Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

Я быстро взглянул на Изабеллу, все еще пытаясь заглушить гребаные эмоции, потому что это было про нас. Я мог бы сам написать это дерьмо, прямо от сердца, о том, как она повлияла на меня, что она для меня значит. Я замер, пальцы застыли на клавишах, когда я увидел слезы, струящиеся по ее щекам. Я мгновенно потянулся к ней, стирая их. Она всхлипнула и накрыла мою руку своей.

– Я люблю тебя, Эдвард Каллен, – тихо сказала она голосом, чуть хриплым от переполнявших ее эмоций.

Глядя на нее, я несколько раз моргнул.

– И я люблю тебя, Изабелла Свон, – сказал я, потрясенный ее реакцией.

Она продолжала смотреть на меня, слезы по-прежнему текли по щекам, но во взгляде не было грусти. Каждая черточка ее лица излучала искреннюю любовь, ее привязанность ко мне была очевидной.

– Мы можем подняться наверх? – тихо спросила она немного погодя.

Декларация независимости ИЛИ Чувства без названия. Глава 46. Окончание

Я кивнул и, поколебавшись, поднялся. Протянул ей руку, и она осторожно взяла ее, вставая. Я повел ее из комнаты и поднялся по лестнице в наш номер. Подошел к двери и открыл ее, кивнув головой, тихо предложил ей войти. Она остановилась прямо у двери, замерев, а я шагнул за ней. В комнате горел неяркий свет, и она увидела розы повсюду, в том числе, и лепестки, разбросанные по кровати.

Я обошел вокруг нее, подошел к столу и открыл ноутбук. Включил его и загрузил I-Tunes, чтобы выбрать какую-нибудь легкую музыку. Это была не так уж клево, но в этом гребаном месте не было радио, так что это было лучшее, что я мог сделать. Я пробежался по папке с музыкой, отыскивая плей-лист, который сделал заранее, и краем глаза увидел, что Изабелла приводит себя в порядок недалеко от меня. Я взглянул на нее как раз тогда, когда она сняла черное шерстяное пальто и повесила его на спинку стула.

Я улыбнулся, когда она потянулась и вытащила розу из вазы, стоящей перед ней. Она поднесла цветок к носу, вдыхая сладкий запах, и ее глаза, затрепетав, закрылись. Она была так прекрасна, просто стоя вот так, с розой в руке, так совершенно ангельски-чиста. Через секунду она открыла глаза и посмотрела на меня, легко улыбнувшись, затем повернулась и подошла к кровати. Села на нее, сбросив туфли и, держа в руке розу, смотрела на нее.

Я, наконец, нашел плей-лист, запустил его на небольшой громкости и обернулся, чтобы взглянуть на нее. Она пребывала в глубокой задумчивости, нахмурив лоб и покусывая зубами нижнюю губу. Я снял пиджак, бросил его на стол рядом с ноутбуком и медленно подошел к ней. Она смотрела на меня, пока я подходил, и я видел, как на ее глаза снова наворачиваются слезы. Выражение ее лица ошеломило меня, и я споткнулся от того, насколько серьезным и напряженным оно было. Я присел перед ней, не зная, в чем был неправ.

– Все хорошо, la mia bella ragazza? – тихо спросил я, смахивая одинокую слезинку, которая скатилась из уголка ее глаза.

Она недолго смотрела на меня, потом кивнула.

– Идеально, – прошептала она, и голос ее сорвался.

Я слабо улыбнулся и почувствовал, как внутри меня закипают эмоции, из-за этого слова мои собственные сраные глаза заволокло туманом.

– Идеально, точно, – сказал я.

Я встал и наклонился, чтобы поцеловать ее в губы. Она вскинула руки вверх, запустила их в мои волосы, и страстно поцеловала меня. Спустя мгновение она тихо застонала, а я толкнул ее на спину. Я навис над ней, поставив свои руки на кровать по обе стороны от ее тела, и целовал ее глубоко, наслаждаясь вкусом клубничного блеска для губ и естественной сладостью, которая была присуща Изабелле.

Спустя некоторое время я оторвался от ее рта, мне было необходимо перевести дыхание, я отклонил ее голову в сторону, чтобы поцеловать ее в шею. Она тяжело дышала, ее пальцы крепко вцепились в мои локоны.

– Эдвард, – хриплым голосом прошептала она тихо.

Я промычал в ответ, покрывая поцелуями ее шею сверху вниз к ключице.

– Люби меня, Эдвард.

В ту же секунду, когда ее слова достигли моих ушей, я окаменел, различные эмоции одновременно закружились во мне, начиная от шока и заканчивая гребаным восторгом, а еще – страха полные штаны. Я отстранился от ее шеи и посмотрел на нее, будучи уверенным, что неправильно расслышал, потому что не было никакой возможности, что она только что сказала именно то, что мне, блядь, показалось. Мои глаза встретились с ее, и я увидел в них любовь и доверие, силу и решимость. Как только я заглянул ей в глаза, я понял, что мне вовсе не померещилось то дерьмо, она сказала это. Она действительно только что попросила, чтобы я занялся с ней любовью.

