Дар памяти
Шрифт:
Он набросил на себя согревающие чары, выпил укрепляющего и, повернувшись к шкафу, взмахнул палочкой – снять Фелиппе. И вдруг замер, почувствовав что-то непонятное, словно бы неприятную помеху, нечто, что вклинивалось между ним и такой родной уже водой. За несколько мгновений это нечто превратилось из крошечной точки в сплошную бескрайнюю стену. Стена была темной, плотной, словно из прессованной земли, и перед ней клубилось нечто вроде черного тумана, непроглядное и удушливое. И как-то сразу стало понятно, что ему – уже не помешать.
А потом в зале начал рушиться потолок. Несколько мгновений Северус
los hechizos de amor (лос эчисос де амор) – приворотные чары (исп.)
** C'omo identificar el tipo de la magia espont'anea? (комо идентификар эль типо де ла махия эспонтанеа)
========== Глава 83. Объяснения ==========
Первое, что я вижу, придя в себя, - светло-зеленая занавеска. Нет, не так – сначала я чувствую на своих губах губы Фелиппе, потом он отодвигается, и я вижу окно и колышущуюся в нем занавеску. А еще мне чертовски холодно. Должно быть, простудился в этом гребаном подвале. По крайней мере, меня бьет дрожь.
Фелиппе закутывает меня в плед, кладет руку мне на лоб и улыбается, совсем как всегда. Может быть, мне показалось там?..
Сейчас пройдет, - говорит он тихо. И поясняет, продолжая улыбаться: - Я лечил тебя от всего на свете. Ты там такого нахватался! И слизи этой, брр, и яда.
Он снова целует меня, чуть-чуть проникая языком в рот, и мне ужасно хорошо. Теперь мне тепло, и я расслабился, и все, что мне нужно, - это чтобы он не уходил. А он и не уходит, гладит меня по лицу, перебирает пальцами волосы. И смотрит – будто никак не может насмотреться. Еще немного и я, кажется, унижусь и буду просить, чтобы он меня не бросал.
Прерываю собственные сантименты:
Что за яд? И как мы вообще?..
Яд был, видимо, в каких-то книгах. Когда они намокли, чары пали. А я был наверху, до меня яд не дошел.
Но ты…
Был под Петрификусом? Северус, скажи мне, ты правда не сбросишь Петрификус за пять минут?
Зависит от того, в каком я состоянии. А ты был невменяем.
Невменяем? Что ты хочешь сказать?
Ты был в трансе, и я не мог тебя увести. Ты не помнишь?
Он качает головой.
Нет. Я подумал, что тебе для чего-то было удобней приложить меня Петрификусом. Может быть, ты хотел убрать меня, чтобы я не мешался во время процесса… - Он задумывается. – Видимо, я пришел в себя сразу, как только ты меня приложил. Я помню, как ты тащил меня над водой, я переворачивался то и дело, и все время боялся, что свалюсь в воду. Я с детства ее ненавижу. Брр! Это мешало мне сосредоточиться. А потом я оказался наверху, чувствовал, что ты колдуешь со стихией, мощный выброс, это тоже мешало. А когда ты прекратил, я воспользовался моментом и сбросил, чтобы увидеть, что у тебя, внизу, все не очень хорошо.
Но как ты расправился с ядом?
Я с ним и не расправлялся. Он ушел вместе с водой. Яды ведь относятся к стихии воды.
Хорошо.
Фелиппе наклоняется и вновь целует меня в губы. На этот раз его язык проникает дальше и надольше. Он дразнит, и я злюсь на это. И все же в этих движениях языка есть надежда, что еще не все.
Он отстраняется
и уходит. Я слышу, как он спускается по лестнице, потом возвращается и начинает возиться уже здесь, в комнате. Я слышу, как звякает в бокале ложка. Я лежу на диване, повернутом к окну, и мне за спинкой не видно. Но вставать не хочется. Хочется лежать. Это очень приятно – быть живым. Чертовски приятно – быть живым.Фелиппе приносит бокал с чем-то белым.
Молоко с антитоксином, - говорит он, помогая мне присесть. Голова кружится.
Антитоксин – антидот нового поколения, лучшее, что можно найти от более-менее общих ядов, парализующих дыхательные пути. Только компоненты его чертовски дороги, одному Люциусу и потянуть. А еще его нужно много.
Сколько ты в меня уже вкачал?
Литра два. Дыши.
Я покорно вдыхаю пар. Фелиппе не выпускает меня из рук.
Что было дальше? Как ты меня вытащил?
Он улыбается и опять смотрит. И мне вдруг на миг кажется, что я совсем маленький, что сегодня Рождество, я сижу на коленках у бабушки Элейн, дожидаясь, когда мне скажут, что уже можно бежать в гостиную и смотреть на подарки под елкой. Надо же, а я и не помнил, чтобы она когда-нибудь брала меня на руки. Чтобы кто-нибудь брал меня на руки вообще.
Земля – моя стихия, - говорит Фелиппе. – Не то чтобы плевое дело, но успокоить взбесившийся потолок – достаточно просто. Конечно, многого я не смог. Так что… - он опускает голову, - в общем, пришлось выбрать – или ты, или книги.
Почему?
Потому что мне пришлось одновременно вталкивать тебе в горло безоар и удерживать потолок. Я не мог контролировать себя как следует и в итоге все обрушил.
Он повышает голос, и я замечаю, что у него трясутся руки, и вдруг понимаю, что он испугался. Испугался за меня. И еще – он мне доверяет. Я приложил его Петрификусом, а он счел, что это нормально. Так, пожалуй, мог бы подумать только Ричард… Да и то в лучшие времена. При этой мысли мне становится еще лучше. Впрочем, наверное, это все еще ядовитые пары действуют. Надышался, да…
Я закрываю глаза и тяну горячее молоко со вкусом специй. Нос Фелиппе утыкается мне в шею. Не хочу думать о том, что он уже не мой, и не могу перестать об этом думать. Его губы исследуют мою кожу. Я все еще чувствую, как он дрожит… И еще – понимаю, что мне впервые в жизни не жаль потерянных книг.
Хороший подарок он мне решил сделать по случаю расставания, ничего не скажешь.
Ты спас мне жизнь, - вспоминаю я.
Ты мне ничего не должен, - быстро говорит Фелиппе. – Ты же спас меня.
Слишком быстро. Похоже, он и сам не уверен, что здесь имел место взаимозачет. И точно.
Я отказываюсь от твоего долга жизни, - говорит он медленно.
Дежавю. Мне хочется выть.
Так было надо, напоминаю я себе. Все правильно. Так было надо. Зато я узнаю стихию этого мерзавца. Мне обещали, и я уже за это плачу. Значит, точно узнаю.
Стихия. Магия. Вот что мне мешало призвать палочку там, в подвале! Магический фон. И потом, перед тем, как появился яд, именно этот магический фон я чувствовал вновь. Плавающий. Идеальная многоступенчатая ловушка.