Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 42. Продолжение

Знаю, большинство людей отнеслись бы с неодобрением к организованной преступности, имей та отношение к смерти их матери, но я сам никогда не видел смысла винить этот образ жизни. Виноват тот, кто нажал на тот гребаный курок, и есть у меня чувство, что отец знал, кто это был, но никогда не говорил нам. Лишь однажды я спросил его, желая узнать, кто, блядь, может убить невиновных: женщину и едва не убить восьмилетнего ребенка. Не могу даже вообразить, у кого поднялась рука, обычно эти ублюдки не трогают невиновных женщин и особенно детей. И тогда возникали мысли, может мама вмешалась туда, куда не следовало, подобное дерьмо не совершают ни за что. И я почувствовал себя гребаным мудаком, который пытается переложить ответственность на мать, но в этом, черт возьми, был смысл. Другой вариант, что отец убил чью-то жену, и это была месть, но отец не раз заверял меня, что никогда не поднимал руку на невиновную женщину. Но, мать вашу, он ни разу не говорил: «Я никогда в жизни не убивал женщин». Поэтому оставался шанс, что он мог совершить подобное – если женщина не была невиновной. Что именно, блядь, он подразумевал под «невиновностью» я не знал. Были ли мама невиновной? Без сомнения, каков бы ни был ответ, она не заслуживала смерти и я тоже, черт возьми, не заслужил такие страдания. Часть меня радовалась, что я не знаю, кто убил ее, потому что будь это из-за отца, не уверен, смогу ли я простить его, даже если это вышло непреднамеренно. Как можно простить кого-то, по чьей вине ты долгие годы находился в аду, даже если этот кто-то сделал это не специально? Трудновато смириться. Думаю, иногда лучше незнание.

Джаспер не понимает, как я могу даже думать, чтобы присоединиться к Мафии после всего, что произошло с нашей семьей, но, как я сказал, я не виню сам образ жизни. Если бы моя мать погибла в автокатастрофе по вине пьяного водителя, я бы не стал иначе относиться к машинам, но просто знал бы, что некоторые мудаки не должны садиться за руль. Может такая точка зрения ошибочна, но для меня все это не имеет значения. Я не говорю, что хочу в организацию, я просто говорю, что смерть матери не остановит меня от того, чтобы садиться за руль.

Был ли в этом смысл? Не уверен.

Мое сознание по-прежнему яростно сражалось с происходящим, пытаясь со всем разобраться, а тело пыталось отойти от паники, которую я пережил.

Я пробормотал что-то о том, почему он в организации, звучало не так плохо, но я быстро сменил тему, не желая снова об этом говорить. – Итак, почему мы всё ещё в грёбаной больнице? Внедрение еще большего количества дерьма, выполнение еще большего количества генетических тестов? Или – дайте-ка угадаю – это секрет? – спросил я, желая разобраться. Я знал, что она тут ради укола, судя по словам Хэйди, но я понятия не имел, что это за укол и, зная отца, так и не пойму.

Изабелла глянула на меня, вид у нее был ошеломленный, но я продолжал пялиться на отца в ожидании ответа. Я знал, что испытываю судьбу, когда давлю на него, но, как сказал Джаспер, если не рисковать, ничего не получишь.

– Да будет тебе известно, Изабелле требовалась очередная прививка против беременности. Ты же знаешь, что это нужно, потому что в городе она может встретить парня, влюбиться в него и захотеть близости с ним, – холодно сказал он с явным неудовольствием на лице. Я ощутил, как внутри закипает гнев, он только что намеренно сказал это дерьмо, чтобы завести меня, я знал это. Потом он встал и заявил, что его ждут пациенты и пошел к двери, и я быстро пожелал ему в спину счастливого дня рождения, не желая быть совсем уж плохим сыном, но и отчасти потому, что он не хотел это слышать.

Да, пожалуй, я ужасный сын. Без разницы.

Когда он ушел, я сидел с минуту на месте, и до меня доходило, что я сдал этот экзамен, как и надеялся. Я оглянулся на Изабеллу и увидел, что она смотрит в пространство с любопытным выражением лица. Я приблизился и притянул ее к себе, прижимаясь к ней губами и глубоко целуя, я был чертовски рад, что пока все хорошо. Остановив поцелуй, я прикусил ее нижнюю губку. Она была такой пухлой и сочной, но не настолько пухлой, как у Анжелины Джоли, хоть эта сука и очень горячая. В любой случае, она и рядом не стояла с la mia bella ragazza, с ее красивыми мягкими полными губками. Я любил их целовать.

