидальевич», как дверь сама отворилась и из квартиры санитары вынесли носилки, на которых лежал управляющий «Пенькотрестом». Балаганов и Козлевич посторонились, слыша как сопровождающий носилки врач говорил:

— У вас, больной, не ушиб, а закрытый перелом. Наложим гипс, товарищ…

— А-а, — простонал Сукиасов, увидев «моряков-подводников», — упал я… зацепился за паркетину… Думал ушиб, а оказалось…

— Рентген подтвердит мой диагноз, больной, подтвердит, — заверил врач, как будто он заключил пари с пострадавшим на правоту своего определения.

— Глаша, — голосом умирающего обратился Сукиасов к домработнице. — Покажи товарищам морякам «Популярную медицинскую энциклопедию». Она на тумбочке у моей кровати, Глаша… — распорядился хозяин, покачиваясь на носилках. — Выздоровлю, к вам приеду, товарищи… — заверил пострадавший. — Не забудьте меня, дорогие, — со слезой в голосе взмолился он.