Дар мертвеца
Шрифт:
— Брошь…
— Да. — Ратлидж остановился у входа в отель. — Брошь. Решающая улика! Но брошь не помогает нам опознать кости, верно? Она указывает только на убийцу.
Маккинстри потер глаза:
— Я ночи не сплю, все пытаюсь найти ответ. Инспектор Оливер говорит: она сама призналась, что вещица принадлежала ее матери. Позже он приходил ко мне и спрашивал, видел ли я, как Фиона надевала брошку после того, как приехала в Данкаррик. А я никак не могу вспомнить! Не получается!
— Почему? — сухо, обвиняюще спросил Ратлидж.
— Потому что мне очень хочется все вспомнить, и я уже не понимаю, видел я что-нибудь
— И что же вы ответили Оливеру?
— Правду… что я не помню!
— Вы ведь могли бы солгать ради нее.
— Да, — подавленно ответил Маккинстри. — Я тоже об этом подумал. Но меня приучили, что долг превыше всего. — Он зашагал было прочь, но снова обернулся: — А вы бы солгали, чтобы спасти ее? — Неизвестно, что он прочел на лице Ратлиджа, но продолжил: — Если придется, я изменю свои показания на суде. Я-то надеялся… я думал, вы что-нибудь выясните. А вы… ничего не сделали и уезжаете. Проклятие, и у вас тоже ничего не получилось!
— Оливер ясно дал мне понять, чтобы я не лез в его дела. — Ратлидж криво улыбнулся. — Кроме того, я занимался Элинор Грей. Я ведь вам говорил.
— Ну да… Если Элинор Грей умерла, она уже не явится. Если она жива, больше всего на свете я хочу, чтобы она объявилась, пока не поздно!
Он развернулся и зашагал прочь.
Ратлидж посмотрел ему вслед.
«Ты, значит, побоялся рассказать ему, что узнал про брошку!» — язвительно заметил Хэмиш.
Зайдя в вестибюль, Ратлидж мысленно ответил: «Нет. Для меня полезнее было проверить, заговорит ли он первый о броши… и в каком контексте. Как тебе показалось, он был искренен?»
«Он сбросил всю тяжесть на тебя. Я бы не назвал его храбрецом, который хочет спасти обвиняемую!»
«Значит… если, конечно, не он передал брошь Бетти Лолор, он, должно быть, почти перестал сомневаться в виновности Фионы после того, как девчонка рассказала о своей находке! Помнишь, когда мы возвращались из Гленко, он всю дорогу молчал… Ему и сейчас нечего сказать!»
«Если брошку подбросил он, значит, он очень умный и хитрый. Постарался втереться к тебе в доверие и сделать тебя своим союзником. А сам выспрашивал тебя о деле, и, как только ты намекнул, что в обвинении есть пробелы, он принялся их заполнять!»
«Тогда зачем он назвал граверу свое имя? — возразил Ратлидж, поднимаясь по лестнице. — А может быть, это Маккинстри возил Элинор Грей на север?»
«В шестнадцатом году он был во Франции».
Ратлидж остановился на верхней ступеньке.
«Нет. Он говорил Мораг, что видел во Франции меня… До сих пор у меня не было причин сомневаться в его словах. Но теперь придется все проверить».
«А ведь он и вправду мог стрелять в тебя там, в горах. Чтобы не дать тебе допросить Бетти Лолор».
«Да,
возможно. — Ратлидж отпер дверь и бросил шляпу на стул за кроватью. Подойдя к окну, он стал смотреть на тучи, медленно ползущие с востока на запад. — Не знаю. По-моему, я все-таки немного разбираюсь в людях и такому, как Маккинстри, трудно меня провести… — Он покачал головой. — Дело еще не закрыто. Возможно, оно так и не будет закрыто».«От твоего вмешательства никому никакой пользы».
Ратлидж отвернулся от окна и глубоко вздохнул.
«Если дело не в Фионе и не в пабе, то в чем? Или в ком?»
«В мальчике».
«Да, — медленно произнес Ратлидж. — Наследство мертвеца. Но зачем кому-то понадобился мальчик?»
У Хэмиша не нашлось что ответить.
Наскоро пообедав, Ратлидж пошел в полицейский участок, чтобы повидать Фиону Макдоналд.
Прингл, дежуривший в тот день, не хотел его пускать:
— Не знаю, сэр, имею ли я право давать вам ключ от камеры! Инспектор Оливер говорит, что свою часть расследования вы закончили.
— Я и сам так думал, — беззаботно ответил Ратлидж. — Но теперь у меня появился список людей, которые могли знать Элинор Грей. Мы еще не спрашивали мисс Макдоналд, знакома ли она с кем-то из них. Если Оливер будет возмущаться, валите все на меня.
Прингл достал ключ и передал его Ратлиджу.
Фиона встретила его стоя, похоже, до его прихода она расхаживала по камере туда-сюда. Она привыкла работать с утра до ночи и теперь маялась от безделья. Обвиняемые часто жалуются на нестерпимую скуку в ожидании суда.
Ратлидж закрыл дверь и тихо сказал:
— Позавчера я видел мальчика. Он кормил кошку вместе с Драммондом.
— Он здоров? Не плакал? — встревоженно спросила Фиона. — Я часто гадаю, высыпается ли он. И не видит ли страшных снов…
— Вид у него был вполне довольный.
Ратлидж достал свой список и медленно зачитал Фионе фамилии, следя за ее лицом. Но та лишь покачала головой:
— Я никого из них не знаю. Извините.
Закрыв блокнот, Ратлидж продолжил:
— Фиона, если вы не убивали мать мальчика… если вас преследуют по какой-то другой причине… невольно напрашивается вопрос: чьему существованию ваш мальчик угрожает настолько, что они пытаются добраться до него, утопив вас.
— Как может такой маленький мальчик кому-то угрожать? — возмутилась Фиона.
— Не знаю. Но чем глубже я погружаюсь в вашу тайну, тем больше убеждаюсь в том, что ключ к разгадке — он.
— Иен всего лишь маленький мальчик, который считал меня своей матерью. Он не знает, кто его настоящая мать, да ему это все равно… и своего отца он тоже не знает. И никакого состояния у него тоже нет, если ему не позволят унаследовать паб после того, как меня… как я умру.
— И все же кто-то им очень интересуется. Вначале мне казалось, что все дело в состоянии Греев. Или в защите доброго имени семьи. Теперь я уже ни в чем не уверен. По-моему, злоумышленник тоже ничего не знает наверняка насчет мальчика и либо хочет во всем убедиться… либо ждет, что его тайна будет похоронена вместе с вами. Похоже, кто-то надеется: если полицейские будут искать достаточно тщательно, они выяснят, кто его настоящая мать. И избавят их самих от необходимости поисков. А вас тем временем повесят, избавив их от хлопот и страха, что вы заговорите.