Дар памяти

Хрупкая, – кажется, истерика все же начнется.

Женщины всегда хрупки, - вздыхает Макгонагалл. – Даже если выглядят так, как будто могут все на свете. Изабелл, бедняжка, была такой же. Казалась такой стойкой, а умерла от простого гриппа. Не обижайтесь на Минни, прошу вас, сэр. Она совсем одна, и ей просто некуда было деваться. Ваш Дамблдор сказал, что мало ли что привидится портрету, да еще такому ненастоящему, как я. Но тут он при всем моем уважении к нему не прав, конечно.

И тут я вспоминаю, о чем подумал, когда шел в кабинет.

Почему вы разговариваете?!

Так и знал, что вы об этом спросите, сэр. Все спрашивают, - он вздыхает и умолкает.

И?

И я не могу вам сказать, сэр. Я дал обязательство молчать.

Он отвечает так почтительно, что мне очень хочется сказать ему, чтобы он засунул свою вежливость себе в задницу. Но он пока слишком нужен мне, и я молчу.

Тот человек, - начинаю я, перебравшись обратно в гостиную. – Что он делал здесь?

Я не вижу, что происходит в спальне моей девочки.

В спальне, вот как?

Он не пробыл здесь и десяти минут, - охотно объясняет он. – Сначала он попробовал сделать что-то со мной, я это почувствовал, было не слишком приятно. – Макгонагалл ежится.
– Знаете ли, я вообще не люблю колдовства. Не то, чтобы оно не добавляло трудностей… Потом у него, судя по тому, как он ругался, не получилось, и он попробовал еще какие-то заклинания. Но я же - ненастоящий портрет. Никогда не думал, что это окажется преимуществом. Вообще-то быть ненастоящим – достаточно скучно. Я не могу общаться с другими портретами, не могу переходить из одного в другой, и…

Так тот человек?.. – перебиваю я. Если Альбус решит вдруг вышвырнуть меня из Хогвартса, что, полагаю, вполне возможно, то, по крайней мере, я должен постараться собрать как можно больше информации до того, как это случится.

Старику Макгонагаллу, похоже, все равно, о чем говорить. Ну да, он же неживой, напоминаю я себе.

Тот человек зашел в спальню, потом почти сразу вышел, потом открыл тайник в кабинете, но Минни говорит, что он ничего не взял. Как такое может быть? Потом он посмотрел фотографии и вышел.

Фотографии?

Ну, как вы их называете, колдографии. Посмотрел, вздохнул несколько раз и вышел.

Альбом, - вспоминаю я. – В каком альбоме он смотрел колдографии?

На столике. Там много фотогр… колдографий Минни с этим ее последним мужем – Элфинстоуном.

Элфинстоуном?

Он прикрывает глаза.

Мы с Изабелл не одобрили бы брака без любви, но наша девочка оказалась вполне счастлива. Жаль, что их брак длился так недолго. Должно быть, это какое-нибудь проклятье, чтобы она выходила замуж всего лишь на три года. Мы с моей Изабелл вот прожили почти тридцать лет.

С колдографий в альбоме, который я перелистываю, смотрит довольная Минерва. Компанию ей составляет высокий, тощий, лысеющий волшебник, в моем представлении сильно смахивающий на Дон Кихота. Кажется, я видел его пару раз здесь, в Хогвартсе. Но это странно – судя по датам снимков, десять лет назад Минерва успела побывать второй раз замужем, а в школе об этом ничего не известно. Кто он был, этот Элфинстоун? Но, кажется, это как раз я и прослушал.

… взял мою девочку осадой, так сказать. Однако его родственники были очень недовольны, что он женится на дочери маггла. Им пришлось скрывать свой брак, чтобы молодые Уркхарты могли учиться в Хогвартсе, не будучи опозоренными.

Вот как. Значит, Элфинстоун Уркхарт, двоюродный дед Эварта Уркхарта, поступившего в этом году. Кажется, был каким-то чиновником из министерства…

Ваши чистокровные семейства – это ведь то же, что маггловские дворяне. Сколько предрассудков, мешающих людям быть счастливыми! Как будто бы Бог не сделал нас здесь всех равными, и как будто бы мы все не умираем. Волшебники живут дольше, чем мы, обыкновенные люди, но ведь и они не избегнут участи смертных. Между тем, они совершенно не думают о душе. Для них Рождество – это время веселья, а не время вспоминать учение Христа. И…

Что «и» я уже никогда не узнаю. В камине раздается шум, пламя становится зеленым, и из него выныривает Минерва.

Сердце останавливается. Под болтовню Макгонагалла я немного пригрелся и почти забыл, что меня ждет.

Минерва даже не смотрит на меня. Похоже, она вообще еле стоит на ногах. Стер Альбус ей память или? Кажется, сердце снова пошло, да сразу такими скачками, что вот-вот застрянет посреди горла.

Все так же не глядя в мою сторону, слегка пошатываясь, и один раз чуть не роняя палочку, Минерва проходит в свой кабинет и садится за стол. Я иду вслед за ней и устраиваюсь на знакомом стуле напротив. Вот теперь видно, что она уже сильно немолода, кажется, что на посеревшей коже четко выделяется каждая морщинка. А губы посинели.

Я заобливиэйтила Поппи, - взъерошив волосы пятерней, Минерва вытягивает руки перед собой и смотрит на них так, как будто впервые видит. – Никогда в жизни…

Я выдыхаю так резко, что она поднимает голову. В ее глазах – удивление, а я не могу поверить, что все кончилось. Она была не у Альбуса. Мне хочется кричать во все горло. Не у Альбуса! Если бы Бог действительно существовал, я бы, наверное, поверил в него прямо сейчас!

Боже, всего лишь стереть ей память, так просто! И тут я вспоминаю про Макгонагалла… Он ведь ей скажет. И все же – вдруг у меня есть шанс убедить ее хотя бы не делиться с Альбусом, а я успею за это время узнать, что же с портретом? Вскрою ее разум, пойму, как обращаться с ненастоящим папочкой, сотру ей память, и сделаю так, чтобы старик Макгонагалл никогда не заговорил о случившемся.

Минерву, кажется, происходящее интересует мало. Она опустила голову на руки и молчит. Седые пряди разметались по столу, и я ловлю себя на том, что вновь начинаю злиться. Бешенство накатывает волнами, и я контролирую дыхание, стараясь утихомирить желание поднять палочку и что-то сделать с нервной дурой, вывернувшей наизнанку, изгадившей все, что еще оставалось целого у меня внутри. Подвесить ее вверх ногами к потолку? Раздеть? Действительно посмотреть, зеленые ли у нее чулки и носит ли она по ночам белье? Но взгляд цепляется за палочку, одиноко лежащую на краю заваленного всяким хламом стола, и я слегка успокаиваюсь. Вызову, к троллям, на дуэль и отделаю так, что мало не покажется.

Но почему не Альбус, а Поппи? Все-таки поверила мне, испугалась, что он сотрет ей память? Но как она сняла с Поппи мой Обливиэйт? Или… Мерлин, даже я до этого не додумался! Сглатываю, глядя в седой затылок.

Ты знаешь, кто это? – глухо спрашиваю я.

Не поднимая головы, она качает ей слева направо и обратно. Пальцы впиваются в книгу по трансфигурации летающих объектов, лежащую прямо передо мной.

Как ты взяла мой веритассерум?

У Хогвартса попросила.

Что-о?