Дайвинг - Блюз

вояки назвали…. А потом разошлись наши пути-дорожки. Или от наркоты крышу ему рвануло, или все вместе —

короче, войну устроил. Много людей полегло.

— Та я помню эти движения. — вставился Колюня. — Но все равно думаю, а вдруг это все же не он? Что-то как-

то… — поеживался от поганых предчувствий.

— Что ты можешь помнить?! Ты тогда сопля был. Шестерка из малолетки. Жалеть не буду, что тебя из дерьма

вынул? Отрабатывай теперь! Он — не он?

— Та он, скорее всего, — еще раз вставился Колюня.

— Хитрый он. И умный. Опытный, гад. Сильный боец — ты это имей в виду. Специально говорю тебе, чтоб не

расслаблялся. Потом разошлись мы. Он стал наших «валить», мы — его братву. И главное, писал на кассеты кое-

какие базары на «сходняках». Нехорошие… Ну, и «малявы» кое-какие остались от братвы. Нехорошие малявы.

Пытался даже «предъявы» слать. Тогда рванули его «мерина», "привет" под днище подложили. В сопли, в куски

разлетелся вроде бы. И похороны, поминки, чин-чинарем. А потом вдруг звонок мне по мобиле: «Привет, как дела,

дружбан!» Короче, в машине тогда его не было. Других рванули. Ушел, гад! На этот раз нужно наверняка. Иначе нас

прихлопнут, если что, — он замолк на секунду, словно взвешивая что- то тяжелое внутри себя. — Много знает,

слишком много. Да, времена были — не мы их, так они нас. После такого держать его живым опасно. Ты «предъяву»

нашу сделал ему?

— А как же, само собой. Конкретную.

— И как он?

— Струхнул, гнать начал. Мол, не я, и тема не моя. Ну я ему — все как договаривались. Только я вот думаю… В

отказ бодро так идет. Что-то как-то…

— А ты не думай. Заладил, как попка: он, не он, что-то, как-то… — передразнил его хозяин. — Тебе думать и

сомневаться не положено. Про нее, про девку эту, говорил? Как ее? Дайка? Найка? Что, ничего не сказал?

— Данка. Даная. Нет еще. Ждал приказа твоего. Может, мы это… с братвой его запрессуем прямо при ней?

Красиво так. На Атлеше! И на цифру все, через Нет можно будет запустить. Круто!

— Ты что, фильмов насмотрелся? Так не хорохорься. Время то, да не то. А хотя… Отдаю тебе его. Напоследок

можно. Расскажешь, наплетешь, загрузишь. Душонку отведешь! — Эмир обрадовался нехорошо, хмыкнул. — Чтобы

теперь никуда не свалил. И горче ему было уходить «наприконце». А когда-то жесткий был. Если это он… Боялись

его. Слово держал. Если говорил, что с говном смешает…

Возникла пауза, Он неуютно поежился от каких-то давних, не совсем приятных воспоминаний. Колюня

удивленно взглянул на него и тоже похолодел на секунду от осознания чего-то неотвратимого, которое он сам

разбудил и устроил.

— Нет, сделай все по-культурному, — встрепенулся Эмир Гниля.

— Ладно, доделаем его с братвой, как положено. Можно не волноваться. Будет порядок. Наш пакунок у него.

Там чо — пару кассет компромных, малявы там… Фуфло, короче, — сказал Колюня и сам себе не поверил.

— Фуфло это сейчас дорогого стоит, — взвился Эмир. — Вся тема моя, и нечего обсуждать!

Столько лет к этому шел. Шутка ли — мандат по спискам! Легализовал бизнес, сдал властям неугодных

партнеров, нарисовал себе дипломы, нанял имиджмейкера, с халдеем занимался риторикой, книжек уйму

пролистал, и все такое. Столько сделал, что и пальцев загибать на руках не хватит! И сейчас, когда все уже на мази,

когда засветилась реальным горизонтом реальная власть — нельзя допустить, чтобы какая-то мразь, моська,

шнырь из прошлого помешал всему этому!

— Надо же, Мирный объявился! — с ненавистью шептал Гниля. Ведь долго в дерьме бултыхался, лез наверх,

грыз, цеплялся, хватал удачу, расталкивая всех локтями. Думал, все предусмотрел, кого — продал, кого — зачистил!

Тут бы и вздохнуть свободно! Но нет! И то, что может подсечь, подорвать, «снифилить» все подвижки — у этого

гада Мирного. Снова Мирный! Злость, ненависть и страх сдавили мозги Эмира. Захлестнули вязкой, неумолимой

волной. Давление скакнуло, чуть не сорвав башню, больно ужалив в затылок. И потекли через брешь шальные

мысли!

— Ты верни мне все это дерьмо, слышишь? Выдави из него, вырви… Где-нибудь прячет в укромном месте, —

сказал он, прервав тяжелую задумчивость.

— Ну конечно, на глубине. Он недаром под дайвера продвинутого косит! — подбрасывал Колюня. — Имидж

конкретно сменил. Такой весь лапчатый. Песни поет, на гитаре бренчит, гнида! Я вижу его насквозь, знаю наверняка

почти, где он все ховает. На глубине! Чтобы целее были. И чтобы никто найти ничего не смог.

Тот встрепенулся устало, потирая виски, будто своими притирками мог убрать изнутри все накопившееся,

подлое и неправедное.

— И где ты его разрыл, на мою голову?

— Я чо… — оправдывался Колюня. — Больно похож мне тогда показался. И дайвинг, и отметины. Ну, и

проверил. Все сходится. Дак ты ж сам…

— Он шизанутый всегда был, — продолжал шеф, — Повернутый на всяких экстримах. Оно и к лучшему.