Дедушка, Grand-pere, Grandfather… Воспоминания внуков и внучек о дедушках, знаменитых и не очень, с винтажными фотографиями XIX – XX веков
Шрифт:
Училась я плохо, вела себя в школе дерзко, поэтому дед приходил к учителям часто. Надевал свой парадный костюм, ордена — Георгий за Первую мировую, за доблестный труд… Приходил к учительнице с цветами, говорил долго и подробно.
Я ждала его в школьной раздевалке. Высокий, мощный, красивый, он шел по коридору, и я радовалась: все позади, сейчас он скажет: «Бедный ребенок. Какие же строгости! — тяжело вздохнет. — Ну ничего, переживем. Ты что хочешь, мороженое, картошку или наполеон? Надо же как-то утешиться».
И мы шли в кондитерскую, а потом бродили… до «ситцевого» храма и далее… к старинному букинисту на Тверской. Старичок-продавец любезно разговаривал
Дедушка Иван Михайлович Никонов, 1960-е годы
Архиепископ Рязанский и Шацкий Иувеналий (Масловский) и архимандрит Мина (Шелаев) после богослужения в Христорождественском соборе г. Рязани, 1929
Иван Власович был монахом, архимандритом одного старинного монастыря. Когда он приезжал в Москву, останавливался у нас, на Каменщиках. Во дворе кричали: «Поп пришел к Никоновым, настоящий поп!» А Иван Власович, отец Мина, шел по двору в развевающейся рясе, всем улыбался и всех благословлял. В 1937 году его арестовали… В один из последних приездов он был печален, но спокоен: ничего не бойтесь, все будет хорошо. Его отправили в лагерь. Куда — не сказали. Передали письмо от него — просил прислать по возможности теплые вещи. Но куда прислать? Адреса не было…
Перед смертью дед много рассказывал об Иване Власовиче, отце Мине: как приезжал к нему в Рязань, в его скромный домик: комната светлая, окно всегда распахнуто, много книг, скрипка на столе, лампады горят…
— Дед, мне это снилось каждый раз, когда я выздоравливала… Я видела эту комнату!
— Все бывает… Молись за Ивана Власовича.
Дед умер. Сон больше никогда не снился. С тех пор не было ни одного дня, чтобы я не вспоминала деда.
— Никто никуда не уходит. Все, кого мы любим, всегда с нами, поэтому не плачь и не бойся.
Я стала искать, где жил Иван Власович, где сидел, как погиб. Поехала на Соловки. Помню, когда пароход отплывал от острова, за ним летела чайка и плакала. Прошло много лет. Однажды по журналистскому заданию я оказалась в Новом Иерусалиме. Заместитель директора Галина рассказывала о патриархе Никоне, и, как часто и странно бывает, разговор зашел о личных историях, семейных тайнах, чудесах:
— Патриарх Никон известен тем, что помогает всем в поисках.
И я рассказала об Иване Власовиче, что я пыталась искать, разузнавать.
— Значит, плохо просили и плохо искали. На следующее утро раздается звонок. Радостный голос Галины:
— Нашли вам дедушку: причислен к лику святых, день празднования — 4 ноября, праздник Казанской Божьей Матери. В этот день он расстрелян. Преподобно — мученик архимандрит Мина (Шилаев), день канонизации 20.08.2000 года.
По крупицам, по крохам стали собираться подробности. Отец Дамаскин (Орловский) двадцать лет собирал сведения о мучениках Русской православной церкви, издал серию книг. Чтение страшное, горькое и в то же время светлое. Я спросила отца Дамаскина, почему, когда читаешь о муках, о чудовищных страданиях этих людей, страха и темноты нет. Он ответил: «Люди, светлые и бесстрашные, никого не осудили, никого не прокляли, никого не оскорбили. Смиренно свой путь прошли и мучителей своих простили. Тьмы и злобы после себя не оставили, уходя, всех благословили. Ушли благодатно». Тюремных фотографий моего деда не сохранилось, может быть, так спешили расстрелять к ноябрьским праздникам, что не успели, да
и лень было. А может, так пытали и мучили, что даже не решились сфотографировать.Икона преподобномученика Мины Рязанского
В Рязани есть икона Мины Рязанского, и мне захотелось, чтобы у меня в доме, в моей семье тоже была икона. В Сретенском монастыре согласились помочь:
— Только вы не торопите и ждите.
Не получалась икона: то лик слишком строгий, то золота слишком много. И вот однажды звонят из иконной лавки:
— Приходите.
Принесли икону. Молодая художница Вероника сказала:
— Мне хорошо было, когда я писала лик Мины. Мы с мужем ездили в Рязань, смотрели фотографии, обошли все места, связанные с преподобным Миной, читали о нем, в храме, где он служил, стояли на службе. Близок он стал нам. Примите эту икону в дар от нас, благодарных ему людей.
Прошел год. 4 ноября. В день памяти преподобномученика Мины у Вероники родилась дочь. Представляете, ровно через девять месяцев, ребенок зачался в тот день, когда они подарили мне икону.
— Врачи говорили, что у меня никогда не будет детей, что надо смириться и не терзать себя — чудес не бывает. Медицина пока бессильна… Случилось невозможное — отец Мина подарил нам ребенка, дочку.
Чудеса, да и только, как говорил мой дед, Иван Михайлович Никонов.
Я спросила у священника:
— Я всегда молилась за Ивана Власовича, за монаха Мину, а как же теперь?
— Он давно за всех молится и всех бережет.
М. Г. Грешнова
Фамильные черты
Я родилась в 1934 году. Годы Большого террора были уже совсем близко, а за ними и война, но я этого не знала. Беззаботное детство, няня, молодые красивые мама и папа, благополучная родня, редко приезжающие откуда-то дедушка с бабушкой, которым все искренне рады, — это жизнь из детской памяти. Я была тогда слишком мала, чтобы запомнить детали жизни. Только яркими вспышками некоторые эпизоды моего раннего детства возникают в памяти помимо воли. Война, эвакуация, голодные послевоенные годы — все это будет значительно позже.
Деда я видела всего несколько раз, когда он приезжал к нам в гости из Кемерово, где служил главным ветеринарным врачом. Я заходила домой и сразу чувствовала, что меня ждет Радость. Дед выскакивал из-за двери большой комнаты, подхватывал меня на руки и начинал подбрасывать вверх. От него как-то удивительно пахло: кедровыми орехами, немосковской свежестью, не знаю, чем еще… Это был неповторимый запах Счастья. А в дверях стояла бабушка, приезжавшая с ним, и улыбалась. Все начинали ахать: «Как Мариша похожа на деда! И глаза карие, и губы толстые, ясно, что крючковская порода!»
Бабушка Мария Эдмундовна Крючкова со мною маленькой на руках
Лишь однажды в своей долгой жизни я услышала этот запах детства. Дело было в метро. Я неслась по своим неотложным делам, мало замечая, что происходит вокруг. И вдруг этот запах, ни с чем не сравнимый, о нем я забыла на долгие годы, как будто ударил меня. Кто принес его в метро, не знаю. Вокруг меня стояло много чужих людей, мужчин и женщин… Мне пришлось опустить голову, так как я заплакала горько и неутешно, не пытаясь удержать слезы. Память детства, память о всех потерях, принесенных мне судьбою, о дедушке, я его едва знала, но горячо любила еще тогда, в детстве, всколыхнула в душе чувства, которые я всегда прятала.