Дальний свет

Вот она отбилась Звездой, что мерцала голубоватым маяком на тёмном небосклоне. Внизу стоял и смотрел наверх видный только со спины чёрный силуэт.

Визави Китти с некоторым любопытством посмотрел на карту.

— Думал, прибережёшь её до последнего, — проговорил он.

— Ваш ход, — Китти сидела с тем же бесстрастным выражением лица, с каким она вошла сюда. На руках у неё оставалась одна карта.

— Ну что же…

Он неторопливо и методично перебрал карты в веере, как бы прикидывал, которая из них утопит вернее. Наконец выбрал и изобразил улыбку.

Карта, которая легла теперь в центр, была страшной. На ней не было воплощённого зла с рогами и копытами, которое можно сделать глупым или смешным и похихикать над ним, не было и таинственной ночной темноты, любимицы поэтов, — только серый мрак охватывал дорогу, по которой в пыли и грязи брели тусклые согбенные фигуры, им теперь некуда было больше идти. Тоскливой вереницей они спускались под уклон и тихо, безлико там исчезали.

— Ваш ход, — тактичным тоном передразнил противник Китти, зная, что она не отобьёт.

У меня ведь тоже есть карта, — вспомнила Лаванда. Карта с Солнцем — жарким и огромным, ярче любой из звёзд, такое уж точно разгонит любую темноту и воссияет, одно на всех. Лаванда хотела было податься к Китти и помочь ей, но что-то остановило, едва различимое, но, похоже, сильнее её самой.

Китти молча и пристально разглядывала кипу в центре. Потом посмотрела на визави, снова на кипу и бросила поверх свою последнюю карту.

Посреди белого безмолвия ещё не развеялись остатки смертного пиршества, но не было больше ни движения, и десять человек с ружьями притихшей кучкой стояли поодаль. У горизонта тонкой полоской зарождалось утро, новое и победное, в небе же танцевали яркие, как никогда прежде, созвездия.

Жертва была принесена.

Китти встала и теперь только чуть улыбнулась, мимолётно и насмешливо:

— Ну, теперь-то уж точно всё.

Она развернулась и пошла прочь. Из зала прямым путём протянулась галерея, где уже рушились стены и своды, и глыбы падали сверху, разбиваясь о мрамор на полу. Куда же она идёт — туда, где ничего не держится больше, и мир, хотя ещё существующий по прихоти случая, должен распасться на кусочки в ближайшем мгновении?

— Китти, — Лаванда подалась было за ней. — Китти, подожди. Мы… не договорили.

Китти остановилась, даже вроде бы поискала её взглядом. Но не увидела и, больше не оглядываясь, пошла дальше.

Поезд медленно тронулся. Его прожектор прорезал темноту, залил на минуту ослепляющим светом, в котором взвихрились тучи снежинок. Китти прикрыла глаза. Стук и скрежет выросли, показались рёвом железного монстра, и состав покатил вдаль, оставляя за собой только темноту.

Теперь всё.

Что бы ни случилось дальше. Никакие падения, утраты и ошибки не имели теперь большого значения, и было можно всё — вообще всё, что угодно. Ведь главное уже совершилось.

Китти улыбнулась почти счастливо и вступила в тот мир, который ждал её — где безвременные потёмки укрывают от глаз и можно беззвучно скользить за спинами тех, кто заслужил, или просто уйти в безмолвие, когда здесь не останется живых.

Она шагнула и остановилась, не двинувшись более. Ничего этого ей было не нужно.

Сегодня ночь искупления.

Вдалеке послышался шум моторов, замелькали фары. На их фоне проступили силуэты вооружённых людей.

«Точно, как по расписанию».

— Стоять и не двигаться, — произнёс кто-то сквозь темноту.

— Да-да, я здесь. Я никуда не иду, — пробормотала Китти, заведомо зная, что тот её не слышит.

Они остановились чуть поодаль с настороженно поднятыми ружьями. Один отделился и, подсвечивая фонариком, приблизился плотнее.

— Оружие на землю.

— Нету, — Китти вытащила руки из карманов.

— Имя?

— Китти Башева.

Тот обогнул её сбоку и встал теперь совсем рядом. Поскольку его всё равно было не разглядеть за фонарём, Китти по-прежнему смотрела вперёд, пытаясь от нечего делать посчитать, сколько здесь человек.

— Подождите, — тот непринуждённо сменил тот на неофициальный. — А это не вас я подкидывал в Ринордийск лет десять назад?

— Наверно, меня, — Китти чуть покосилась в его сторону. — Вы ещё сказали тогда, что у меня взгляд ссо-шника.

— Ну, взгляд-то у вас не изменился, Китти Эрлина.

Он перехватил фонарь несколько по-другому, и теперь и Китти могла разглядеть его в лицо. Она невольно изогнула кончики губ: «какая встреча».

— Идёмте, — тот кивнул в сторону одной из машин. — У меня поручение вас арестовать.

Они двинулась рядом, Китти чуть позади. К ним быстро подлетел один из людей:

— Мы её не обыскивали.

— Забей, — тот отмахнулся. — Конец света скоро.

Больше к ним не приближались. Подведя Китти к чёрному внедорожнику, он открыл переднюю дверь и приглашающе кивнул:

— Садитесь.

— Спасибо, — сказала Китти и забралась внутрь. Всё, как в старые времена.

91

Город заливали дожди. Даже к февралю здесь так и не началась зима, и потоки воды падали с неба, текли поверх кровель и уложенных настилов нескончаемыми реками, а уж за витринами магазинов и кафешек и вовсе было ничего не разглядеть: вода струилась по стёклам, как в настоящем фонтане. Впрочем, кто из горожан сидел бы сейчас где-нибудь, кроме как дома, где телевизор убаюкивающе рассказывает про лебедей и чаек, что всё-таки смогли — смотрите-ка! — ужиться вместе на городском пруду (совсем незачем знать кому-то, что пруд размыло и его не отличить теперь от любой улицы города, а лебеди и чайки давно улетели — кстати, можете не благодарить, вам пришёл паёк за прошлую неделю, катер всё-таки доплыл).

И конечно, никто не мог увидеть, какое действие разворачивалось за окнами маленькой книжной кофейни, что стояла в неприметном переулке. Здесь, внутри было солнечно, хотя струи застили весь мир по ту сторону стекла, но и сквозь них свет озарял помещение.

Женщина сидела на высоком круглом стуле и покачивала ногой. Только что вошедший светловолосый мужчина снял шляпу и подступил ближе.

— Твои любимые, — он улыбнулся и протянул женщине красный букет.

— Danke, — она прижмурилась на мгновение, приняла цветы. — Где Адель?

— Занята, — тихо и многозначительно проговорил мужчина. — Много… нуждающихся.

Женщина понимающе кивнула:

— Да, работы теперь хватит на всех. Даже на господина Редисова, — она насмешливо покосилась на брюнета во фраке, что листал книгу у полок на дальней стене.

— Почему это «даже»? — тот обернулся. — Я, между прочим, и так успел поработать, в отличие от некоторых. Книжки там писал всякие, про нас, про всё, что было.

— Прям про всё? — женщина прищурила глаза.

— Ну… некоторые подробности остались между нами, — он с таинственным видом улыбнулся, окинул взглядом обоих. — Кофе?