Дайте стройбату оружие. глава Канютинский рубеж

Приподнял полог и скомандовал - Быстро всем в лес. Метров на триста севернее дороги. Найти подходящее место, затаиться, выставить охранение и ждать. Ржавый, задержись.

Приказал и снова мысленно обругал себя.

– Опять недопустимая ошибка! Хоть и по-русски, но он назвал рыжеволосого водителя Сергея Остириковского агентурным именем, а ведь было решено обращаться на заданиях только по званиям, именам или фамилиям.

Заметил это и Остриковский, но виду не подал, только скользнул взглядом, чуть дольше и козырнул Штауффенбергу - Есть остаться, товарищ младший политрук.

– Боец Остриковский, ты сейчас немного испорти машину, но так, чтобы даже баран за пару минут разобрался, в чем причина неисправности.

– Есть испортить машину. Я, товарищ младший политрук проводок от трамплёра отломаю. И быстро, и видно, и исправить не трудно.

Приподнял Сергей боковину капота, дёрнул на себя проводок и опустил капот на место.

– Готово.

– Проверь, не осталось ли чего в кузове и кабине.

– Чисто.

– Тогда уходим.

Перепрыгнули через канаву. Отошли в глубь ельника, прилегли за кустом лещины и стали наблюдать за дорогой.

Всё произошло именно так, как хотелось Максу. Через полчаса на дороге показалась большая группа красноармейцев, человек двадцать, во главе с лейтенантом. Когда колонна дошла до автомобиля, бойцы стали наперебой что-то говорить командиру. Наконец тот махнул рукой в знак согласия.

Сначала, бойцы начали кричать подзывая отлучившегося водителя. Не дозвавшись и не дождавшись законного хозяина, обступили грузовик. Один боец залез в машину и нажал на стартёр. Безрезультатно. Двигатель не ожил.

Тогда знаток техники открыл боковину, задумчиво осмотрел двигатель, что-то пощупал, потрогал, пошевелил и обрадованно хекнул, заметив болтающийся конец провода. Зубами содрал изоляцию, примотал оголённую проволочку на положенное место, проверил уровень масла, заглянул под пробку радиатора, залез в кабину и завёл двигатель, наслаждаясь восторженными возгласами сослуживцев.

Впрочем, возгласы смолкли, как только на дороге показалась следующая группа красноармейцев, увидев которую, первая группа быстренько загрузилась в кузов, шофёр прыгнул за баранку, лейтенант сел рядом и два отделения красноармейцев, овладевших автомобилем, отправились в сторону Холма-Жирковского.

– Замечательно - подумал Макс. Теперь, если у русских есть связь и порядок, этих воинов арестуют по подозрению в покушении на жизнь генерала, потом дождутся следователя, начнут допрашивать, делать выводы, докладывать начальству и подарят его группе два-три часа времени.

Сергей, веди сюда наших.

Собрались диверсанты. Встали перед Штауффебергом.

– Итак, бойцы, кто видел, кто не видел, но возле станции Канютино был обстрелян воинский эшелон. Краснопузые разбежались, как зайцы. Они знают, что сзади немецкие войска, поэтому пойдут разрозненными группами на восток. Наша задача примкнуть к одной из больших групп и вместе с ними идти к нашей цели. Проблема одна. Красные идут без оружия. Они или побросали свои винтовки или не успели получить их.

Поэтому, мы как бдительные бойцы потерявшие связь со своей разгромленной частью, задерживаем группу подозрительных лиц, якобы бросивших оружие, и сопровождаем их для выяснения личностей, а далее - действуем по обстоятельствам.

Вышли на дорогу и опять влипли.

Определенно, для Штауфенберга началась череда неприятностей. Сначала послышался топот ног и показалась толпа в полсотни человек, затем, неожиданно толпа бросилась в разные стороны, спасаться в лес, а через три - четыре минуты, из-за поворота появились три мотоцикла, приближение которых, которых диверсанты не расслышали из-за гула летящих самолётов. Мотоциклисты, увидев перед собой вооруженных красноармейцев, стоящих поперек дороги, не испытали сомнения, что перед ними именно большевики и начали палить , одновременно из трех пулемётов.

Никогда ещё Макс Штауффенберг не испытывал такого позора и не бегал так быстро. Он даже не помнил, как метнулся через кювет, кубарем прокатился до кустов, на четвереньках пролез сквозь густые заросли ирги, вскочил на ноги и прыжками понесся по лесу, стараясь, чтобы между дорогой с мотоциклистами и его спиной было как можно больше толстых деревьев, со щелканьем ловивших в свои стволы германские пули.

Щелчки, с которыми пули впивались в деревья, напомнили ему стук отцовской трости о дубовый паркет, когда отец в ярости кричал ему, уезжающему на Восточный фронт свои проклятия.

Макс бежал и вместо молитвы богу хрипло выдыхал - Отец прости, отец прости, отец прости...!

Когда стрельба стихла, остановился.

Прислушался. Постоял и медленно стал возвращаться. К дороге не подходил, а полз. Замирая, прислушиваясь, подолгу разглядывая каждое дерево, пенёк, валежину, кочку или куст, из-за которого в него мог целиться враг.

– Main Cot!

Макс назвал своим врагами немецких солдат, с которыми, плечом к плечу, служит Германии.

Послышался стон. Макс встал и осторожно, так, чтобы ни один сучек не треснул под ногой, направился к раненному.

– Помоги...

На ярко-желтой листве, залитой кровью корчился Алексей Баскаков. Одна пуля пробила грудь. Кровяная пена пузырится и расползается по груди из пробитого лёгкого, а между слабеющими пальцами, прижатыми последними усилиями к шее, из поврежденной артерии, несколькими струйками утекает жизнь.

– Прости Лёша. И прощай. Я рядом

Макс прижал свою черную от лесного торфа руку на липкую от крови руку друга и держал её, пока ноги Алексея не перестали дёргаться в предсмертных судоргах.

Подошел к дороге. Призывно прокричал три раза, подражая сойке. Вот она война... Пятеро мертвых диверсантов лежали на дороге. Звёздочки с пилоток сняты мотоциклистами для подсчета их славных побед над большевиками. Тела ещё двоих камрадов плавали в застоялой кюветной воде. Алексей брошен в лесу. Альберта прирезали из жалости, чтобы не мучился. Трое легко ранены. Ничего опасного для жизни, но на задании они теперь балласт. Этих в госпиталь. Двенадцать человек потеряно. Половина группы. И опять Макс прошептал - Батя, прости меня. Прости нас...

Теперь не до конспирации. Приказал Владису выйти на дорогу, снять нижнюю рубаху и держать её над головой как сигнал сдачи в плен. Иначе, не дай бог, немцы очередного своего воина угрохают.

Не угрохали. На этот раз возле Владиса остановилась пара мотоциклов из проезжавшей колонны. Когда Владис на чистейшем прусском диалекте назвал командиру роты кодовое слово и потребовал помощи для доставки раненных разведчиков в госпиталь, то лейтенант тут же связался со штабом полка и сообщил, что штабная и тыловая колонны на подходе и их группе окажут максимальную помощь. Оставил с группой пару солдат под командой фельдфебеля. Чтобы слишком ретивые вояки не проредили группу ещё раз.