Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Я кивнула и вернулась к подарку. Тяжело быть определить, с чего начать, он использовал кучу ленточек. Эдвард засмеялся, явно удивленный моим поведением, и я засмеялась в ответ, серьезно считая, что такое количество украшений и бумаги – это просто пустая трата денег, но, конечно, я его не критиковала. Как Эсме и сказала: я принимаю Эдварда вместе с его причудами. Вскоре мне удалось найти конец, за который я потянула и начала распаковывать обертку, отбрасывая ее на кровать позади себя. Когда все было снято, я осторожно открыла маленькую коробочку и заглянула внутрь. Нахмурившись на пару мгновений, я, широко распахнув глаза, разглядывала музыкальный плейер, такой же, как у Эдварда. Я удивленно посмотрела на него, а он непринужденно улыбнулся.

– Наверное, это дорого, – сказала я, ошеломленная потраченной на меня суммой. Он закатил глаза, наклонился и выхватил у меня коробочку.

– Первое правило Рождества, tesoro. Никогда не спрашивай, сколько люди потратили денег на подарки, – сказал он, вынимая плейер из упаковки. Он немного подвинулся ко мне и улыбнулся. – И нет, он не такой уж дорогой, расслабься. Я загрузил в него музыку для тебя, все то дерьмо, которое ты слушала в моей машине и тебе понравилось, и плюс, Элис мне помогла подобрать несколько девчачьих мелодий. Я все записал, так что можешь потом удалить, что тебе не понравится. Я хотел бы купить тебе украшение, но знал, что это будет приравниваться к самому огромному красному флагу в мире, если ты начнешь разгуливать по дому в бриллиантах, а моему отцу придут счета от Тиффани. Музыка много для меня значит, и я подумал, что ты сможешь использовать плейер во время уборки и прочей фигни, ну ты сама знаешь….

Я уставилась на него с шоком, когда он сообщил это. В тот же миг я осознала, что он нервничал и-за подарка. Удивительно, но я почувствовала себя лучше, когда поняла, что не одна я испытывала беспокойство по этому поводу. Он сидел рядом и поигрывал плейером, когда я накрыла его рукой. Он перестал болтать и посмотрел на меня, в его глазах плескалось предвкушение. Я ослепительно улыбнулась, и все его беспокойство ушло, он улыбнулся в ответ…

– Спасибо. Идеально, – сказала я. Он закатил глаза, но проложил улыбаться. Он явно был доволен моим проявлением радости.

– Это не то, что я хотел тебе подарить, но… – начал он. Я подняла руку и прижала указательный палец к его губами, призывая к тишине. Он замолк, и я склонилась, заменив палец своими губами.

– Идеально, – шептала я ему в рот, так оно и было. Это было так искренне с его стороны. Музыка играла большую роль в его жизни, и он пытался разделить эту часть со мной, для меня это много значило.

Я оторвалась от него и забрала плейер из его рук, положив его рядом. Осторожно встав, я пошла на другую сторону кровати, испытывая неуверенность. Нервы были накалены, почти до предела, я снова и снова думала, что же я делаю, понимая, что я не должна, да и он еще ничего не знает. Но уже второй раз за день Эдвард сделал мне подарок, будь то музыкальный плейер, или его музыка, я хотела сделать ему приятное в ответ.

Он скептически за мной наблюдал, было видно, что он не уверен в моих действиях. Я улыбнулась. – Я… э-э… нарисовала тебе кое-что, – мягко сказала я. Его глаза распахнулись от удивления и он несколько раз моргнул, когда его лицо внезапно засветилось. Мое сердце забилось быстрее, беспокойство ушло.

– Я думал, ты забыла, – сказал он. Я улыбнулась и покачала головой.

– Я никогда не забывала, Эдвард, – ответила я. Он тихо засмеялся и кивнул, приглаживая рукой волосы.

– Я постоянно держал это на заметке после того вечера, хоть это и случилось нечаянно, – игриво сказал он. Я засмеялась и открыла ящик прикроватной тумбочки, доставая лист белой бумаги. Закрыв ящик, я еще раз глянула на рисунок, держа его так, чтобы он пока не видел. Я начала покусывать губу, руки снова задрожали.

