Дар мертвеца

Лицо леди Мод оставалось непроницаемым, как маска. Не дрожали холеные руки, державшие чашку и блюдце. Но на виске запульсировала жилка.

— Инспектор, я попросила, чтобы дело поручили вам, потому что я приняла вас за человека умного и честного. Я не ожидала, что вы станете слушать сплетни и инсинуации. Вы меня разочаровали.

Ратлидж улыбнулся:

— Прошу меня простить, но факт остается фактом. Я побеседовал с подругой вашей дочери, которой она звонила перед тем, как уехать в Шотландию с Бернсом. Раньше они с миссис Атвуд уговорились, что ваша дочь приедет к ней на выходные. Накануне приезда ваша дочь перезвонила подруге и объяснила, что ее планы изменились. Вы хорошо воспитали свою дочь. Она не забывала о хороших манерах даже во время большого потрясения.

Ратлидж поставил чашку на стол. Шах. И мат.

«Молодец!» — воскликнул Хэмиш в наступившей тишине.

Он редко хвалил Ратлиджа. Но у Ратлиджа не было времени радоваться.

— Если ваши сведения исходят от Грейс Талбот-Хемингс… теперь миссис Атвуд… — задумчиво произнесла леди Мод, — уверена, она передала разговор в точности так, как все происходило на самом деле. Она и в детстве была правдивой девочкой, и, не сомневаюсь, стала правдивой молодой женщиной. С другой стороны, нельзя верить всему, что сообщила ей моя дочь. Если Элинор придумала способ, как уехать в Соединенные Штаты, она вполне могла специально навести знакомых на ложный след. Она хотела убедиться в том, что ей не помешают. Тем же объясняется и ее, как вы выразились, большое потрясение.

Ратлиджу пришлось признать, что возможно и такое.

Леди Мод оказалась трудной противницей. Если она в самом деле была любовницей короля, она знала себе цену. Тем горше было ей сознавать, что ее дочь Элинор бежала от всего, что предназначено ей по праву.

Ратлидж подумал: «Для матери Элинор умерла в шестнадцатом году». Ему показалось, он понял, в чем дело. Дочь, ради которой леди Мод забыла о самоуважении и отдалась принцу Уэльскому, оказалась, по мнению матери, недостойна ее великой жертвы. Элинор не понимала, как тяжело живется ее матери, более того, в приступе юношеского неповиновения она относилась к матери насмешливо.

На одно мимолетное мгновение в голову закралась мысль: а что, если сама леди Мод убила свою дочь?

Леди Мод поставила чашку на поднос с суровым и решительным видом, словно подводила некую черту.

— Инспектор, вы должны понять, что ваши… — она негромко кашлянула, — небольшие успехи, как вы их называете, основаны на определенных чертах характера моей дочери, которые я совершенно не одобряю. И вы не пойдете дальше по этому следу.

«Да, она не хочет знать, что ее дочка была беременна, — заключил Хэмиш. — И если тень упадет на Фиону, я тоже ничего не желаю знать!»

— К сожалению, у меня уже нет другого выхода, — возразил Ратлидж. — Теперь я пытаюсь найти этого Бернса. Он должен подвести нас к следующему шагу. В какую именно область Шотландии поехала мисс Грей… и почему.

Леди Мод встала:

— Позвольте поблагодарить вас за то, что вы взяли на себя труд лично сообщить мне о ходе расследования… Вряд ли мы с вами еще когда-нибудь увидимся.

Она его выгоняла. Грубо выгоняла, как подчеркнул Хэмиш. Ратлидж тоже встал:

— Я уважаю ваше мнение. Как мне известить вас об окончании расследования — письменно или по телефону?

Их взгляды встретились. Ее фиалковые глаза полыхали гневом, в его же глазах читалось лишь вежливое любопытство.

Целых двадцать секунд хозяйка дома молчала, словно ждала, что он первый отведет глаза в сторону, потом сухо сказала:

— Инспектор, в моих силах поломать вашу карьеру.

— Не сомневаюсь, — улыбнулся Ратлидж. — Но сути дела это не изменит… и, смею вас заверить, не доставит вам большого удовольствия. Прощайте, леди Мод.

Он стоял на пороге, когда услышал ее голос:

— Вы не найдете ничего, что связывало бы мою дочь с вашими ужасными костями!

Он обернулся и некоторое время оглядывал комнату — такую изящную и такую официальную.

— Я тоже на это надеюсь. Будет большая трагедия, если я все же обнаружу связь. Трагедия для многих.

Когда дверь начала закрываться за ним, он вдруг услышал ее голос, негромкий, но властный:

— Инспектор!

Ратлидж вернулся. На лице леди Мод застыло прежнее выражение. Она сказала:

— Большая удача, не правда ли, что моя дочь обрела в вас защитника. В прошлом меня, к сожалению, очень часто обижали. С годами мне все труднее разочаровываться в людях. Но я попробую.

Он склонил голову в знак уважения к ней. Кроме того, он просил у нее прощения.

Больше она его не остановила.

Услышав последний обмен репликами, Хэмиш заметил: «Не могу сказать, что общение с великими доставляет такое уж большое удовольствие».

«Да, — мысленно ответил ему Ратлидж. — Эта женщина дорого заплатила за близость к сильным мира сего».

Через час после отъезда из Ментона Ратлидж нашел в соседнем городке телефонную будку и позвонил крестному. Подошла Мораг, и он попросил позвать Дэвида Тревора.

Взяв трубку, крестный воскликнул:

— Иен? Надеюсь, твой звонок означает, что ты приедешь к нам ужинать!

— Я не успею вовремя добраться до Шотландии. Уже поздно, а я три дня подряд разъезжал по всей стране. Нет, сэр, мне нужны сведения. Помнится, вы говорили, что знакомы с прокурором-фискалом, который ведет дело Макдоналд. Вы можете что-нибудь мне рассказать о его родственниках?

После недолгого молчания Дэвид Тревор ответил:

— Да, расскажу, что знаю. Он женился на уроженке округа Стерлинг. Насколько я помню, ее отец был адвокатом, а брат судьей; кажется, я один или два раза встречался с ней на каких-то светских приемах. У них трое детей. Кэти, дочь, замужем за англичанином, и они живут в Глостере. Джордж, старший сын, служит в лондонской фирме. Младший, Роберт, умер.

— Кто-нибудь из сыновей был на войне?

— Джордж служил во флоте, комиссован по инвалидности в конце семнадцатого года. Роберт погиб во Франции. Он был артиллеристом. Кажется, его убили в начале шестнадцатого года.

— Роберт был женат?

— Нет, у него была девушка в Эдинбурге, с которой он был неофициально помолвлен. Все знали, что они поженятся, хотя они и не объявляли о помолвке. Потом его невеста умерла от аппендицита. Точно не знаю, когда… но задолго до того, как Роберта убили. Кажется, зимой пятнадцатого года. Откуда такой внезапный интерес к Роберту?

— Пока не знаю, — откровенно признался Ратлидж. — Вы можете описать его внешность?

— Он был красив, хорошо сложен… брюнет. Мне говорили, что он был очень остроумен. Росс слышал, как он произносил тосты на свадьбе, гости покатывались со смеху. Он уверял, что Роберт мог бы пройти в парламент, если бы занялся политикой. Но его интересовало право или банковское дело. Я забыл, что именно… — Ратлидж явственно представил, как улыбается крестный. — Я заслужил гонорар за знакомство с представителями шотландских деловых кругов?