Дар памяти

Хенрика, немало перевидавшего за свою жизнь, затошнило.

Но, по счастью, все это не продолжалось и одной минуты. Так же внезапно, как и возник, «пожар» стих, и в считанные секунды между Хенриком и Карлом осталась прямоугольная полоска черной золы. Окна в комнате отсутствовали, но и запах, и дым мгновенно рассеялись, словно их и не бывало. Все светильники на столе и вокруг него погасли. На секретере в глубине комнаты чадил семисвечный канделябр. Карл сходил за ним и, вернувшись к столу, стал внимательно вглядываться в золу. Его губы зашевелились. Внезапно он выпрямился и, вновь отойдя к секретеру, молча облокотился на него.

Что-то явно пошло не так. Хенрик вдруг почувствовал весь свой возраст. Поискав взглядом маленькую скамеечку у стены, он дошел до нее и сел.

Минут десять они молчали.

Ну? – наконец-то решился Хенрик, окончательно поняв, что, если так будет продолжаться, от Карла сегодня не дождешься и слова. – На этот раз не удалось прочесть ничего? Или не вышел последний знак?

«Будь осторожен, выбирая друга или врага». Я пытался истолковать это иначе, но иначе получается полная бессмыслица, которой здесь быть никак не должно.

Всего одна фраза? – удивился Хенрик.

В том-то и дело, - несколько рассеянно отозвался Карл. – Не история. Почти все пластины остались живы. И это означает, что они предпочитают мучиться, но рассказывать историю не хотят. Они… - он снова глубоко задумался.

Они что? – переспросил Хенрик.

Словно бы чего-то боятся. Я первый раз встречаюсь с таким. Не могу сказать ничего более определенного, пока не посмотрю в библиотеке.

Ты уверен, что там есть что-то по этому вопросу?

Нет.

Хенрик тяжело вздохнул. Вопрос был нелепым. Но и ситуация повода для радости не оставляла.

И ты спрашивал их про то, в какую из трех дат следует начинать ритуал?

По счастью Карл не стал смотреть на него, как на идиота, а только, не глядя, кивнул.

А вчера ты спрашивал, стоит ли доверять Снейпу, и они рассказали тебе притчу о небесном господине Вару, который, чтобы испытать своих верующих, рядился в лохмотья… Следовательно, выражение «будь осторожен, выбирая врага или друга» к Снейпу отнести нельзя. И вчера с ними было все в порядке? Никаких…

С ними всегда было все в порядке, Хенрик, - тихо сказал Карл. – Я слышал о том, что они могут немного волноваться, но что они могут бояться и так бояться – никогда. Однажды, - он поморщился, - я стал свидетелем нападения бандитов на одну особу. Когда мне удалось освободить ее и я подошел к ней, от нее исходили волны животного страха… Она боялась, что я трону ее. Они сейчас боятся гораздо больших мучений, чем уже есть. Скажи мне, Хенрик, что может напугать души, горящие в адском огне?

Маршан вздрогнул.

Про ритуал мы спрашивали много раз, нам никогда не обещали однозначного исхода, но никогда не было ничего подобного, - подытожил он. – Что изменилось со вчерашнего числа? Предварительные подсчеты Давид закончил еще вчера, следовательно, про это было уже известно. С Мастером прошло все гладко вчера, мы не ожидали, что он согласится так легко.

Да, - подтвердил Карл. – Не ожидали.

Тебе это неприятно? – усмехнулся Хенрик. – Предполагались долгие уговоры, тонкие дипломатические ходы…

Всего лишь неожиданно, вот и все.

Карл нахмурился.

Хенрик пошарил в кармане и вытащил часы.

Я обещал навестить одного пациента сегодня вечером. Будут новости, сообщай.

Он пересек комнату и вышел в холодный холл, откуда мгновенно и с громадным облегчением аппарировал. Впервые за сорок лет ему было неуютно в замке Рабштейн.

Неприятно… - пробормотал Карл, выходя в холл вслед за Хенриком и пожимая плечами. Хенрик знал его слишком давно, чтобы предполагать подобную нелепость. Должно быть, тот просто растерялся и ляпнул первое, что пришло в голову. С тех пор, как десять лет назад умерла Мария, жена Карла, приятные и неприятные вещи для него перестали существовать.

Он постоял несколько мгновений в темном холле, где было гораздо свежее, чем в небольшой комнате для ритуалов, и уже хотел было вернуться и рассортировать пластины, как вдруг от кресла перед камином послышался голос:

Хенрик очень спешил. Должно быть, вести от старых костей не слишком веселые?

Карл это заявление не прокомментировал.

Какими судьбами? – спросил он, разжигая огонь в камине и подходя ближе. – Разве сегодня вечером ты не собирался быть со своей пациенткой?

Гжегож левитировал в камин пару небольших поленьев из стоявшей рядом корзины.

Что бы ты сделал, – спросил он, - если бы долг говорил тебе одно, а сердце другое?

Печальный вопрос.
– Облокотившись на камин, Карл провел кончиками пальцев по виноградным листьям, вырезанным из серого камня. – Полагаю, что это зависело бы от обстоятельств, от того, насколько близкие мне люди участвуют в ситуации с другой сторо...

Хорошо! – перебил его Гжегож. – Как ты думаешь, я мог бы влюбиться?

Почему ты меня спрашиваешь об этом? Разве я могу ответить за тебя?

Потому что я не понимаю, влюблен ли я. Я не понимаю, насколько сильным должно быть это чувство, - Гжегож сердито помял кружевное жабо.

Карл усмехнулся.

И ты решил выбрать меня в советчики! Дорогой племянник, в моей жизни была одна-единственная женщина, я был влюблен только в нее, и было ли это той любовью, которая нужна тебе, я понятия не имею.

Ты всегда окружен роем студенток. Неужели ни одна не вызвала твоего интереса?

Не вызвала. И кстати, о любви. Я думал о том, почему взорвался обогреватель. Каким-то образом в смесь мог попасть?..

Забудь, - быстро сказал Гжегож. – Я уже знаю, почему он взорвался. Но ты не ответил на мой вопрос. Скажи, если бы у тебя был пациент, который очень хотел излечиться, а ты бы знал, что если он не излечится, с ним произойдут великие вещи и, может быть, он даже спасет весь магический мир… ты стал бы его лечить?

Карл оторвался от созерцания узора и пристально посмотрел на племянника. Лицо Гжегожа было еще бледнее обычного.

«Все муки на лице написаны, - подумал Карл. – Мука и сила».