Дань

– Доброго вам утра, Сайхан Эмегтэй Анира, - поздоровалась княжна.

– И тебе доброго, - произнесла женщина красивым грудным голосом, внимательно рассматривая Эйлин.
– Вот, заглянула посмотреть на новую эмегтэй сына. Как зовут тебя, северянка?

Почему-то дышать Эйлин стало свободнее. Все же не любовница, а мать. От таких мыслей девушка разозлилась на себя. Всего один год! Год, и она вернется в свою любимую, поросшую лесами Калишу, забудет степи и сероглазого, как страшный сон. Никого она не впустит в свое сердце. Немного успокоившись, Эйлин улыбнулась, матери Хана.

– Эйлин. Не разделите ли со мной завтрак, Сайхан Эмегтэй Анира?
– княжна растерянно обвела рукой стол.
– Здесь так обильно кормят…

– Это потому, что не знают твоих вкусов, - улыбнулась Анира.
– Поэтому и принесли всего понемногу. Мне, к сожалению, пора. А завтрак мы с тобой разделим как-нибудь в следующий раз, Эйлин.

Женщина покинула покои также внезапно, как и вошла. А через несколько секунд вбежала Сувда, держа поднос.

– Это что, сама Эмегтэй Анира вас посетила? – шепотом спросила она, хотя ответ был ей и не нужен.
– Ох, видно сильно вы зацепили нашего Хана, Эмегтэй Эйлин, раз она сама пришла посмотреть на вас. Думаю, и Санрай вам ждать недолго.

– Я бы с большим удовольствием никого из них не видела, - вздохнула Эйлин. Мать Хана ей понравилась, но княжна явно почувствовала смятение и досаду женщины.
– Скажи-ка мне лучше, Сувда, во что можно сложить лепешки и фрукты? Я бы хотела взять их для своей лошадки.

– Сию секунду, Эмегтэй Эйлин.

***

– Вы меня звали, мой Хан, - пожилая женщина низко поклонилась.

– Да, ундир Алия, - Кайсар сидел за низким резным столом и просматривал свитки.
– Вечером приведете ко мне девушку.

– Которую?
– осторожно спросила женщина, прекрасно догадываясь о ком он говорил.

– Эмегтэй Эйлин, Алия, - Кайсар поднял взгляд и уставился на старушку.
– Или от старости ты растеряла свою прежнюю проницательность?

– Нет, мой Хан, - спокойно ответила она.
– Но традиции предков запрещают вводить девушку в покои мужчины на следующую ночь после ее первой, кроме того девочка эмоционально истощена. Вчера ее даже осмотрел доктор.

– Что с ней? – встревожился Хан, вскакивая.
– Она больна?

– Ничего страшного, мой Хан, - Алия оставалась беспристрастной.
– Просто переволновалась. Слишком много потрясений выпало на ее долю.

– Ну раз с ней все в порядке, - Кайсар не отводил взгляда от пожилой женщины, и та начала заметно нервничать.
– Тогда вечером пусть приведут ее в мои покои!

– Но, мой Хан… - попробовала возразить женщина.

– С каких пор мои приказы обсуждаются, ундир Алия? – прошипел Хан.

– Будет исполнено, мой Хан, - поклонилась старушка.

– Ступай.

Как только ундир Алия вышла, в ханские покои стремительно влетела Эмегтэй Анира, она была взволнована.

– Сынок, - сбивчиво начала говорить Анира.
– Я встретилась с ней. Умоляю, отдай эту женщину, кому-нибудь из своих нукеров… А знаешь, лучше отошли ее домой. Так будет лучше, для тебя, для меня, для всех.

– Постой, - шагнул ей на встречу Кайсар.
– О ком ты говоришь, маа. Если Санрай тебе чем-то досадила, я немедленно избавлюсь от нее.

– Да причем здесь эта невоспитанная девчонка?
– отмахнулась Анира, - я говорю о твоей новой эмегтэй – северянке.

– А Эйлин чем успела тебе не угодить, родная? – улыбнулся Хан, обнимая пожилую женщину и усаживая ее на диван.

– Кайсар, мальчик мой, - в глазах женщины были слезы.
– Я сердцем чувствую, что о ней предупреждала тебя видящая боо. Слишком хороша и добра твоя Эйлин…

– Вот именно, маа. Моя Эйлин! – Кайсар отстранился и встал.
– Я принял решение и не изменю его. Эйлин будет моей Эмегтэй на этот год, потом я отпущу ее.

– Ох, Кайсар, - вздохнула Анира. – Ты-то отпустишь, но отпустит ли ее твое сердце?

И женщина молча вышла из покоев, оставляя Хана в одиночестве.

***

Эйлин едва поспевала за Сувдой, а ведь служанка еще несла сверток, куда сложили лепешки и фрукты для Малышки. Они шли узенькими коридорами, то и дело сворачивая в неприметные проходы.

– Вы же не хотите, чтобы вас заметили, Эмегтэй Эйлин, - усмехалась девушка.
– Мы не должны отсутствовать долго.

– Далеко еще? – спросила раскрасневшаяся княжна.

– Пришли уже, - Сувда распахнула неприметную дверку, и девушки оказались на заднем дворе.
– Вот это строение из красного камня и есть конюшня. Кого вам спросить велели?

– Старого Октая, - выдохнула Эйлин, пытаясь восстановить дыхание.

– Ой, да это просто совсем, - служанка пересекла дворик и направилась ко входу. Эйлин, вздохнув, последовала за ней, - Дядька Октай! – крикнула Сувда.

– Кому тут старый Октай занадобилси? – из подсобного помещения, вытирая руки о грязный фартук, вышел пожилой мужчина.
– А, это ты, шустрая пигалица! Кто это с тобою?

– Это Эмегтэй Эйлин, дядька Октай, - Сувда подбежала к мужчине и чмокнула его в морщинистую щеку.
– Нам бы ее лошадку повидать.

– Эмегтэ-э-э-э-эй, - усмехнулся старый Октай, - не мудрено. Такую райскую птичку каждый в свою клетку заманить захочет. Здесь ваша лошадка, не ест только почти ничего, словно волнуется. Я уж ей и овса, и морковки сладкой…

– Она без меня никогда не ест, - тихо сказала Эйлин.
– Мы почти всю мою жизнь вместе.

– Лошадь, а понимает… - задумчиво изрек конюх.
– Дак ты стало быть ступай по коридору, эмегтэй. Там и увидишь свою каурую. А ты, пигалица, - обернулся он уже к служанке, - пока мне все про родных расскажешь.

Эйлин, взяв у Сувды сверток, не спеша пошла по широкому коридору. За спиной слышался тихий разговор встретившихся родственников, а впереди раздавалось конское ржание. Эйлин заглядывала в каждое стойло, пока не увидела родную лохматую гриву.

– Малышка, - тихо позвала княжна , и лошадка заржала ей в ответ.

Эйлин приоткрыла дверцу и шагнула в стойло. Рядом с Малышкой, прислонившись спиною к стене, сидел джинхар Етугай. Выглядел он неважно. Тени залегли под глазами, а лицо словно осунулось. Саинарец был одет в ту же одежду, в которой он был вчера на церемонии.