Дар мертвеца

— Не вижу, — проворчал Драммонд.

— А вы посмотрите как следует!

Драммонд своим грубым указательным пальцем коснулся содержимого комода:

— Она здесь.

— Достаньте ее. Положите на кровать.

Драммонд сделал, как ему было велено. Шкатулка была дюймов шесть в длину, четыре в ширину и, наверное, меньше четырех дюймов в высоту. Дерево со временем приобрело цвет темного янтаря.

— Отлично. Откройте ее! Я не хочу осматривать содержимое. Вы сами мне скажите, пожалуйста, что находится внутри.

Он услышал тихое позвякивание вещиц, которые выкладывали на покрывало.

— Безделушки, — буркнул Драммонд.

— Назовите их! — Сердце у Ратлиджа забилось чаще, он слышал, как возмущается Хэмиш, когда Драммонд рылся в украшениях Фионы.

— Браслет. Запонки, судя по виду, из оникса. Колечко для прорезывания зубов, по-моему, серебряное — оно потемнело. Пара колец… И брошка. Вот и все.

Ратлидж почувствовал, как сердце у него перестало биться.

— Опишите, пожалуйста… брошку.

— Не умею я описывать женские безделушки…

— Черт побери, расскажите, как она выглядит!

— Золотая, три нити сплетены в три круга. Как будто петли. В середине камушек. Жемчужина. Я видел, как Эласадж носила такую по воскресеньям.

— И все? — Ратлидж снова задышал.

— Больше там ничего нет. Я вам говорил.

— Пожалуйста, положите все на место, в шкатулку, и закройте крышку.

— Зачем вам это?

— Не могу сказать. Если бы вы нашли там то, на что я надеялся, вы спасли бы Фиону от виселицы. Теперь же… — Он сунул шкатулку, протянутую ему Драммондом, в карман и сам задвинул ящик комода.

— Не позволю вам брать ее вещи! — возмутился Драммонд.

— Я несу шкатулку ей. И скоро верну. Она хочет знать, на месте ли брошь ее матери.

— Но здесь-то брошка Эласадж…

— Вот именно, — кивнул Ратлидж, первым спускаясь по лестнице. — То есть совсем не то, что нам нужно!

Двадцать минут спустя Ратлидж снова вошел в полицейский участок. Оливера на месте не оказалось, дежурил констебль Прингл. Ратлидж объяснил, что он хочет, ему разрешили одному пойти в камеру.

Убедившись, что дверь плотно закрыта, он достал из кармана шкатулку сандалового дерева.

Фиона взяла ее дрожащими пальцами и, открывая крышку, улыбнулась ему:

— Так приятно снова трогать свои вещи… Пусть и ненадолго. Ненавижу здешние платья, они унылые и уродливые, как эта камера! От таких платьев даже ангел впадет в отчаяние!

Она подошла к узкой койке и высыпала на нее содержимое, как до нее Драммонд, затем принялась осторожно разбирать его.

И увидела, что брошки ее матери там нет.

Она обернулась и посмотрела Ратлиджу в глаза, не зная, что сказать.

— Одна брошка в шкатулке есть, — заметил Ратлидж. — Как вы мне и говорили.

— Но она не мамина. Она принадлежала Эласадж. Совсем забыла, что она тоже здесь…

— Фиона, вы нарочно солгали мне? Или с самого начала кормите меня полуправдой?

Она вспыхнула и прикусила губу:

— Я вас не обманываю… Но я не могу выдавать чужие тайны.

— Тогда объясните, куда подевалась брошь вашей матери? Почему ее нашли очень далеко от Данкаррика больше года назад?

— Не знаю! Она все время была здесь. В шкатулке. Готова поклясться душой моего деда!

Ему хотелось ей верить. Хэмиш приказывал Ратлиджу поверить ей.

— Можно ли доверять Драммонду? Мог ли он украсть что-нибудь у вас… если бы решил, что брошь послужит хорошей платой за то, что он присматривает за мальчиком, а потом продал ее?

— Нет… что вы! Он не такой!

— Может быть, он действует еще в чьих-нибудь интересах? Способен он взять брошь и отнести ее другому человеку, не понимая, что ею могут воспользоваться, чтобы очернить вас?

— Нет. Нет, я не верю, что он на такое способен! Только не Драммонд.

— Тогда, может быть, его сестра? Могла она взять ключ, пока он не видел, и воспользоваться им… или передать кому-нибудь другому?

Фиона замялась, а потом ответила:

— Н-нет. Она бы не посмела. Нет!

— Фиона, вы совершенно уверены? — спросил Ратлидж. — Все-таки брошь пропала. В то время как, по вашим словам, вы были убеждены, что она по-прежнему лежит в шкатулке.

Фиона отвернулась и принялась собирать разложенные на койке вещицы. Ее пальцы гладили их, она задумчиво смотрела в стену.

— Я уверена.

— Значит, ее взял кто-то еще. Вы не знаете, кто это может быть? Может, уборщица? Завсегдатай, когда вы отвернулись? Или кто-то из соседей пожелал взять вещицу на память о злобной распутнице?

— Ключа больше ни у кого нет. Кроме полицейских…

Полицейские. Но Ратлидж, глядя на нее, не сомневался, что полиция не имеет никакого отношения к пропаже броши. Полицейские лишь забрали ее у девчонки, которая хотела добиться лучшей жизни, чем та, которую она вела до сих пор…

Глава 21

Ратлидж сел на стул и стал наблюдать за Фионой. Она расхаживала туда-сюда, крепко сжав в руках шкатулку. Беспокойная и неуверенная, она несколько раз переспрашивала его, почему брошь имеет такое значение, но он не мог ей ответить. Спустя какое-то время он попросил:

— Пожалуйста, верните мне шкатулку. Не хочу, чтобы Оливер увидел ее у вас.

— Почему? — Фиона нехотя отдала ему шкатулку, и Ратлидж сунул ее в карман.

— Потому что, моя дорогая, мне приходится работать вместе с Оливером, и я не хочу, чтобы он злился на меня за то, что я вмешиваюсь в ход его расследования. Но, похоже, ключ к моему расследованию — вы.

Она промолчала.

— Вы знаете некую миссис Атвуд? — продолжал Ратлидж.

— Нет. По крайней мере, не помню, чтобы слышала такую фамилию.

— А Роберта Бернса?

— Он был поэтом… жил возле города Эр.

— Нет, я имею в виду другого Роберта Бернса. Вашего ровесника. Возможно, вы с ним встречались.

Фиона задумалась.

— Помню, кто-то рассказывал, что прокурор потерял на войне сына… только не помню, как его звали.

— Я разыскиваю женщину по имени Элинор Грей. Возможно, она — та самая, в чьем убийстве вас обвиняют, а возможно, и нет. Возможно, именно ее кости нашли в долине Гленко. Элинор Грей пропала в шестнадцатом году. Она поссорилась с матерью… из-за денег. Вскоре после ссоры она должна была приехать на выходные в Винчестер к своей подруге, миссис Атвуд. Но вместо Винчестера она поехала в Шотландию с этим Робертом Бернсом, который может оказаться сыном прокурора, а может, и нет.