Дар мертвеца
Шрифт:
Миссис Атвуд поблагодарила дворецкого и, отпустив его, стала разливать чай. Когда она протянула чашку Ратлиджу, тот спросил:
— Почему Элинор Грей хотела стать врачом? Странный выбор, учитывая ее богатство и социальное положение.
— Я и сама толком не поняла почему. Хамфри… мой муж… считал ее желание капризом, который скоро пройдет, он уверял, что на нее подействовала война. Но мне так не кажется. Как-то на званом ужине Элинор сказала, что врачи ужасно невежественны и не интересуются причинами болезней. Она спорила и с военными врачами, когда считала, что имеет на это право. Она активно помогала раненым, ухаживала за ними, но вовсе не из сентиментальности. Она была очень практичной и рассудительной. По-моему, из нее получился бы хороший врач.
— И после того, как она
Его собеседница так долго молчала, что ему показалось, будто ей не хочется отвечать. Хэмиш, реагируя на перемену атмосферы, сказал: «Ты правильно решил, что сам сюда приехал».
Наконец миссис Атвуд ответила:
— Вы меня напугали… Вы, полицейские. Сначала сержант Гибсон, теперь вы. В последний раз, когда я разговаривала с Элинор, она звонила из Лондона… Разговор получился странный. Она что-то сказала… мне еще показалось, что в тот вечер она выпила лишнего, и я беспокоилась, что она собирается ехать в Шотландию в таком состоянии. Так вот, она сказала: «Мне хочется умереть». Тогда я поняла ее слова так, что ей хочется умереть от счастья. Но что, если она имела в виду другое… что, если она в самом деле хотела умереть… — Миссис Атвуд посмотрела на него с болью в глазах. — Скажите, она попала в аварию и погибла в результате несчастного случая?
— Нет, — ответил Ратлидж. — Она погибла не от несчастного случая. Скорее всего, ее убили.
Миссис Атвуд так побледнела, что Ратлиджу показалось — она сейчас потеряет сознание. Он даже привстал.
— Нет! — сдавленным голосом сказала она. — Нет… со мной все в порядке… — Миссис Атвуд попыталась дышать глубже, но внезапно всхлипнула. — Никого… из моих знакомых… еще не убивали… ужас… ужас…
— Раз она отправилась в Шотландию с каким-то офицером, наверное, она хорошо его знала?
— Конечно! Элинор была не из тех, кто… кто пользовался войной как предлогом для того, чтобы вести себя как заблагорассудится. Она не поехала бы с совершенно чужим человеком или с человеком, которому она не доверяла, — тихо, но уверенно ответила миссис Атвуд.
— Миссис Атвуд, Элинор Грей поехала в Шотландию с Бернсом?
— Повторяю, я не помню! Можете спросить слуг… вдруг они…
— Если бы вам казалось, что она собирается наделать глупостей, вы… попытались бы ее отговорить?
— Я… — Она замолчала и опустила голову, не вынеся взгляда черных глаз Ратлиджа. Казалось, они смотрят прямо ей в душу.
— Миссис Атвуд, вы должны сказать мне правду. Ложь не поможет ни вам, ни мне.
Когда она заговорила, голос ее был хриплым от стыда:
— Мне… стало обидно, что она не приедет ко мне на выходные, и я внушила себе, что она счастлива в то время, как я несчастна. От Хамфри уже несколько недель не было писем, а в тот день мне сообщили, что его занесли в списки пропавших без вести. Я знала, это значит, что он погиб, просто его еще не нашли. Я даже матери не сказала… невыносимо было верить в это! А Элинор меня сильно огорчила, а ведь я так на нее рассчитывала… Напилась и собирается уехать на север… И голос у нее был какой-то странный… В общем… понимаете, тогда я не стала рассказывать ей о Хамфри, просто не смогла. Я разозлилась… и обиделась на нее. И ничего не желала знать, не хотела знать, чем она занималась! Тогда я желала ей зла, мысленно пожелала, чтобы она чувствовала то же самое, что и я… — Помолчав, миссис Атвуд продолжила, словно против воли: — Вот почему я велела себе не волноваться, когда Элинор так и не приехала и не перезвонила. Я по-прежнему обижалась на нее… твердила себе, что она ненастоящий друг, и лучше, если мы с ней вообще перестанем общаться. Уехала в Шотландию — ну и пусть остается там навсегда, мне все равно. Потом мне передали, что Хамфри жив и здоров, и мне не хотелось думать ни о чем другом… не хотелось вспоминать, как отвратительно я себя вела. — Миссис Атвуд посмотрела на него испуганными глазами, в которых читалась боль. — Если она в ту ночь умерла… значит, в ее смерти косвенно виновата я. Потому что не думала о ней… Не подняла тревогу, когда она не позвонила в конце недели, не приехала, не написала… Я наказывала
ее за то, что она, как я думала, счастлива, когда мне плохо. А потом я просто выкинула ее из головы… нарочно!Направляясь в Лондон, Ратлидж пытался разложить по полочкам все, что ему удалось узнать от миссис Атвуд и ее слуг.
