Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Совершенно ошеломленная, я продолжала смотреть в окно. Слово «красиво» всего не передавало. Это было ошеломляюще, я была полностью очарована великолепным зрелищем. Было похоже на сцену из кино или выдающуюся картину. – Это идеально, – прошептала я, подходя ближе к окну. Я прижала руку к стеклу и наблюдала за падающими снежинками, когда услышала позади себя покашливание. Я развернулась и увидела всех, кто собрался в гостиной, пока я была в трансе, загипнотизированная снегом. Они все наблюдали за мной, меня удивили выражения их лиц. Все они улыбались, но с тенью обеспокоенности или жалости в глазах. Я нахмурила брови и несколько раз моргнула, понимая, что у меня по щекам бегут слезы. Я подняла руку и быстро стерла влагу, грустно улыбаясь. Я прочистила горло, пораженная своей реакцией.

– Простите, – выдавила я, чувствуя неуверенность от такого внимания, как будто стою на сцене.

– Не нужно извиняться, дорогая, – быстро выговорила Эсме.

– Да, – сказал доктор Каллен. – Почему бы нам не пойти и не открыть подарки?

Эммет с энтузиазмом заорал, и я засмеялась его очевидной взволнованностью из-за Рождества. Я заметила подарки под елкой и поняла, что Эдвард, наверное, принес сюда наши с той же целью. Я подошла и села на диван, мои нервы снова раскалились до предела. Эдвард оглянулся на меня и, поколебавшись, сел рядом. – Расслабься, – прошептал он. Я улыбнулась уголком рта и кивнула.

Доктор Каллен начал раздавать подарки, и я с удивлением наблюдала, как он поставил четыре из них передо мной. Я нахмурилась от удивления, ведь Эдвард уже подарил мне свой подарок. Через секунду меня осенило, и мои глаза расширились от ужаса. – Я ничего не приготовила для Эсме, – еле слышно прошептала я Эдварду. Он безразлично пожал плечами.

– Она ничего не ждет, – ответил он. Я вздохнула, чувствуя себя нехорошо, но знала, что уже ничего не могу изменить. Схватив верхний подарок, я перевернула его и начала читать открытку. Узнав имя Эммета, я улыбнулась и подняла на него глаза. Он возбужденно перебирал свои подарки, выглядя по-детски мило и глупо одновременно. Я словила взгляд доктора Каллена уголком глаза и обернулась к нему. Он внимательно смотрел на меня и улыбнулся, когда наши глаза встретились. Я вернула улыбку, но быстро отвернулась, такое доброе отношение ко мне казалось странным.

Я открыла подарок от Эммета и захохотала, когда увидела игру Монополия. (Монополия – настольная игра, в процессе имитируются финансовые операции.) Шрека. Я знала, что такое Монополия, у Чарли была оригинальная версия, но, конечно, Эммет купил Шрека, особенно после того, как мы вместе посмотрели фильм. Эммет поднял на меня глаза и ухмыльнулся.

– Это для нас с тобой играть, котенок. Эти олухи могут учить тебя чтению, а вот я научу тебя считать деньги и прочее дерьмо, – сказал он. Я ослепительно улыбнулась и тут же услышала стон Эдварда:

– Ты последний гребаный человек, который ей нужен, чтобы научить ее считать деньги в Монополии. Ты, блядь, обманываешь, постоянно обкрадываешь сраный банк, – сказал он. Эммет громко захохотал.

– Ничего подобного, у тебя просто крыша поехала, если ты так считаешь, – сказал Эммет. Я хихикнула и быстро отложила игру в сторону, поблагодарив его за нее. Эти двое продолжили свои препирания по поводу Монополии, обвиняя друг друга в обмане и позорных проигрышах. Я глянула на второй подарок, прищурившись и прочитав имя Джаспера. Осторожно его открыв, я улыбнулась, когда поняла, что это коробка с рисовальными принадлежностями, альбомами и дощечками для живописи. Я подняла на Джаспера глаза и улыбнулась, благодаря его. Он кивнул и послал мне ответную улыбку.

– Пожалуйста, – вежливо ответил он. Я отставила коробку в сторону и взяла третий подарок, читая имя Эсме. Я вздохнула и начала разворачивать бумагу, переживая по поводу этого подарка больше, чем из-за остальных. Открыв коробку, я резко выдохнула, когда поняла, что там причудливая на вид фотокамера и пустой альбом для снимков. Я посмотрела на нее с шоком, пораженная таким дорогим подарком. Она тепло улыбнулась.

– Я подумала, что тебе понравится. Уверена, кто-то из мальчиков поможет тебе разобраться с управлением и распечатать фотографии, – сказала она. Я кивнула и почувствовала слезы, бегущие по щекам, я была сбита с толку их щедростью. Я прошептала «спасибо» надрывающимся голосом, слезы бежали по щекам. Эдвард приблизился и нежно стер их, окончательно удивив меня, ведь его отец сидел в комнате, но я попыталась не реагировать. Может, если я сделаю вид, что это нормально, доктор Каллен просто не обратит внимание. Я отложила подарок Эсме в сторону и подняла еще один, от доктора Каллена, он был самый тяжелый. Я открыла его и несколько раз моргнула. Там были книги. Когда я посмотрела на доктора Каллена, он улыбался.

