Дар памяти

Лицо Ричарда внезапно искажает ярость:

В следующий раз, сволочь, я убью тебя за твою чертову дурость!

Он бросается ко мне, явно не соображая, что делает, я вскидываю руку - защититься от удара, но в ту же секунду раздается гром, между нами расцветает ветвистая красноватая молния, бьющая в пол, и Ричарда отбрасывает в глубь комнаты, головой в сервант, из которого на него с громким стуком начинают сыпаться стекла и белые в синий мелкий цветочек кофейные чашки.

Мы с Маршаном оба вскакиваем, но я тут же с громким стоном падаю назад, и, вцепившись в постель, пытаюсь устоять против накативших разом дурноты и боли, разрезающей пополам живот. Сердце, кажется, пытается прорвать горло, пока я беспомощно смотрю, как Маршан наклоняется над упавшим Ричардом, в то время как осколки поднимаются вверх и второй раз осыпаются горкой где-то у ног Рэнделла. Но, слава Мерлину, следом от серванта раздается такое количество самых цветистых любимых ругательств Ричарда (из которых «е*ая мантикора» - наиболее безобидное), что можно не сомневаться в том, что этот идиот не только жив, но и не пострадал сколько-нибудь серьезно.

В следующий раз я свяжу тебя по рукам и ногам и заткну рот кляпом, - прикрикивает Маршан, как только заканчивает выпевать целительские заклинания. – Потому что ты, Ричард Брэндон, думаешь точно не головой! Поднять руку на сюзерена! Благодари всех великих, что отделался трещинами в ребрах и порезами. И еще Северуса, потому что, разозлись он сейчас на тебя, я бы и костей твоих не собрал. Сопляк.

В гневе Маршан страшен, и я уже в который раз отмечаю его сходство с Альбусом.

Прости, Снейп, - приглушенно отзывается из угла Ричард.

Прощаю, – и все-таки не могу отказать себе в удовольствии поиздеваться.
– За неделю выучишь учебник простейших заклинаний и сдашь мне экзамен. И еще напишешь трактат о подобающем поведении вассала при своем сюзерене.

Ричард стонет:

– Ты сволочь, Снейп.

И сочинение о речевом этикете вассала.

Бля.

Маршан, левитирующий в это время восстановленную посуду обратно в шкаф, разражается хохотом. Палочка в его руке вздрагивает, и чашки летят обратно на пол.

Да что ж такое! – бормочет Ричард.

Заткнись и займись чашками, - повелительно бросает Маршан, резко обрывая смех и возвращаясь в мою часть комнаты. Только слезы в уголках голубых глаз напоминают о том, что он позволил себе минуту веселья. – Закончишь - не оборачивайся и выметайся вон. Раздевайтесь и ложитесь на правый бок ко мне спиной, мистер Снейп.

Опять! Закрываю глаза, стараясь забыть про ощущение беззащитности и расслабиться. Под ровный голос Маршана, выговаривающего какие-то безумно сложные заклинания, это не так уж и трудно. Все это тянется, в противоположность обычному целительскому процессу, очень долго, может быть, полчаса, и в конце концов я почти засыпаю. Но когда он приказывает перевернуться на спину и раздвинуть ноги…

Ричард, я не разрешал тебе входить! – командует Маршан моему приятелю, который торчит где-то рядом с Рэнделлом. Дверь с резким стуком захлопывается.

Меня трясет, и, кажется, никакая сила не заставит меня убрать руку от паха. Ну же, Северус, прекрати, имей мужество, ты не первогодка!

Северус, - говорит Маршан спокойно, – я могу сделать это под сонными чарами. Но эффективность процесса снизится раз в пять. И, позвольте напомнить, что я вас уже таким видел. Прошло лишь чуть больше месяца с того дня, и, думаю, вы не слишком сильно изменились.

От его слов, а может быть, от успокаивающего тона, в котором нет ни капли насмешки, меня отпускает. Убираю руку, и хотя и впиваюсь ногтями в покрывало, но всю нижнюю половину тела, по крайней мере, больше не сводит судорогой от одной мысли, что нужно выставить себя напоказ.

Лицо Маршана абсолютно невозмутимо. Должно быть, у него таких идиотов, как я, по пять штук на дню. Впрочем, наверное, они более покладисты, ведь лечатся за большие деньги.

Вы удивительно везучи, - замечает он, прежде чем начать вести палочкой над моим животом. – Даже то, что Ричард сообразил, что нельзя вас в таком состоянии подвергать аппарации…

Простите, но нельзя ли побыстрее?

Хорошо. Сейчас придется потерпеть.

На этот раз он произносит заклинания всего минут десять, и все это время внутри меня одно ощущение сменяет другое – жжение заменяется колющей болью, от которой невозможно дышать, пронизывающий холод пульсирующим теплом и потом опять холодом. Но в тот момент, когда становится совсем невыносимо, и я кусаю губы, чтобы не закричать, боль вдруг разделяется на множество маленьких источников и делается глуше и реже.

Так лучше? – спрашивает Маршан, опуская палочку. Его рука подрагивает, и видно, что он очень устал.

Да, спасибо.

Не одевайтесь пока и лучше посидите десять минут, пусть тело подышит. Если хотите, я не буду смотреть на вас, но уйти я пока не могу, мне нужно будет провести еще одну диагностику.

Я киваю и покорно подчиняюсь его руке, поднимающей меня. Какая уже, в конце концов, разница?

Маршан обрушивается на стул напротив и отворачивается к окну:

Список необходимых и рекомендуемых зелий я пришлю с утра с совой. Пока принимайте только обезболивающее. Скажем, через полчаса. Легкие чары обезболивания я на вас наложил.

Я полагал, что чары обезболивания нельзя накладывать, если лечишь кровотечение?

В целом, нет. Но есть чары, которые можно накладывать при определенных типах повреждений и определенных типах кровотечений. К сожалению, без колдомедицинского образования вы не сможете определить, какие именно чары накладывать.

Ясно.

Так ждите сову со списком.

А вы заодно подумайте о том, что я вам должен.

Я уже подумал, - его губы трогает легкая улыбка.
– Моя дочь, Амелин, – неплохой зельевар, но она не справляется с некоторыми сложными зельями. Буду считать ваш долг оплаченным, если вы, скажем, летом, дадите ей пару-тройку уроков.

И все?

Мистер Снейп, я слишком хорошо знаю, что такое должность преподавателя, поверьте мне. И как мало остается времени на что-то еще, кроме многочисленных идиотов, которые не желают усваивать даже самое необходимое. А с вашим образом жизни, когда вы, не успев восстановиться после проклятий, полученных в январе, попадаете под очередное приключение, с моей стороны было бы просто преступлением просить о чем-либо, что могло бы нанести дополнительный вред вашему здоровью. Я, может быть, не всегда и даже часто не идеальный врач, но не убийца, мистер Снейп. Было бы глупо спасать вас для того, чтобы потом самому же довести до смерти.

Киваю, хотя он вряд ли видит.

И я понимаю, что уговаривать вас не лезть под заклятия – бесполезно, - продолжает Маршан. – Я понимаю даже то, что вы не применили бы связывающую магию, не будь это действительно оправданно. Но все же попрошу вас возыметь хоть какое-то уважение к моему труду, и больше не рисковать хотя бы именно таким образом, ибо следующего подобного раза, даже если повторится подобное счастливое стечение обстоятельств, вы уже не выдержите.

Он так старается убедить меня, как будто есть какая-то необходимость убеждения. Похоже, что тоже нервничает. Интересно, почему?