«А все-таки пока неизвестно, как звали спутника Грей», — напомнил Хэмиш.
«Зато наметилась связь между Элинор Грей и Шотландией. Правда, она ехала в другую область Шотландии, но для начала и это неплохо».
«Лучше было бы, если бы никакой связи вообще не возникло. Если бы она уехала в Америку».
«Придется разыскать этого Бернса».
«Да, но у нас нет доказательств, что Элинор Грей поехала в Шотландию именно с ним!»
«Возможно, он знает, как звали человека, который ее сопровождал. Возможно, он сам их познакомил и дружил с ними обоими… — Ратлидж задумался. — Она путешествовала не одна. Но поехала туда добровольно. Когда она покидала Лондон, она была жива».
«Этого ты знать не можешь!»
«Нет, могу — она сама сказала миссис Атвуд, куда она едет и с кем. Все было задумано заранее. И она хотела поехать туда сама».
Но настроение у нее было неопределенным. «Мне хочется умереть…» — сказала она. Умереть от счастья… или от отчаяния? Неужели она звонила подруге после ссоры с леди Мод?
Ратлидж просил миссис Атвуд вспомнить, в какой день они разговаривали. В начале 1916 года. Весной. Время подходило. Если Элинор была беременна, она могла еще скрывать свое положение. Если мать отказалась ей помочь, она все же могла строить другие планы.
Домик в Троссахсе. Убежище?
Нет, скорее всего, место, откуда можно было начинать.
Ратлидж ненадолго заехал на свою лондонскую квартиру и собрал еще один чемодан. В Скотленд-Ярд он решил не заходить.
Возвращаясь на север, он решил, что пора еще раз нанести визит леди Мод Грей.
Глава 17
Леди Мод приняла Ратлиджа холодно и равнодушно, как будто он пришел сообщить ей о состоянии водопровода или крыши в ее доме.
Его снова провели в библиотеку, правда, на сей раз вскоре после его прихода хозяйка распорядилась, чтобы им принесли чай.
— Так и знала, что из вашей нелепой затеи ничего не выйдет, — заметила она, протягивая ему чашку. — Судя по выражению вашего лица, вам не удалось ничего выяснить.
— Наоборот, я добился некоторых небольших успехов. Я еще не раскрыл дело. Но знаю достаточно, чтобы продолжать.
Она улыбнулась, и ее замечательные фиалковые глаза осветились изнутри.
— Тогда рассказывайте. И позвольте мне судить…
— Ваша дочь не уехала в Америку, чтобы изучать там медицину. Один профессор Гарварда, который написал ей письмо, уверен в том, что в Америке ее нет. — Он искусно переплел правду с вымыслом, но заметил на ее лице искру удивления.
Подобно миссис Атвуд, леди Мод, наверное, тоже успокаивала свою совесть тем, что Элинор Грей уехала учиться за океан. И пусть она уехала вопреки материнскому желанию, она наверняка жива и здорова. Леди Мод отказалась выслушать инспектора Оливера, настолько она была уверена в своих предположениях. Но Ратлиджу все-таки удалось пробудить в ней сомнения. И такую новость она совсем не ожидала услышать. Хэмиш, которому леди Мод не нравилась, очень обрадовался.
— Продолжайте, — отрывисто приказала леди Мод.
— В последний раз ее знакомые получили от нее весточку, когда она сообщила, что едет в Шотландию с одним молодым офицером по фамилии Бернс, у которого имелся домик в Троссахсе. После госпиталя ему дали отпуск — времени на поездку хватало.
— Вы ошибаетесь, — холодно возразила леди Мод. — Элинор ни за что не поехала бы куда-то с чужим мужчиной.
— Он не был для нее чужим. Она, очевидно, знала его некоторое время. Ее подруга миссис Атвуд считает, что Элинор… что он ей нравился. Они вместе устраивали концерты волынщиков в разных госпиталях, чтобы подбодрить раненых. У меня сложилось впечатление, что ваша дочь проводила довольно много времени в обществе этого молодого человека и успела к нему привязаться. Пока я не могу точнее сказать, какие отношения их связывали — дружба или нечто большее.