– Это… это не слишком хорошо, – нервно сказала я. Он вздохнул.

– Я уверен, что рисунок прекрасен, детка, – мягко сказал он. Я оглянулась и увидела его нежное выражение лица, в его глазах плясало нетерпение. Вздохнув, я поняла, что пути назад нет, и протянула ему лист. Он ухмыльнулся и быстро схватил его, поворачивая и внимательно рассматривая. Я присела на кровать, наблюдая за его реакцией, и заметила, как расширились его глаза.

Меня затошнило, во рту появился горький привкус, и пришлось несколько раз сглотнуть в попытках успокоить нервы, прежде чем я буду вынуждена лететь в ванную комнату к унитазу. Кроме мамы, ни одна живая душа никогда не видела моих рисунков. Мама всегда преувеличенно хвалила мой талант, но она же моя мать, разве она и не должна так делать? Боюсь, она просто пыталась улучшить мое настроение, ведь на самом деле таланта у меня не было.

Он притих, совсем замолчал, пока рассматривал подарок. Я вздохнула и прикрыла глаза, уже жалея, что отдала ему картину. Пока я рисовала, я видела одни недостатки, но правда в том, что я всегда вижу только недостатки. Так я и чувствовала, что рисунок незамысловатый, простой, точно так же, как и тот, кто на нем изображен. Я долго перебирала варианты, что изобразить, может его или его машину, или фортепиано, пока, наконец, я не остановилась на себе самой. Это с самого начала казалось неправильным, будто во мне вдруг появилось тщеславие, но ведь он подарил мне свое изображение, и я решила вернуть ему это одолжение.

А теперь… теперь он так внимательно его разглядывает, и я снова взвешиваю правильность своего поступка.

– Иисус Христос, – наконец сказал он, спустя некоторое время, его голос звучал шокированно. Я приоткрыла глаза и заметила, что он напряженно на меня смотрит, его глаза широко распахнуты, а выражение лица совершенно серьезное. Я нахмурилась.

– Я сказала тебе, что он не очень хороший, – прошептала я дрожащим голосом. Его брови нахмурились на миг, а потом глаза расширились еще больше.

– Блядь, Белла, это удивительно! Я нахер потерял дар речи, а ты решила, что рисунок плохой? Он ошеломляющий. У тебя офигенный талант, – убедительно сказал он. Я не сводила с него глаз.

– Правда? – нерешительно спросила я. Он сухо засмеялся, снова опуская взгляд на рисунок и взлохмачивая рукой волосы.

– Да, правда. Это лучшая, блядь, вещь, которую только для меня делали, лучший подарок в моей жизни. Ты действительно офигенно удивительная, ты должна это видеть, – сказал он.

Я моргнула несколько раз, когда глаза наполнились слезами. – Я… э-э.., – начала я, пораженная его реакцией. – Я хотела нарисовать твою машину, – промямлила я, неуверенная, какие слова нужны, чувствуя потрясение от его реакции.

– Уверен, этот рисунок был бы не хуже, но этот идеален. Я сказал тебе, что хочу тебя на Рождество, и ты исполнила мою просьбу. Не могу даже представить лучшую тему для картины. Это, блядь, красиво. Ты офигенно красива, – сказал он. Он положил лист на кровать и наклонился, поглаживая мою щеку рукой и прижимаясь ко мне губами. Он нежно и сладко целовал меня, с любовью и обожанием. Я закрыла глаза и застонала, он издал гортанный стон в ответ.

– Нужно идти вниз, – сказал он, отрываясь от меня. Открыв глаза, я посмотрела на него. От напоминания о том, что нужно спускаться, нервы снова обострились, но он обнадеживающе улыбнулся, разгоняя страхи. Я кивнула, и мы поднялись, направляясь к двери. Он задержался на полпути и вернулся за рисунком. Потом он пошел через коридор в свою комнату и положил его на стол. – Поставлю это дерьмо в рамочку, – сказал он, подмигивая, когда вышел. Я вспыхнула и улыбнулась, пораженная тем, что, похоже, ему действительно понравилось, в ответ он тихо засмеялся. Он пошел к лестнице, и я следовала по пятам за ним, соблюдая дистанцию.