– Моя, – прошептал я, снова ее целуя, на это раз мягче. Когда я оторвался, она улыбнулась и пробежалась пальцами по моим губам, потом вниз по щеке. Прикосновения были нежными, словно перышками, кожу щекотало.

– Твоя, – прошептала она в ответ, голос был напряженным от чувств. Я усмехнулся и кивнул, я любил слышать это дерьмо. Потом я встал.

– Знаешь, я, блядь, здорово испугался, когда он взял твой телефон. Единственное, о чем я мог думать, что мы, черт побери, облажались. Я даже думал, что придется врезать ему, схватить тебя в охапку и бежать, будь он проклят этот GPS, – сказал я, покачивая головой и пробегаясь рукой по волосами. Я действительно так думал, и дойди дело до этого, я бы не колебался. Мои браться сделали бы для нас все возможное, с чего бы мы могли начать, и отвлекли отца на время. Я уверен, мы бы нашли путь исчезнуть.

Через секунду я оглянулся на Изабеллу, когда она ничего не сказала, и увидел, что она сидит как статуя, уставившись на пол возле моих ног. На ее лице застыло напряженное выражение, она тяжело о чем-то думала. Я нахмурился от удивления и опустил взгляд на пол, пытаясь разобраться, что, нахер, ее так заинтересовало. Потом я снова посмотрел на нее, так ничего и не обнаружив, и вздохнул.

– Белла, детка? – спросил я. Она не ответила, продолжая сидеть на месте, уставившись в пол, будто пыталась разгадать гребаную задачу. Я снова вздохнул. – Изабелла? – уже громче позвал я. Она опять не ответила, и я застонал, подходя к ней ближе. Я схватил ее за плечо, и она вздрогнула. Она издала крик и ее широко открытые глаза встретились с моими, я быстро убрал руку, ошеломленный ее реакцией. Я уставился на нее с шоком, пораженный страхом в ее глазах. Страх быстро испарился, и на его место пришло вина, она несколько раз моргнула и покачала головой.

– Я… э-э… прости, – пробормотала она. Я стоял на месте и смотрел на нее с минуту, прежде чем осторожно сесть рядом.

– Что происходит? – спросил я, обеспокоенный ее реакцией. Она снова покачала головой, пытаясь отвлечь меня от этого дерьма, но я же не идиот. Что-то происходило. – Не поступай так со мной, Изабелла. Я знаю, что-то не так, скажи мне.

– Это ничто, Эдвард, – быстро сказала она, отрицательно качая головой. Она поднялась с кресла и собиралась уходить, но я еще не закончил разговор. Я быстро настиг ее и схватил за запястье, удерживая на месте. Ее глаза расширились от удивления, и она попыталась вырваться, но я держал ее крепко.

– Что с тобой не так? – спросил я, любопытствуя, какого черта она мне лжет и что-то скрывает, потому что ясно как белый день, был секрет. Я ненавидел, когда у нее были тайны, и она скрывала от меня какое-нибудь дерьмо. Она просто уставилась на меня, ошеломленная моей настойчивостью.

– Просто… напряженный день, часами сидеть тут с твоим отцом. Не слишком комфортно, я немного нервная, – через секунду сказала она, вынимая руку. Я отпустил ее запястье, чувствуя себя полным мудаком за то, что держал ее, и она сделала шаг назад. – Я не хотела вести себя необычно, прости. – Она пристально смотрела на меня, я смотрел в ответ, пытаясь найти какие-то признаки обмана, пытаясь разобраться, было ли все так просто.

Я вздохнул и пробежался пальцами по волосам через минуту. – Да, все в порядке, не имеет значения. Прости, я не должен был так тебя хватать. Я просто не могу даже думать, что у тебя от меня могут быть секреты, – сказал я. Она кивнула и слегка улыбнулась, немного неестественно, но думаю, из-за того, что я ее держал. Она, блядь, не могла этому слишком радоваться.

– Скрывать от тебя что-то – это последнее, чего я хочу, – мягко сказала она, в ее голосе явно звучало страстное желание, чтобы так и было. Я нерешительно кивнул через пару мгновений.

– Ты знаешь, что можешь говорить мне все, да? – спросил я. Она кивнула. – Отец сказал тебе что-то, что тебя расстроило?

Она вздохнула и нерешительно покачала головой. – Твой отец всегда говорит только то, что должен, – ответила она. Я уставился на нее, в ее словах была таинственность, и я уже хотел спросить ее, но потом сдержался. Я понял, что, наверное, я просто параноик и я не хочу давить на нее и выводить из себя, особенно, если она говорит правду. Думаю, он едва сказал ей пару слов за целый день, у них не было общих тем для разговоров. – В любом случае, ты готов идти? – спросила она.