Даже если ты уйдешь

Муслим мгновенно изменился в лице.

– А поклонника случайно не Руфат зовут?

– Дааа. А ты уже знаешь, что ли?

– Нет, - сразу же пробурчал Муслим.
– Просто слышал, что есть такой одноклассник.

– Только не говори ей, что я ее сдала. Пусть сама скажет, - спохватилась Севиль.

– Не уверен. Девочки не делятся такими вещами с отцами, - потер он лоб.

– Папа!
– калитка открылась и дочка за считанные секунды повисла на нем и расцеловала.
– Пап, я так соскучилась.

– Я тоже, - он прижал Лейли к себе и погладил по шелковистым волосам.
– Все взяла? Ничего не забыла?

– Всё, - отстранившись, она подарила ему самую любимую лучезарную улыбку.

– Поехали тогда.

– Мама, пока!
– девочка обняла мать на прощание, побежала к машине и запрыгнула на заднее сидение. Когда автомобиль тронулся и развернулся узкой улице, Лейли еще раз помахала рукой Севиль, которая стояла у забора и смотрела вслед машине, пока она не скрылась за поворотом.

В дороге дочка взахлеб рассказывала о том, как прошла неделя в школе, о своих успехах и новых друзьях. Когда упомянула имя дочери Эсми, Муслим крепче сжал руль и посмотрел на дочь в зеркало заднего вида.

– Ситора? Это у которой брат-близнец? Ты кажется говорила про них, - стараясь не выдать себя, спросил он спокойно.

– Не близнец, па, - рассмеялась Лейли.
– Ситора с Руфатом - королевская двойня. У их мамы свой магазин.

– А папа чем занимается?

– Даже не знаю, - девочка помотала головой.
– Они кажется, только недавно начали снова с ним общаться. Ситора сказала, что у него позднее зажигание.

– Это как?

– Ну не знаю, - Лейли придвинулась ближе и вцепилась пальцами в подголовник водительского кресла.
– Ситора сказала, что мама воспитывала их одна, а папа не помогал. А теперь он снова появился и хочет общаться.

– И что дети?

– Общаются. Хорошо, что ты всегда был со мной. Да, пап?

– Конечно, гызым (азербайджанский – доченька), - остановившись на светофоре, он убрал одну руку с руля, выставил ее вперед и Лейли ударила по ней пятерней.

– Что будем сегодня делать?

– Что хочешь. Кино, кафе, хочешь в парке погуляем?

– Давай всё и сразу, - звонко и заразительно засмеялась девочка, а Муслим про себя отметил, что ни про Руфата, ни про эти чертовы эклеры она сказала. А потом вспомнил, что у него самого дома, в морозилке, лежит пакет из “Вкусняшек”. И хорошо бы Лейли его не увидела, потому что тогда придется объяснять ей, откуда он взялся. А ведь они с Эсми договорились ничего не говорить детям.

***

А в этот вечер Имран привез детей и снова поднялся в квартиру. Открыв дверь, Эсми совсем не ожидала его увидеть, но он стоял и улыбался как ни в чем не бывало. Ситора и Руфат притихли и спряталась в своей комнате (им явно поездка не понравилась), а бывший муж принялся рассказывать, что все-таки свозил их к своей матери и она так расстроилась, что даже расплакалась.

– Мама сказала, что Ситора похожа на тебя, а Руфат на меня, - с гордостью заявил бывший.

– Да Боже упаси, - фыркнула Эсми, пока дети не слышат. Но Имран пропустил этот стёб мимо ушей и продолжил:

– Она и тебя приглашает. Хочет поговорить.

– Меня?
– воскликнула Эсми, приложив ладонь к груди.
– Зачем ей гулящая воровка?

– Эсми, она ошиблась. Я ошибся. Зря ты думаешь, что люди не меняются. Я же изменился, переосмыслил все и хочу исправить, - он без спроса взял ее ладонь в свою, а она выдернула ее, с шумом выдохнула и стальным голосом, глядя исподлобья на постаревшего, уставшего, но все такого же наглого бывшего, процедила:

– Юсупов, если ты думаешь, что я за десять лет все забыла, то нет. Я помню все до мельчайшей детали. И если сейчас начну перечислять, то наши дети это услышат, - она перешла на шёпот, - а им не надо знать, что я застала тебя в примерочной магазина с любовницей, когда ты уже собирался ее трахнуть.

– Мам…

– Черт!
– Эсми прикрыла глаза и, сделав глубокий вдох, развернулась.

В дверях комнаты Руфата стояли двойняшки и круглыми глазами смотрели на мать и отца.

– Дети, посидите у себя. Я провожу вашего папу, - попросила Эсмигюль, и они тут же скрылись.
– Вот видишь, Юсупов, это всё ты!

– Сейчас-то я что сделал?
– обиделся мужчина.
– Ты же начала.

– Я начала, я и закончу. Детей забираешь? Забирай. Но давай ты не будешь подниматься от греха подальше. А то когда ты поблизости, я себя не контролирую.

– Это значит я вызываю у тебя эмоции.

– Негативные. Всё, можешь идти. И маме передай, что я не приеду.

Эсми прошла мимо него и открыла настежь входную дверь, всячески показывая, что незваному гостю пора и честь знать. Имран бросил напоследок скромное “Пока” и ретировался от греха подальше.

Поняв, что папа ушел, дети вышли в прихожую и увидели, как мама стоит у комода, расставив широко руки и сжимая его края. Голова опущена, тело напряжено, натянуто. Впрочем, и нервы ни к черту.

– Ма, - они подошли к ней и обняли: Ситора за талию, Руфат за плечи. Эсми подняла глаза и долго вглядывалась в зеркало над комодом. Вспомнила, что они были еще слишком малы, когда она ушла от Юсупова. Тогда она так и не сказала причину, а дети и не спрашивали.

– Что вы услышали?

– Всё, - тихо ответила Ситора.

– Мы больше не пойдем с ним гулять, - ошарашил Руфат.
– Если ты после него плачешь….

– Я не плачу, сынок. И не надо из-за меня не встречаться с отцом. Он все-таки ваш папа и хочет наладить отношения.

– Ма, - позвала дочь.
– Это плохо, что я больше не хочу ездить к другой бабушке?

– Почему?

– Я не помню ее совсем. А она сегодня что-то рассказала про то, как мы жили в большом доме, как она нас нянчила, ночами не спала и брала к себе, чтобы ты отдохнула.

“Вашу мать, - пронеслось в голове Эсми”.

– Интересно. И что еще сказала?

– Пока папа пошел ставить чайник, она спрашивала нас, что ты говорила нам про развод. Когда мы ответили: ничего особенного, она сказала, что ты подала на развод, потому что у папы сгорел магазин, он обанкротился и все потерял, а ты….

Ситора осеклась, заметив, как почернел взгляд матери.

– Что дальше?

– А ты его не поддержала.

“Двуличная стерва, - подумала Эсми, но потом поняла, что у бывшей свекрови не то склероз, не то старческий маразм”.

– Вы хотите узнать, что случилось на самом деле?
– спросила женщина, глядя на отражение троицы в зеркале.

– Да, - одновременно ответили дети.

– Хорошо, я вам все расскажу. Пойдемте в зал.

И она открыла им часть правды, умолчав о заявлении полицию и некрасивом бракоразводном процессе. Только сухие факты. Но и их двойняшкам хватило, чтобы многое понять. А Эсми неожиданно для себя поняла, что время не лечит: несмотря на все ее успехи за прошедшие десять лет, где-то глубоко все еще сидела обида на бывшего мужа и свекровь. Один триггер и все внутри взорвалось.