– Большинство книг в нашей библиотеке старые, поэтому я подумал, что тебе понравятся несколько новых изданий, – сказал он. Я кивнула, чрезвычайно обрадованная его чуткостью, и поблагодарила. Он просто кивнул в ответ.

Они все казались довольными, когда открывали те подарки, что я им приготовила. Должна признать, поначалу поход по магазинам утомлял, но стоило мне расслабиться и понять, что Эдвард не оставит меня одну посреди толпы незнакомцев, как время прошло замечательно. До того дня я никогда не была в торговом центре и была просто ошеломлена тем, сколько там можно приобрести, как много там выбора. Удивительно и поражающе одновременно. А Эдвард очень помогал, он вел себя терпеливо и понимающе. Весь день я чувствовала себя почти нормальной, будто я простая шестнадцатилетняя девочка, которая вышла в свет со своим парнем, и просто наслаждается теми мелочами, которые предлагает жизнь. А он весь день обращался со мной, как со своей девушкой, целовал меня и обнимал, и все время обнадеживал. До тех пор я не понимала, как мне необходимо подобное внимание с его стороны. Несмотря на то, что мы должны быть осторожными в присутствии его отца, меня глубоко внутри ранило его холодное поведение и дистанция, когда он держался от меня на расстоянии. Он не делал этого, пока мы ходили по магазинам, даже когда нас видели его друзья из школы. Я заметила, что они хорошие ребята и Эдвард, наверное, доверяет им, раз разрешает видеть наши отношения, но, в конце концов, мне было приятно, что перед кем-то мы не скрываемся. Изумительно просто быть вместе, не беспокоясь, что кто-то заметит.

Я пообещала Джасперу, что научусь играть с ним в шахматы, и заверила Эммета, что он сможет сыграть мне песню на гитаре. Их радость была искренней, и это грело мне сердце, как будто я часть их, будто я действительно принадлежу к их семье. Доктор Каллен периодически тепло мне улыбался и поблагодарил за подарок, говоря, что не было необходимости его покупать, но ему льстит мое внимание. Мой хозяин сказал мне, что ему льстит, что я для него что-то делаю? Потрясающе.

Несмотря на чудесное утро, часть меня, маленькая частичка, чувствовала вину за происходящее. Я продолжала гадать, как там мама, что она сегодня делает. Когда я осмотрелась по сторонам, то увидела море оберточной бумаги, вокруг лежали подарки, на тарелках были печенья и закуски, которые мы ели, и я ощутила, что почти предаю ее. А подумав, что кто-то другой готовил обед, пока я свободно проводила день, ничего не делала, только наслаждалась подарками и смотрела Рождественские шоу, я ощутила отвращение к своему поведению. Увидев лицо Эсме, мне вспомнился и тот маленький заплесневелый сарай, и представилось, как она сидит там и смотрит на улицу, и меня затошнило от понимания, где сейчас мама. Она выглядывает из маленького сырого сарая, отчаянно желая большего. Отчаянно желая то, что теперь есть у меня.

Что я за дочь такая? Как так получилась, что мне повезло, а ей нет? Она заслуживает намного больше, чем я, она во много раз больше страдала. Почему она не в лучшем месте, почему она не ест сахарные печенья, не смотрит эти глупые шоу и не слушает смешные версии исполнения Jingle Bells? («Звените, колокольчики» Самая известная рождественская песенка. Написана в 1857 Дж. С. Пирпонтом. Особую популярность получила в 40-х гг. XX в. в исполнении Б. Кросби и сестер Эндрюс.) Я не чувствовала, что заслужила это, я ничего не сделала, чтобы это заработать. Она боролась тридцать лет и выжила, она пережила изнасилование и вырастила ребенка, настолько хорошо, насколько это было возможно в тех прискорбных условиях. Так почему она не может отдохнуть? Почему она не может быть здесь?

Я так погрузилась в мысли, что даже не заметила, как все вокруг начали расходиться, пока меня не коснулась рука Эдварда. Он сжал мое колено, и я подпрыгнула, испуганная. Он вопросительно глянул на меня, очевидно не ожидая такой реакции.

– Все хорошо, детка? – мягко спросил он. – Ты выглядишь расстроенной. – Я грустно улыбнулась, пожимая плечами.

– Просто, э-э, думала о маме, – тихо ответила я. Слезы наполнили глаза, и я пыталась их сдержать, не желая плакать. Эдвард вздохнул и обхватил меня руками, прижимая к груди. Я уткнулась ему в грудь и он наклонил голову, целуя меня в макушку.

– Я понимаю, я тоже скучаю по маме. Она любила Рождество, – прошептал он, прислоняясь ко мне щекой. Мы оба молчали с минуту, и я почувствовала себя еще хуже, жалуясь ему о своей матери, когда она жива и где-то там. А мама Эдварда уже в лучшем мире. У него больше поводов быть расстроенным, хоть он и хорошо держался.

– Мы ведем себя неосторожно, – пробормотала я, зная, что в любой момент может войти его отец и увидеть нас. Он вздохнул, тихо соглашаясь со мной, но никуда меня не отпустил.