– Белла… – начал я, не зная, что сказать и как реагировать, и неуверенный, что мы действительно могли, черт возьми, сделать это.

Я имею в виду, что я бы хотел, Бог знает, как я хотел. Но пути назад уже не будет. Единожды спрыгнув с этой скалы, мы будем обречены, я чувствовал это, и она тоже должна это понимать.

– Пожалуйста, – взмолилась она.

Я нахмурился и смотрел на нее, потрясенный тем, что она настроена так решительно, что даже прибегает к почти попрошайничеству.

– Ты уверена? – осторожно спросил я.

Она кивнула, совершенно не колеблясь.

– Так будет правильно, – прошептала она. – Это… это подходящее время. Мы поступим верно.

Я кивнул, потому что тоже чувствовал это. Все это время чего-то не хватало, и я не мог уловить, чего именно, но сейчас я понял. Прямо здесь, в эту минуту, только она и я, никого и ничего больше. Мы – все, что имело значение, только мы двое, пара отчаянно влюбленных и желающих доказать это друг другу. Мы не были хозяином и дурацкой рабыней, не было классовой иерархии. Мы никогда и не чувствовали этого, но дома, в Форксе, было трудно полностью это игнорировать, поскольку там все напоминало об истинной природе нашей ситуации. А здесь… здесь было по-другому.

Мы были вместе и отдыхали вдали от всего, что грозило отнять нас друг у друга. Не было никаких осложнений, не нужно было ничего скрывать или притворяться. Мы могли быть просто сами собой: Эдвард Каллен и Изабелла Свон, влюбленные и страстно желающие друг друга. И пусть все остальное катится к черту, весь внешний мир, пофиг на всех, в этот момент никого больше не существует, есть только мы вдвоем.

Мне не надо было реагировать, потому что слова были не нужны. Она точно знала, что я чувствовал, потому что у нее было мое сердце. Мгновение я смотрел на нее, вбирая всю ту любовь и преданность, которая от нее исходила, прежде чем наклониться и легонько поцеловать ее в губы. Я не мог отрицать, что был офигенно напуган, и отчаянно боялся того, что мог все испортить. С ней я должен был все сделать правильно, я должен обращаться с ней, как с сокровищем, каким она и была, поклоняться ей, и я не знал, получится ли у меня. Я не знал, смогу ли я быть в точности таким, какой был нужен ей, но я, черт побери, собирался попробовать, используя все, что у меня было.

Я поцеловал ее мягко, нежно, положив руки ей на колени и медленно водя ими по внутренней стороне ее бедра. Она чуть съежилась от моих прикосновений, и я попытался было углубить поцелуй, как из ее горла вырвался стон, в этот момент она осознала, что я дам ей то, что она просит. Она провела руками по моей спине поверх рубашки, затем запустила их под нее и стала ласкать обнаженную кожу. Она провела пальцами вдоль спины, по которой от этого прикосновения побежали мурашки.

Моя рука оказалась между ее бедер, и я застонал ей в рот, потому что почувствовал тепло и влагу, которая просочилась сквозь тонкую ткань ее трусиков. Я снова медленно стал поглаживать ее бедро, продолжая целовать ее и стараясь не спешить с этим дерьмом. Такое случается лишь однажды, может быть всего один первый раз, и я хотел дорожить каждым гребаным моментом. Она отдавалась мне, открывая себя. Она была всецело моей, так же, как и я был только ее. Мы делали эту хрень вместе, снова учились, потому что были одинаково неопытны, когда дело дошло до занятий любовью.

Я оторвался от ее рта и услышал прерывистое дыхание. Я взглянул на нее сверху вниз и увидел, что глаза ее были открыты. Она смотрела на меня, а я наклонился и снова нежно поцеловал ее. Я подарил ей легкую улыбку, потом попятился и присел на корточки у кровати перед ней. Она выпрямилась, сев, и вновь посмотрела на меня, теперь с любопытством.

Я провел рукой по ее ногам вверх, и кончиками пальцев нащупал подвязки. Я отстегнул их, и начал медленно сворачивать чулки, снял их и отбросил в сторону. Я наклонился и покрыл легкими поцелуями ее колени, пробежался руками вниз по икрам, чувствуя под пальцами ее гладкую и шелковистую кожу. Я провел руками по ее ступням и, опустив взгляд, ухмыльнулся, когда увидел ярко-красный лак на ногтях пальцев ног. Кожа ее ног была такой же гладкой, как и везде, педикюр она сделала сегодня утром, что стало для нее сюрпризом. Я сел на колени и поднял ее ногу, глядя на нее, когда поцеловал пальчики на ее ступне. Я хотел ласкать каждый дюйм ее тела, ничего не оставляя без внимания. Ее глаза расширились от удивления, когда я поцеловал и вторую ногу.