Давай сыграем… в любовь…
Шрифт:
— Ну же, вспомни…
Глухое рычание.
— Сесси, прошу…
Светлый заскулил, снова вильнул хвостом. Не выдержав, девушка шевельнулась, и зверь прыгнул, на этот раз целя в Амалию. Она вскрикнула. Кольцо на пальце обожгло, словно огнем. Вокруг нее вспыхнула защитная магия. Сквозь сполохи девушка видела, как Рудольф взмахнул рукой, стремясь отбросить волчицу в сторону, и тут же наклонился, подхватывая пистолет.
Послышался хруст костей, волчица ударилась о стену и жалобно заскулила. император поднял пистолет и прицелился.
— Нет! — темная тень кинулась наперерез, перекрывая сестру, раздался выстрел, зверь жалобно
Оцепенев, Амалия смотрела на то, как сквозь очертания зверей начинают проступать обнаженные человеческие тела.
Тонкие руки, кости, обтянутые серовато-белой кожей, спутанные, грязные волосы, бывшие некогда светлыми, впавшие щеки. Именно это лицо девушка видела на миниатюре в спальне императора. Императрица Сесилия. Наверное, когда— то она была даже красивой, сейчас же это голое тело внушало лишь жалость.
Все вокруг начало подрагивать, и Амалия вдруг заметила, что ее трясут за плечи. Рудольф наклонялся к ней, всматриваясь в лицо:
— Ты в порядке?
— Да… кажется… — она выскользнула из его рук и сделала несколько неуверенных шагов, комната закружилась. Император подхватил ее, почти силой подвел к стулу, усадил и стал рядом, все еще придерживая за плечи.
— Все кончилось, — тихо сказал он.
Амалия кивнула, скорее, чтобы успокоить Рудольфа, чем понимая смысл того, что ей сказали. Мир вокруг словно подернулся туманом. Кажется, она слышала голос барона, выяснявшего, что случилось.
— Вот. Выпей! — оказывается, Рудольф протягивал ей невесть откуда взявшуюся флягу. Чтобы спросить, пришлось разлепить губы:
— Что… это?
— Коньяк.
Несмотря на оцепенение, Амалия усмехнулась. Вот так, она теперь проводит ночи в спальне мужчины и хлещет коньяк из горла. Куда уж дальше падать. Флягу поднесли к губам, она ощутила сначала холод металла, затем горечь напитка. Послушно глотнула. Горло обожгло, словно огнем, зато в голове прояснилось. А вместе с тем и пришло осознание последних событий. Она вдруг заметила, что в комнате очень много людей, кто-то склонялся над телами.
— Что с графом Сиверзом? — девушка встревоженно посмотрела на императора.
— Очень тяжело ранен. Я попал в легкое, — он обреченно покачал головой, — Дворцовый целитель сказал, что…
— Понятно, — Амалия обреченно прикрыла глаза, потом решительно встала. Ноги подогнулись, и ей невольно пришлось ухватится за рукав мундира императора.
— Что ты собираешься делать? — насторожился Рудольф, снова поддерживая ее за талию.
— Мне надо помочь послу Северного королевства.
— Что за глупость! — возмутился он.
— Рудольф, я — целитель.
— Амалия, дворцовые целители уже осмотрели его! Сиверз вот-вот умрет, и я не позволю тебе…
Она покачала головой:
— Прости … время идет, мы можем продолжить наш разговор после…
Девушка направилась ко все еще лежащему на полу графу Сиверзу. Кто— то из слуг уже набросил на него покрывало, стремясь скрыть обнаженное окровавленное тело. При виде невесты императора все почтительно расступились.
Амалия вгляделась в лежавшего перед ней мужчину. Он был в сознании, на его посиневших губах виднелась спекшаяся кровь. Дыхание было прерывистым и сиплым — Рудольф говорил, что попал в легкое. Заметив склонившуюся над ним девушку, граф скривился в подобие улыбки:
— Пришли
посмотреть на умирающего?— Нет. Я пришла помочь вам, — она опустилась на колени и протянула руки к его лбу. Сиверз попытался уклониться:
— Не стоит. Я же пытался погубить вас…
— Сейчас это не имеет значения, — Амалия все— таки положила ладони ему на лоб, сосредоточиваясь на магии.
— Почему? — спросил граф. Девушка внимательно посмотрела на него:
— Элизабет. Она ждет ребенка.
— Что? — выдохнул он, — Лиззи… Откуда вы знаете?
— Она упала в обморок у меня в спальне. Я проверила, — она говорила очень скупо, экономя силы, которых и так было слишком мало. За спиной кто-то ахнул, — Так что можете быть довольны — вы исполнили поручение своего короля и уничтожили мою репутацию.
Амалия горько усмехнулась, понимая, что все в комнате прислушиваются сейчас к разговору. Она вновь сосредоточилась на исцелении. В какой-то момент Сиверз шелохнулся:
— Позовите священника…
— Что? Нет, вы не умрете! — воскликнула Амалия. Тепло покалывало пальцы, стекая с них на ледяную кожу графа, — Я не допущу этого!
Он закашлялся:
— Не стоит тратить на меня свой дар! Приведите священника, я должен жениться на вашей сестре!
— Разумеется, вы сделаете это, как только поправитесь, — уверила его девушка. Но граф покачал головой:
— Вы не знаете этого наверняка… К тому же, если я выживу, меня наверняка посадят под арест, — он вдруг схватил ее руку и зашептал, умоляюще глядя прямо в глаза, — Пожалуйста, помогите мне! Я не хочу, чтобы мой ребенок рос бастардом!
Девушка беспомощно оглянулась на императора, все еще стоявшего за её спиной. Рудольф пристально смотрел на нее, зло прищурив глаза. Запоздало Амалия поняла, что он слышал каждое ее слово.
— Прошу вас, Ваше Величество, — прошептала она. Он не шелохнулся, все еще не сводя с нее взгляда, — Я… позже я все объясню вам…
— Мне кажется, я все понял, — ответил император. Бирюзовые глаза были холодны, словно лед, — Вам не стоит терять время, займитесь вашим родственником!
Он отошел, отдавая какие-то распоряжения, но Амалия уже не слышала их. понимая, что для них с Рудольфом все закончено, она вновь обреченно склонилась над раненным.
Глава 15
Дальнейшее вспоминалось отрывками. Лиззи вбежала в комнату с рыданиями и попыталась рухнуть на своего возлюбленного. Она так старательно падала графу на грудь, что Амалия всерьез начала опасаться, что сестра сломает и уцелевшие ребра. Сиверз переносил все стоически и даже прошептал какие— то слова утешения.
— Кристиан, любимый, ты не умрешь? — Элизабет заглядывала ему в глаза и постоянно хватала за руку. Амалии пришлось прикрикнуть на сестру. Кто— то, кажется, Мари, буквально оттащила Лиззи в сторону.
Священник, вошедший в комнату, тут же начал читать отходную молитву, пришлось прервать его и объяснить, зачем его позвали. Он недовольно нахмурился и попытался воспротивиться столь поспешному браку. Его визгливый голос то и дело тонул в рыданиях Лиззи, поэтому император, оказывается, он все еще стоял в комнате, жестко посоветовал священнику заняться тем делом, для которого его пригласили. Святой отец открыл было рот, чтобы возразить, но барон Фриш тихо напомнил ему, кто отдал приказ, и священник предпочёл повиноваться.