Дар памяти

В полном смятении я аппарировала к морю, чтобы хоть как следует наглядеться на него в последний раз. Спускаясь к нему, я непрерывно молилась, и вдруг мне пришло в голову, что я могу помолиться в часовне над склепом, где похоронены старый князь, мой дед, и князь Риккардо. В несколько секунд я оказалась там, упала на колени на холодные плиты и, как будто место могло защитить меня, стала рассказывать обо всем, что со мной происходит. Когда я закончила, мне показалось, что на меня упала тень, я выхватила палочку, вскочила и выбежала из часовни, но снаружи, у входа и за валунами вокруг часовни, никого не было.

Вернувшись обратно, я снова села на пол и вдруг в моей голове как будто кто-то Люмосом высветил воспоминание – я поднимаюсь в часовню вместе с мамой, а позади нас идут князь Риккардо и Мария Инесса. В детстве я видела ее довольно часто, и она даже несколько раз смотрела на наши с Хуаном Антонио дуэли и поправляла его или меня. В этом воспоминании она заговорила с мамой очень спокойно, и я поняла вдруг, что родство мамы с князем не было для нее секретом. Я вспомнила также о последних словах моей матери, и вдруг мне стало ясно, где я могу попросить о помощи. Я также подумала, что, возможно, Хуан Антонио все еще живет в вашей семье. Теперь, зная, куда бежать, я решила, что попытаюсь взять в заложники кого-то из гостей Инес.

Обдумывая этот план, я аппарировала обратно на лестницу, ведущую к морю, и вдруг увидела на ступеньках у самой воды герцога ди Точчи, одного, без охраны, которая сопровождала его всегда при визитах в особняк. Я знала, что он недавно стал союзником Инес, но помнила также и то, что он все еще оставался другом Хуана Антонио и она из-за этого его недолюбливала. Поняв, что он также будет гостем Инес в этот вечер, я бросилась ему в ноги и, напомнив про наши детские дуэли, стала умолять его помочь мне, готовая, в случае отказа, осуществить свой план или погибнуть немедленно. Но он, выслушав мою историю, сказал, что обратиться к Марии Инессе – хорошая идея, и немедленно предложил свой план, который был очевиден уже и для меня.

Вернувшись в особняк воодушевленной, я тут же получила несколько раз по лицу от Инес – она подслушала мою исповедь в часовне, хотя, к моему счастью, и не догадалась, что обет уже не действует. Ее охранник избил меня и отобрал палочку, после чего хотел меня изнасиловать, но Инес остановила его, сказав, что я буду вечером на сладкое. И что ей доставит особое удовольствие увидеть, что проделывают со мной, незаконным отродьем ее дражайшего деда. По ее словам я поняла, что она догадывалась о моей родственной связи с Раванилья уже около двух лет, а теперь только подтвердила свои подозрения. Меня заперли в моей комнате, запечатав ее чарами.

Уже ночью ко мне зашли горничная Инес и два охранника. Амина привела меня в порядок, убрала синяки и порезы, оставшиеся от перстней Инес, заставила… - Мартина резко вскинула голову, - подчиняться ей. Ко мне впервые применили Круцио, и я… не смогла терпеть. После того, как я оделась, пришлось спуститься вниз. Внизу, в холле была привычная оргия, а у одной из колонн, в стороне от всех, стоял Паоло ди Точчи. Меня бросили ему в ноги. Он коротко поклонился Инес, затем один из его охранников схватил меня за… схватил меня и поволок в сад, откуда герцог аппарировал меня к себе в дом. Не сказав ни слова, он трансфигурировал мою одежду в приличную мантию, а после принялся снимать следящие чары. Утром мы были уже у ворот вашего дома.

Поскольку обет должен был убить меня при попытке побега, герцог предложил использовать это для того, чтобы прикрыть меня от Инес. Он собирался сказать ей, что я обезоружила его и, попытавшись аппарировать, расщепилась и умерла еще до того, как он оказался около меня. И что в ярости от моего поступка он испепелил мой труп на месте, не оставив никаких следов. Его люди, разумеется, готовы были это подтвердить. Позже он прислал мне записку, что все так и случилось, что Инес подозревает о том, что мы ее надули, но, поскольку доказательств у нее нет, все останется так, как есть.

Как вы знаете, баронесса приняла меня благосклонно. Хуан Антонио, хотя почти и не помнил меня, обрадовался появлению землячки, и мы снова подружились. Я была счастлива, что я в безопасности, что весь этот кошмар миновал и что я снова могу заниматься любимым делом. Все это выглядело так, как будто… как будто Бог наградил меня за годы страданий. И я расслабилась и снова позволила себе к чему-то привыкнуть, привыкнуть к вашей семье. Все отнеслись ко мне поначалу настороженно, но мало-помалу свыкались со мной и становились добрее.

Она замолчала. Последовала долгая пауза. Мартина, казалось, ушла в свои мысли.

Что же случилось такого, что все это надо было изменить? – спросила наконец Эухения, которой надоело молчать. – Наша семья, кажется, ничем не дала повода для такого обращения с нами.

Мартина усмехнулась:

Случились вы, сеньорита Эухения. Вы впали в кому, сеньора баронесса с ума сходила из-за вас, а Хуан Антонио сказал, что у нее слабое сердце и что он боится, что она всего этого не переживет.

Неужели ты думала, что тебя бы выгнали отсюда?! После всего, что тебе угрожало?

Дочь пожирателя-то? С каким удовольствием меня бы выкинул владелец этого дома, стоило только сеньоре баронессе умереть.

Грегори знал? – удивилась Эухения.

Есть ли что-то, чего он не знает? Меня уже предупредили о всяких пожирательских штучках. Что мне оставалось делать? – горячо возразила Мартина.
– Отправляться куда-то умирать? Я не могу взять денег даже из своего банка в Париже, потому что знаю, что если я появлюсь там, об этом будет знать Инес. Вот я и решилась…

Маме ты клятву не давала? – поинтересовалась Полина Инесса.

Давала, стандартную, на непричинение вреда, неподнятие палочки, поэтому она и держала меня в доме так свободно. Только про привороты в ней ни слова нет...

Но ведь приворотные – это тоже вред! Разрушается личность человека… - воскликнула Эухения.

Мартина кивнула:

В тех записках в монастыре было много интересного… У клятв есть один общий принцип действия, о котором мало кто догадывается. Они связываются не с магией волшебника напрямую. Связка выглядит иначе – волшебство - сознание мага – и только потом магия.

То есть клятва внедряется в сознание? – уточнила Полина Инесса.

Именно так. Не внешнее воздействие потом убивает волшебника, а сам волшебник направляет свою магию против себя, потому что чувствует, что совершил нечто недопустимое, из-за чего должен теперь заболеть или умереть. Внешних воздействий при этом не существует.

То есть… ты разорвала эту связь? Но как? – ахнула Эухения Виктория.

Попросту убедила себя, что вред в любом случае является благом, - пожала плечами Мартина. – Использовала то, что называют принципом Мезерали.