Дар памяти

Как же этот ублюдок много обо мне знает! Философский камень. То, что было исключительно между мною и Лордом… То, зачем я, по большому счету, пришел к нему… И, Мерлин, кто бы знал, как действительно надоело жить в бедности…

Тебе больше не придется подчиняться твоему любовнику, и ему придется считаться с тобой. Сам Дамблдор будет считаться с тобой, Снейп! У тебя будет лучшее оборудование для лаборатории. Горелки, котлы и перегонные кубы только от Годдлера. Я выбью тебе особые разрешения на ввоз любых запрещенных ингредиентов. А еще, - он наклоняется вперед, продолжая гипнотизировать меня взглядом, - думаешь, я не знаю, кто твой друг? Но спроси его, как много он знает мест, где можно найти котлы из миридиума?

С трудом удерживаю себя от того, чтобы обернуться к Ричарду. Его рука, сжимающая чуть повыше локтя мою, вздрагивает.

Да уж, вынужден признать, что Рэнделл не просто так жует свой аврорский хлеб. Прекрасно понимает, чем может меня зацепить. Миридиум считается лучшим металлом в мире, а его прекратили добывать после восстания гоблинов в 1612 году. Какие зелья должны получаться в таких котлах!..

В Англии их всего два, и ты их получишь, Снейп, если отпустишь меня.

Он их получит в любом случае, придурок, - разрушает оцепенение момента Ричард. – Что ему стоит заставить тебя дать непреложный обет после того, как мы развлечемся с тобой?! – Однако его голос звучит уже не так убедительно, как раньше. И руку мою он стиснул теперь с такой силой, что больно.

А ты? – мгновенно переключается на него Рэнделл. – Если я дам тебе и Снейпу статус осведомителей, вы оба будете неприкосновенны. Подумай! Вы сможете никогда не бояться, что вас заберут в аврорат даже для простого допроса!

А звучит оно заманчиво. Очень даже неплохо звучит. На секунду я представляю себя в подвале собственного дома: там, где-то наверху - балкон и вид на море, а я здесь, в лаборатории, слежу за последней стадией перегонки того самого, итогового, зелья. Но, конечно же, подобного в моей жизни никогда не будет. И останусь я в школе, и буду подчиняться Альбусу, и буду присматривать за Поттером, и варить бесконечные зелья для лазарета в дешевых дрянных котлах.

Так что со спектаклем, пожалуй, пора кончать. Вытаскиваю палочку и, с силой впиваясь ее кончиком Рэнделлу в горло, заставляю его запрокинуть голову.

А теперь заткнись и слушай меня. Очень лестно, что ты, ублюдок, ценишь наше время настолько, чтобы предложить нам такую внушительную компенсацию за хлопоты. Но сейчас ты будешь сидеть тихо и не дергаться. И делать все, что тебе скажут. Потому что если ты будешь сидеть тихо, мы тебя всего-навсего трахнем. А будешь дергаться - я убью тебя лично. Ты понял, тварь?

Рэнделл напряженно кивает. На его лице наконец отражается испуг, и, прежде чем он овладевает собой, я успеваю испытать миг торжества. Рука Ричарда отпускает меня, а сам он еле слышно выдыхает, отшатываясь к серванту. Призываю первый попавшийся стул и, обрушившись на него, наконец-то произношу: «Легиллименс».

И что-то мне подсказывает, что мне очень не понравится то, что я сейчас увижу.

========== Глава 70. Тонкая наука ==========

25 февраля 1994 года

Иктум Куро!* - вспышка темно-красного цвета, облако удушливого дыма - и больше ничего.
– Иктум Куро, - повторила Эухения, поднимая палочку и с сомнением вглядываясь в свою щиколотку, точнее, в рваную рану на ней, которая и не думала затягиваться.
– Иктум Куро!

На этот раз в ее словах отчетливо прозвучало отчаяние: еще бы, около двух часов нудной, изматывающей практики, а дело так и не сдвинулось ни на йоту. Кроме того, хотя разрез на ноге, получившийся в результате неправильного заклинания куда грубее и глубже, чем следовало, действительно не чувствовался, зато отдавал довольно болезненной пульсацией куда-то в бок.

Эухения опустила палочку и покосилась на лежащий у ее ног истрепанный учебник.

Может, просто рисунок плохой? – с надеждой спросила она. – Или описание плохо переведено?.. Или…

Позвать тебе Немочь? – откликнулась Полина Инесса, сидевшая в кресле. – Мама сказала, что дедушке уже лучше.

Эухения покачала головой:

Нет, я еще попробую.

Стараясь не тревожить ногу, она немного переменила положение и призвала учебник – в пятый раз перечитывать главу. Полина Инесса подтянула колени к груди и поплотнее закуталась в большую шаль. В последнюю неделю снаружи значительно потеплело, и термометры за окном не показывали ниже 12 градусов. Но, несмотря на то, что перед зимой все щели в окнах тщательным образом были заделаны, ветер все равно находил, как проникнуть в дом, а сегодня, казалось, зверствовал особенно, заставляя всех то и дело вздрагивать от пронизывающего холода.

Однако Полина Инесса что-то обхватывала себя руками слишком часто…

Ты не заболела? – спросила Эухения, бросив учебник.

Сестра отозвалась не сразу, в чем, впрочем, не было ничего необычного. Полина Инесса не любила отвечать на вопросы о себе.

Тошнит, - призналась она наконец с угрюмым видом.

Тошнит? Ты не?..

Нет. Не это.

А что?

Это тот Вильярдо…

Он жив? – воскликнула Эухения, сама не зная почему, обрадованная этой новостью.

Ему, - Полина Инесса прислушалась к себе, - опять нужна помощь. А я не знаю, что сделать, - угрюмо констатировала она.

В прошлый раз ты получила несколько проклятий…

Мама же сказала, что опасности для меня нет, - раздраженно отмахнулась сестра. – Подумаешь, в обморок упаду. Соледад залечит.

Соледад сейчас от кроватки Эдоардо не оторвешь. Эта французская корь... А ты лекарства сердечные пила столько недель после того раза!

Ну, тогда твоя Немочь залечит… - Полина Инесса зябко повела плечами.

Почему ты так хочешь ему помочь? Ты уже не боишься того, что он темный маг?..

Полина Инесса уставила взгляд в колени:

– Может, мне просто надоело все это чувствовать?

То есть, это не только сегодня?

В последние дни часто. Вчера весь вечер… Он как будто нервничал сначала, потом чего-то ждал, а потом… Потом его чуть не убили.

Опять?!

Маме не говори, ладно? – тихо попросила Полина Инесса. – Она расстроится.

Она попытается что-то сделать с этим… - уверенно возразила Эухения.

Как? Глушить это зельями? – пробормотала сестра. – А если я – вообще его единственный шанс? – Она выбралась из кресла. – Я пойду в мастерскую, попробую разобраться с этим…

Эухения хотела было запротестовать, но Полина Инесса кинула на нее такой хмурый взгляд, что у Эухении все слова замерли в горле. Дверь же захлопнулась с такой силой, что обогреватель, который из-за слетевших чар в последнее время «предпочитал» дальнюю часть комнаты, от сотрясения сделал нечто вроде кульбита, после чего завис еще выше, так, что и Полине Инессе его можно было достать, только приподнявшись на цыпочки. Кроме того, головокружительный прыжок, видимо, истощил последние силы капризной миски, так что она, полыхнув особенно ярко и выдав напоследок затейливые колечки дыма, с тихим шипением погасла.