Дань

– Придется, - вздохнул Кайсар.
– Жаль ундир Алия не сможет поехать, чтобы присмотреть за всеми эмегтэй моих нукеров. Остается лишь положиться на рекомендованного человека.

– Ты так и не изменил мнение о женщинах, брат! – рассмеялся ханский кровник.

– Можно подумать ты его изменил! – поддел его правитель и был весьма удивлен ответом.

– Все меняется, брат. Все меняется, - Етугай впервые в жизни наблюдал изумление на лице друга.

– Хотел бы я взглянуть на ту, что изменила твое мнение, Етугай, - Кайсар рассмеялся.

– Всему свое время, - осторожно произнес тот.

– И тут ты прав, есть более важные дела.
– Теперь Етугай видел перед собой Великого Хана.
– Отороги всегда приходят с севера, но ни один разведывательный отряд не нашел их поселений. Они возникают словно из ниоткуда и уходят в никуда, оставляя после себя ужас и смерть. Я никогда не видел их самок и детенышей, только взрослых мужчин-воинов.

– Не вмешались ли тут высшие силы?

– Я думал об этом, Етугай. Скорее всего ты прав, не зря Мать Всех Степей дарует силу гордому народу саинаров. Появление оторогов тоже дела высших, чутье меня не подводит, кому как не тебе об этом знать.

– Десять лет. Они появляются вот уже десять сезонов. Только один высший был способен на такую жестокость – Проклятый бог. Неужели кто-то посмел нарушить запрет богов и возобновил культ Проклятого?

– Скорее всего. Пока мы лишь оборонялись, а нужно было искать причину, - Кайсар сжал руки в кулаки так, что побелели костяшки пальцев.
– Сколько невинных жизней могли бы спасти…

В стене открылась потайная дверь, и в покои просочился невысокий паренек.

– Мой Хан, - тихо обратился он к Кайсару.
– Вы просили напомнить о начале церемонии. Осталось мало времени.

– Спасибо, Тархан, - кивнул Кайсар юноше.
– Ступай и пусть уберут со стола.

В зал почти сразу вошли слуги. Хан поднялся и произнес, обращаясь к Етугаю:

– Поговорим позже. Традиции саинар должны быть соблюдены.

– Мой Хан, - поклонился нукер.
– Увидимся на церемонии.

Уже выходя из покоев, он пожалел, что так и не рассказал другу о своем чувстве к восхитительной, синеглазой калишской княжне. Ничего, джинхар саинарского войска, второй человек в Ханстве будет участвовать в честном выборе. Етугай твердо решил заявить свои права на эту девушку.

***

Эйлин присела на мраморную скамью, рядом с удивительным по красоте фонтаном. Журчание воды успокаивало. И хотя, отправляясь в Саинарское Ханство, она была готова ко всему, неизвестность немного пугала. Подруги по несчастью оживленно обсуждали новые сведения, полученные от служанки, а Эйлин лишь отрешенно смотрела на прозрачные струи, перебирая в руках хошиг.

По широкому коридору в сопровождении двух служанок проходила богато одетая женщина. Увидев девушек, она остановилась и вошла в общие покои.

– Что это у нас здесь? – скривилась вошедшая, отчего ее симпатичное личико подурнело.
– Почему в покоях, предназначенных для эмегтэй Великого Хана посторонние?

Служанки засуетились, одна из них спешно куда-то отошла. Вторая что-то тихо заговорила, но возмущенная женщина не слушала, продолжая кричать.

– Это Ханский Дворец, а не постоялый двор! Что здесь делают эти?

На шум вышла еще одна, не менее богато разодетая женщина.

– Что здесь за шум? – спросила она.
– А-а, Санрай, ты опять устраиваешь истерику на пустом месте?

– Шан, - прошипела та, которую назвали Санрай.
– Не вмешивайся в дела, которые тебя не касаются!

– Меня касается все, что происходит на женской половине дворца, ведь я эмегтэй Великого Хана, - и женщина улыбнулась, подмигнув сидящим девушкам.
– А ты если будешь так открыто демонстрировать свой вздорный характер, очень скоро потеряешь расположение Хана Кайсара. Ведь он уже давно не посещает твои покои в ночное время, не так ли? Да и к себе не приглашает.

– Да какая ты эмегтэй? – взвилась Санрай.
– Тебя выдадут замуж уже завтра! Ты прошлое, Шан. А вот я настоящее. Я Сайхан Эмегтэй Великого Хана!

– Ты Сайхан Эмегтэй? – рассмеялась Шан.
– Ну и выдумщица ты. Я продержалась год, ты же здесь всего две недели, а Кайсар уже к тебе не прикасается. Задумайся над своим будущим, Санрай, и измени свое поведение, иначе срок твоего пребывания около Великого Хана будет короток. И отстань от девушек, они гостьи.

– Они грязные рабыни, - вопила Санрай.

– Ну почему же грязные, - прозвучал тихий спокойный голос Эйлин.
– Мы только что посетили ваш халуун и вполне чистые. Отороги – страшное зло и большое горе для любого народа. Я горда тем, что помогаю своему княжеству избежать этой горькой участи.

– Твое смазливое личико я запомню, северянка, - прошипела Санрай, уставившись на Эйлин.
– Все вы приезжаете в надежде на внимание Великого Хана, только ничего у вас не получится! Он даже не смотрит на таких, как вы! А тебе, синеглазая, я жизнь испорчу!

И фыркнув напоследок Санрай удалилась, звеня большим количеством надетых украшений.

– Зря ты вмешалась, - тихо сказала Шан, обращаясь к Эйлин.
– Санрай склочная и злопамятная, а ты слишком добрая. Она действительно может доставить тебе массу неприятностей.

– Спасибо за предупреждение, - улыбнулась Эйлин.
– Теперь я буду настороже.

– Как жаль, что меня не будет рядом, - улыбнулась бывшая эмегтэй Великого Хана.
– Ты не такая простая, какой кажешься. Я бы посмотрела, как ты поставишь эту выскочку Санрай на место. В любом случае, удачи, северянка. За вами уже идут.

***

Тронные покои до отказа были заполнены людьми. Приближенные нукеры Великого хана сидели в креслах по обе стороны от трона. Чуть подальше стояли прославленные воины и высокие чины саинарского войска, дальше толпилась знать и уже совсем близко ко входу – богатые горожане. Подобная церемония проводилась ежегодно, возвещая о начале Большого военного похода.

Хан поднял руку, и вокруг воцарилась тишина.

– Великий саинарский народ, - начал свое традиционное обращение Кайсар.
– Десять лет назад на Элитару пришла беда. С тех пор, каждый год саинарские воины отражают нападение оторогов, которые, как порождения Проклятого бога, сметают все на своем пути, и лишь нашим доблестным воинам по силам отразить этот удар. Боги дают нам силу и способность сострадать. Так поможем же тем, кто нуждается в нашей защите!!!

Последние слова Кайсар почти выкрикнул, и они утонули в восторженном гуле одобрения. Подождав, когда голоса стихнут, он продолжил: