Дарья Искусница

К парку я приближался медленным шагом, запрещая себе торопиться и переходить на бег. Несмотря на близость вечера, солнце продолжало палить, подсвечивая листья на кустах и деревьях, выбеляя цветы.

При моем появлении у входной арки Даша выключила телефон, по которому только что разговаривала и улыбнулась светло, куда ярче солнце.

На мгновение я закрыл глаза, сохраняя эту картину глубоко под веками, убирая в кладовые памяти. Нежную, только мне предназначенную улыбку.

– Привет.

– Привет.

– Я скучал.

– Я тоже.

Пальцы сами потянулись навстречу и переплелись, в замок.

– С кем болтала?

Хм, надеюсь не прозвучит слишком ревниво. Этого еще не хватает, устраивать допрос девушке… которая с кем-то увлеченно разговаривала вместо того, чтобы ждать меня.

Даша стеснительно оглянулась на проходящих совсем рядом гостей парка. И шагнула поближе.

– Я? Жаловалась Иде на аппетит. Вчера и сегодня ем, не останавливаясь, кажется, на нервной почве.

– Ида - это подруга? Кира о ней часто рассказывает. И что она ответила?

Обняв за талию, я повел девушку вглубь парка. С дурными намерениями напасть и зацеловать. Маньяк я или кто, буду оправдывать обвинения. Фотографировать и следить за мной уже нет смысла, сегодня официально объявили партнера, интрига закончилась, ломаем ручки и сливаем чернила, писаки.

Потершись щекой о мое плечо, Даша хмыкнула.

– О, Ида, как всегда, над всем смеется. Сказала, что только девушке с неправильной ориентацией может ночами нравится холодильник. И посоветовала больше общаться с тобой.

– Мм-м. Какая у тебя правильная подруга.

И я ладонью опустился немного ниже, совершенно нечаянно огладив округлое бедро, спрятавшееся за тонкой, почти невесомой тканью.

– Дима, - придушенно охнули мне в ухо. – Это же общественное место, сфотографируют и… Ты уже в курсе что пресса придумала насчет глупой случайности у реки?

– Я сегодня завизировал контракт. Это означает, что мы уже никому не интересны, интриги нет. А прошлое Ломов заполирует и скроет, он уже этим занимается. Объявим себя официально парой и заткнет всем сплетникам рты, - шептал я, утыкаясь носом в ее шею и вдыхая знакомый запах.

– За мной следит какая-то большая машина… Это не твои люди?

– Нет, конечно. Забудь, все закончилось. Больше я не интересен. Окольцованный партнер крупного концерна. Скучный скрытный тип. Таких много.

Быстро осмотрел почти пустынную тропинку, только две щебечущие собачницы с бегающими вокруг них тремя псами, больше никого. И плотная, почти непроглядная стена кустов. Сил терпеть уже не осталось. Поэтому я схватил в охапку нежное, мягкое девичье тело и потащил в заросли. И не надо так подозрительно смотреть. Мы целоваться. Господи, просто целоваться.

Кусты неожиданно резко закончились, и мы вылетели… на ухоженную полянку со скамейками. Играли в насыпном песке дети, чинно сидели парочки и компании.

Сцепив зубы, не говоря не слова, мы дали круг, пытаясь найти проходы в малопосещаемые части парка. Но везде, отовсюду несся шум голосов! Не понимаю, какой смысл тут гулять, народу полно.

– Даша, может пойдем к тебе? Я… Пить хочу.

– И я, кажется, пить. Прямо сразу, мы же только что пришли?

– Даша, имидж ничто, сейчас жажда все.

Ринувшись в те же кусты обратно, чуть не сбили с ног, не ожидающих подвоха подружек-собачниц.

Провожаемые возмущенным лаем их питомцев, под сердечные проклятия добрых женщин и взгляды недоумевающих встречных, мы понеслись в сторону выхода. Один из песиков еще метров тридцать гнался вслед и, учитывая проявленный фанатизм, его угрозам откусить ногу можно было даже поверить, если бы размер агрессора не был меньше моего ботинка.

– Я так хотела романтичное свидание, - пробормотало мое солнце. – Оставить в памяти встречи, разговоры, как гуляем, взявшись за руки.

Она правда думает, что обычные свидания лучше?

Да у меня никогда так ключом не кипела жизнь. Обычно вспоминаешь прошедшую неделю, с трудом расчленяя ее на дни, путаясь, где среда, а где четверг. И происшествия-то мелкие, письма, назначения, не имеющие никакого отношения к моему «Я», интересам, жизни.

А с Дашей каждая мелочь вшивалась в память, сверкала ярко, вызывала эмоции. Я дышал, смеялся, переживал по-настоящему, даже странно, как раньше жил без нее.

– Именно так правильно, - твердо сказал я. – И твой прыжок за кольцом «в набежавшую волну». И бег наперегонки по парку с собаками. И Дисней с костюмами. Каждое наше свидание – песня.

Мы держались так крепко, что пальцы должны были побелеть. Целоваться на ходу не получалось, поэтому сталкиваясь на мгновение губами, выхватывали воздух друг у друга, стуча неловко зубами, смеясь и снова торопясь к дому.

Не выдержав, сразу после того, как перебежали дорогу, я поцеловал ее в шею, прямо у светофора, под гудение проезжающих машин. Чувствуя, как подрагивает нежная кожа, вздыхает моя Дашка, тает словно мороженное в летний зной.

– Что-то ноги подводят, - прошептала она, сминая пальцами футболку.

– Быстрее побежали…

Господи, если бы мы одни, в лесу, поле, на краю света, то упали бы прямо в траву, но какого-то черта жили в бурлящем городе, нафаршированном зеваками как мойва в банках. Любопытные, жадные взгляды горожан. Они смотрели на нас из окон автобусов, ходили рядом, сталкиваясь потными телами. Только что не оборачивались, потому что, помня о возможной случайной съемке, мы оба старались сдерживаться, не сцепляться телами, руками, зубами, как того до боли хотелось.

– Вот этот, что ли Дарьин кавалер?

У подъезда, когда цель близка, а сил держаться почти нет, нам дорогу преграждают три женщины. Две из них – бабушки божьи одуванчики, а вот третья – крупная женщина среднего возраста в цветастом халате, зачем-то стянутом лентами через плечи, наподобие патронташных ремней.

– Этот тебя топил? – грозно спрашивает она Дашку, тыкая в меня пальцем.

– Не этот, - малодушно отказывается моя девушка.

– Ты чо, с несколькими сразу гульбаришь? – взвивается одна из пожилых женщин.

И я ощущаю себя рыцарем в сияющих доспехах, у которого появился шанс защитить принцессу от троллей. А то живешь-живешь, а погеройствовать негде. Вот он, шанс. Но как же невовремя. А Даша еще ругала длинные безразмерные футболки, сейчас от позора и обвинения в неприличном поведении в общественном месте меня спасал только длинный тканевый край.