Дальний свет
Шрифт:
— Но нас бы там не убили, — протянул Рамишев.
— Могли посадить. Тогда за такое уже сажали.
Рамишев помолчал ещё немного.
— Мы тогда были студентами…
— С возрастом сложнее, да? — он злобно сжал руль всеми пальцами.
— Не все как ты, Феликс.
— Мне тоже сложнее, — он обернулся к Рамишеву и по глазам заметил, что для того это откровение. — Да. Мне тоже.
(Те, впереди, всё глухо и отрывисто переговаривались между собой. На мгновенье захотелось выскочить к ним с криком «Двадцать восемь — это почти тридцать, чёрт вас возьми!»)
— Мне кажется, это правда очень
— Ладно, хрен с тобой, золотая рыбка, — пробормотал Феликс, сам в точности не решив кому он это — Рамишеву, спецам, ситуации в целом или самому себе. Выкрутив руль, он развернул снегоход, и они помчались обратно сквозь снежную марь.
У Пурпорова и Сибиллы дела оказались не лучше. На лыжах они прошли с четверть круга или даже больше, но везде пути были перекрыты. Всё сводилось к тому же: одиночке при должном везении ещё можно проскочить, всей компании — едва ли.
Не принесли успеха и последующие попытки.
— Похоже, их нет только позади, откуда мы пришли, — заключил Пурпоров. — Наверно, ещё не успели замкнуть круг.
— Ну не отступать же нам теперь, — фыркнул Феликс.
— Знаешь, как вариант.
Он хотел уже высказать всё, что думает об этом предложении, но голос подал Рамишев:
— Если их столько здесь, то что же на входе в город. Там точно заметят две чужие машины.
— Почему не оставить их здесь и не попробовать своим ходом?
— Ну… так, наверно, можно, — неуверенно пробормотал Рамишев, оглянувшись на Пурпорова, затем на Сибиллу. — Не знаю, насколько осуществимо…
Из одиночной вылазки вернулась Китти.
По её словам выходило, что позади нет ни одного спеца, потому что там те, другие — создания без образа и подобия.
— Так они уже рядом? — разом переключился Феликс.
— Кажется, скоро будут здесь.
— Тогда нам тем более надо искать путь и сейчас же!
Последние вылазки закончились так же впустую. Круг замкнулся.
Более того, это отняло добрую половину оставшихся сил, и марш-бросок до столицы теперь казался делом почти неподъёмным.
Феликс сидел, откинувшись к нагретой от печки стенке и закрыв глаза.
— Я всё-таки настаиваю, что нам надо прорываться в столицу, — проговорил он в надежде, что его слышно.
Никто не ответил.
— Дело уже не только в нас самих. Тут всё хуже и масштабнее.
Молчание.
— Я понимаю, что там все против нас, но должны мы хотя бы предупредить об этих тварях?
— Я не думаю, что там о них не знают, — глухо отозвалась Китти откуда-то от двери. Феликс открыл глаза: она полусидела на какой-то тумбе у самого выхода.
— Я не думаю, что все эти кордоны — ради нас, — пояснила Китти.
— Ну так тем более. Почему, я повторяю, не бросить машины и не попробовать в обход, какими-то тропами, по лесам? Ну серьёзно, они же не стоят сплошным заслоном, мы можем тихо проскочить мимо. Если нужно, разделиться и двигаться по одиночке — тут не такое дело, чтобы ещё размышлять!
— Но там же очень долго идти, — подала голос Сибилла. — И сейчас холодно… Мы просто можем не дойти все.
На это Феликс хотел было ответить, но не нашёлся, что, и прислонился обратно к стенке.
Пурпоров обернулся к выходу:— Ты куда?
— Попробую ещё раз, — Китти одёрнула воротник пальто и открыла дверь. — Кое-что проверю, может, сработает.
Пистолет. Пистолет она не взяла, заметил Феликс. Вероятно, выложила и просто забыла здесь, на той же тумбочке у двери, где сидела. Что ж…
Он оглянулся, компания тихо обсуждала что-то между собой и на него не смотрела. Феликс оглядел пистолет — никогда не держал он до того оружия в руках — спрятал к себе.
Не забыть бы потом отдать, когда вернётся. И сказать, может быть, что-то в том смысле, чтоб не разбрасывалась оружием, когда вокруг неведомо кто. А может, и не сказать — там посмотрим.
Будто бы брести коридорами, бесконечными, вплетёнными в паутину давно прошедшего, о котором и память блекнет и стирается, с каждым днём, каждым часом. Старые страницы уже не хранят букв и фото, сделались ворохом пустых листов бумаги. Гирлянды цветов — гвоздики и ещё другие, тоже когда-то красные — засохли и сопрели.
В этих стенах угасала и никак не могла угаснуть последняя память.
Хотелось позвать кого-нибудь, кто объяснил бы, зачем до сих блуждать здесь, в пустых коридорах, когда они замыкают в себе всё дальше и глубже, никогда не ведя наружу. Но Китти не ждала отклика и не позвала.
Передвижный мост терялся в тумане, лишь огни проглядывали мутными расплывчатыми пятнами.
— Насколько я понимаю, причин для беспокойства уже особо нет, — он кинул краткий встревоженный взгляд на молчавший мобильник. — Небольшую заминку вполне можно было ожидать… Тоже всё не так просто-быстро, как нам подчас кажется.
Шелетов уже три часа как перестал докладываться.
— Ну и скажи пожалуйста? — Дукатов позаимствовал ручку со стола, повёл ею. — Что такого могло произойти на малюсеньком пяточке, где спецов понатыкано как в День демократии?
— Хм… Могли как раз произойти спецы. Им-то всё равно, кто идёт.
— Лучший вариант, я считаю, — кивнул Дукатов.
— На самом деле, нет… Я всё-таки ещё рассчитывал бы на переговоры. Хватит с нас и Вислячика, — поймав настороженный взгляд, он пояснил. — В том смысле, что старая гвардия — это самый ценный резерв, вот я о чём. Что там в голове у новопришедших — никогда не знаешь.
— Подожди, так ты это всерьёз? — это заговорил стоявший у окна Вайзонов. — Ты по-прежнему считаешь, что их можно причислить к старой гвардии?
— Вот здесь, конечно, не знаю, тут, как говорят, по результатам беседы. Как развернём, что получим… Но согласимся все, в этом было бы больше плюсов, чем минусов.
— Ну а что, если они просто не станут беседовать? — против обыкновения негромко заметил Дукатов. — Если твои переговоры нахрен им не сдались?
— Тогда придётся, что делать, — он развёл руками. — Не «лучший вариант», как ты изволил выразиться… Но с другой стороны негласная санкция госпожи Мондалевой на то есть — по крайней мере, по части Китти, Феликс всё-таки её родственник. Как там она сказала… Если кто-то постоянно вмешивается и пытается провернуть всё по-своему, возможны более кардинальные меры — так, Герман? Я ничего не путаю?