Даже если ты уйдешь

– Да, - отпираться уже было бесполезно.

– Вы были вместе?

– Да.

– Мы встречаемся с твоей мамой, Ситора, - Мамедов взял все в свои руки.
– Как пара.

– Цветы, значит, ваши мама домой приносила?

– Мои.

– У вас хороший вкус, - неожиданно похвалила школьница.

– Ситора, - предупреждающе начала Эсми.

– Я догадывалась, что у мамы кто-то есть, - продолжала она говорить с Муслимом.
– Этот внезапный блеск в глазах, задумчивость, улыбка до ушей. Но она молчала, как партизан на допросе, как говорит Сонечка. Вы знаете Сонечку?

– Это сестра моя, - уточнила Эсми.
– Я рассказывала тебе про нее.

– Это у которой кот гулящий?
– усмехнулся Муслим.

– Да, - тихо засмеялась девочка.
– Как говорит Соня, Кеша любит женщин и детей. Но женщин все-таки больше.

– Ситора, - Эсми повернулась полубоком и посмотрела на дочь, - только ты Руфату пока ничего не говори. Я сама.

Девочка ничего не ответила, но поджала губы.

– Ситора?

– Прости, мам, но я еще в больнице всё ему написала. Он знает.

– Ситора,- протянула Эсмигюль, приложив ладонь ко лбу.

– Теперь и Лейли узнает, - Муслим свернул в переулок.
– Но это к лучшему. Пора поговорить с детьми. Разве мы не этого с тобой хотели?

Они вновь встретились взглядами, и Эсми увидела в его глазах решимость и удовлетворение.

Разговор состоялся на следующий день. Навестить детей можно было в приемные часы с пяти до семи. Муслим знал, что Севиль собирается к дочери пораньше, поэтому они с Эсми и Ситорой приехали в шесть и условились, что сначала поговорят с каждым по отдельности, а потом, если получится, то вместе. Лейли и Руфат лежали в одном отделении, только в разных палатах. Из-за сотрясения мозга юноше прописали постельный режим и вставал он только справить нужду. Эсми приготовила ему любимые манты, испекла пирог с яблоками и печенье с шоколадной крошкой, которое он с детства обожал. Он полулежал на кровати и смотрел, как мама вытаскивает из пакеты контейнеры с едой.

– Мам, ну что ты так много наготовила, - пожурил ее сын.- Я не съем всё.

– Поделишься с соседом.

– Его выписали.

– Медсестер угостишь тогда. Или Лейли. Давайте тебе подушку поправлю, - Эсми взбила ее, после чего пригладила непослушную копну сына и поцеловала его в лоб.

– Ты ничего не хочешь мне рассказать?
– взмахнув ресницами, он поднял на нее глаза.

– Ну…раз ты уже всё знаешь, то подтверждаю, – вздохнула мама.
– Я встречаюсь с отцом Лейли.

– Ты…- мальчик замялся и здоровый рукой коснулся пальцев матери.
– Любишь его?

– Да.

– А он?

– Говорит, что тоже.

– И долго вы встречаетесь?

– Почти месяц.

Ситора, сидевшая на соседней кровати, присвистнула.

– Ничего себе партизаны. Почти месяц и ты молчала, - воскликнула Ситора.

– Мы собирались с вами поговорить, но ваше падение всё ускорило.

– Не благодарите, - съязвил Руфат, кривовато усмехнувшись.

– Мы, вернее я, боялась вашей реакции.

– Со мной всё нормально, - хохотнула Ситора, растопырив ладони.
– Я рада, что у тебя отношения, ма. Честно.

– И я, - просипел Руфик.
– Только как мне теперь быть? Лейли мне очень нравится, мам.

Ответить Эсмигюль не успела, потому что в дверь палаты кто-то постучал и тут же открыл ее.

– Можно к вам?
– спросил Муслим, уже вошедший вовнутрь. Его дочь робко заглянула в дверь и тихо поздоровалась.

– Заходи, Лейли, - позвала Эсми.

– Я тут постою, тетя Эсми, - скромно проговорила она. Тут нельзя, чтобы было много людей в палате, - объяснила она, стоя на пороге. Если у Руфата была загипсована правая рука, то у Лейли левая.

– Я выйду, - Ситора спрыгнула с кровати.
– Все равно уже всё слышала.

– Мам, ты тоже иди. Я хочу поговорить с Муслимом Магомедовичем.

Эсми с опаской посмотрела на сына, перевела взгляд на любимого мужчину, который одним легким кивком успокоил ее. Выйдя в коридор, она прикрыла за собой дверь и тяжело вздохнула. Ей самой предстояло познакомиться и поговорить с Мамедовой-младшей, и как только она увидела девчонок, сидящих на диванчике в холле, она внутренне успокоилась и отметила, что Лейли похожа не только на мать, но и на отца.

А в это время двое мужчин остались один на один в маленькой палате. Муслим сел на стул рядом с кроватью, уперся локтями в колени и соединил руки в замок.

– Я знаю, вы злитесь на меня из-за того, что случилось.

– Откуда знаешь?
– спокойно спросил доктор.

– Чувствую. Да, это всё я. Не надо было вообще брать эти электросамокаты.

– Поразительно, - усмехнулся Муслим.
– А у моей дочери другая версия.

– Это она меня выгораживает.

– Я заметил. Но на самом деле, я не злюсь.

– А выглядите страшно, - он запустил пальцы в волосы и зачесал их набок.
– То есть я не имел в виду, что вы страшный. Просто грозный. Блин…

– Расслабься. Я тебя понял.

– Просто я хотел попросить вас разрешить нам дружить. Встречаться.

Муслим помолчал, прочистил горло и посмотрев глаза Руфату, ответил вопросом на вопрос:

– Тогда я тоже хотел попросить тебя разрешить встречаться с твоей мамой.

– Не вопрос. Только не обижайте ее. Я ее очень люблю.

– И я ее люблю.

Муслим встал, подошел к пацану и пожал ему здоровую руку.

– Выздоравливай. И пусть это останется между нами. И да, мою девочку тоже не обижай.

– Конечно.

Глава 25. Начало

Месяц спустя

В начале декабря повалил первый снег. Крупные хлопья кружили над белой замерзшей землей и бесшумно ложились на мерцающее покрывало. Эсми смотрела в окно на танец снежинок и думала, что время для поездки с детьми в горы, на зону отдыха “Лесная сказка” они с Муслимом выбрали подходящее. Как раз снег, можно погулять, поиграть в снежки, а потом засесть в теплом ресторанчике и согреться. Кататься на ватрушках рискованно - Руфату и Лейли только недавно сняли гипс. Молодежь, улыбнулась про себя Эсми, когда вспомнили, что в больнице медсестры в шутку назвали их Ромео и Джульеттой. В те дни она чуть сблизилась с дочерью Муслима, а тот в свою очередь приходил к ним в гости и пару раз сыграл в “Плей Стейшн” с Ситорой.

И вот их первые общие выходные…думала ли она когда-нибудь, что этот день настанет? Нет. Даже не мечтала. Но за месяц после судьбоносного падения детей многое изменилось. Они с Муслимом больше не прятались. Она познакомила его родителями, братом и Викой, а с Соней и ее ухажером Львом они сходили на двойное свидание. Муслим тоже хотел представить Эсми семье, но его мама сначала заболела, а потом уехала в Баку к своей снохе - жене умершего брата. Эсмигюль начала подозревать, что женщине, возможно, тяжело смирится с выбором сына - разведенкой среднего возраста, еще и с двумя детьми. Но вслух она, конечно, ничего не сказала.