Декларация независимости или чувства без названия (ЛП, фанфик Сумерки)

– Б…ь, да, это оно, – застонал я, когда меня настиг собственный оргазм, тело задрожало в удовольствии.

Я издал рык и продолжил сжимать себя, постепенно ослабляя хватку. Я остался лежать с закрытыми глазами и попытался восстановить дыхание, наслаждаясь ее звуками на той конце трубки.

– Спасибо тебе, – сказал я через миг, ценя то, что она для меня сделала.

Я ощущал негу в теле, напряжение уходило.

– Мне действительно, на хер, нужно было освобождение.

Мы еще недолго говорили после этого, а затем решили ложиться спать. Я отбросил трубку в сторону, помылся и переоделся в более удобную одежду. Забравшись в кровать, я прикрыл глаза и попытался устроиться поудобнее на маленьком жестком матрасе. Наконец, я уснул, но вскоре меня разбудил непрерывный стук. Я тихо выругался и скатился с постели, подходя к двери и открывая ее. Щурясь от яркого света в коридоре, я увидел Ньютона.

– Ты меня разбудил, – раздраженно сказал я, злясь, что не могу выспаться уже целую неделю, и как только у меня появилась возможность полноценно вздремнуть, этот мудак все испортил.

Он уставился на меня и пожал плечами.

– Ты закрылся, – пробормотал он.

– О да, отлично, иди в задницу, – сказал я, возвращаясь в постель и плюхаясь на матрас.

Я знаю, что бываю засранцем, и это моя гребаная вина, но я слишком устал и мне на него плевать. Он не ответил, просто закрыл дверь и пошел укладываться.

Я быстро провалился в сон, скорее, даже в дрему, я крутился и просыпался всю ночь.

В восемь зазвенел будильник, и я ударил его, пока он не наделал шума, глаза горели от недостатка сна. Тело ныло еще больше, чем вчера, было больно совершать даже незначительные движения, но у меня не было гребаного выбора. Это последний день, и я скоро поеду домой к Белле, оставив все это дерьмо позади. Этого было достаточно, чтобы вытащить задницу из постели.

ДН. Глава 58. Часть 2:

Я быстро оделся и пошел к двери, открывая ее. Я уже сделал было шаг в коридор, но внезапно остановился, разворачиваясь и возвращаясь в комнату. Вздохнув, я подошел к кровати Ньютона, схватил угол его подушки и резко выдернул из-под него. Он вздрогнул и проснулся, едва не упав на пол. Потом выпрямился и сел, бешено моргая и осматривая комнату с безумным выражением лица.

– Ты проспал будильник, – просто сказал я, кидая в него подушку.

Он поймал ее и удивленно глянул на меня.

– Э-э, спасибо, – ответил он.

– Не за что, – пробормотал я, покидая спальню.

Я мог, на хер, позволить ему оставаться в постели, он бы опоздал на практику, и мне бы полегчало, но я так не поступил. Старый я сделал бы это намеренно, чтобы посмеяться над идиотом Ньютоном, и часть меня все еще была в восторге от этой идеи, но это было бы ошибкой. Я по-прежнему не любил этого урода, но я никогда не забуду, что он помог Изабелле в сложное для нее время, и я ему за это должен.

Я перехватил легкий завтрак в кафетерии и пошел к своему шкафчику, чтобы взять ибупрофен облегчить боль. Тренер перебинтовал мне запястье, чтобы ограничить его подвижность, и мы вышли в поле ровно в девять утра.

Можно подумать, что последний день – словно кусочек пирога на закуску, но это не так. С утра была настоящая потасовка, мы делали гребаные ошибки, все отвлекались в предвкушении возвращения домой. Они пропускали мои броски чаще, чем я даже могу сосчитать, а линия наступления была такой убогой, что мне дважды врезали. Спина зверски болела, запястье снова начало пульсировать, но я старался игнорировать его и продолжал делать свое дело. Мы закончили к ланчу и пошли в поле для построения. Тренер Клапп был взбешен игрой, обвиняя нас в некомпетентности и заявляя, что он потратил зря целую неделю, потому что мы даже хуже, чем были в первый день. Меня это разозлило, лично я не сделал ни одной сраной ошибки, но должен платить за чужие провалы. Но я держал рот на замке.

Он хорошо над нами поработал, заставил нас снова и снова бегать, пока большинство не оказались на грани обморока. Я едва сам не свалился, не способный больше сдвинуться ни на дюйм, когда, наконец-то, раздался финальный свисток. Когда слова об окончании сорвались с его губ, половина команды уже валялась на земле, а я согнулся, пытаясь восстановить дыхание. У меня не было ни кусочка тела, который бы не болел. Даже мой гребаный член побаливал, угрожая ссохнуться в попытках спрятаться от всей этой жестокой херни.

Я уже хотел уйти с поля, когда тренер назвал мое имя и попросил задержаться на минуту, чтобы поговорить. Я застонал, остальные уже сваливали. Меня пронзил гнев, когда Тайлер весело ухмыльнулся, глядя на меня. Я просто хотел домой, и я ничего не сделал такого за весь день, чтобы дать повод себя задержать.

– Ты хорошо сегодня играл, сынок, – наконец, сказал тренер Клапп.

Я удивленно глянул на него, не ожидая таких слов. Казалось, он, б…ь, ненавидит меня.

– Спасибо, – пробормотал я, взъерошивая рукой волосы и не зная, как ответить на комплимент.

– Пожалуйста. Я знаю, что жесток с тобой, но это потому, что у тебя есть настоящий потенциал. Если ты научишься сдерживать свой темперамент, ты сможешь далеко пойти. Ты знаешь, тренеры из Университета Вашингтона всю неделю наблюдали за тобой, и, может, не совсем правильно тебе это говорить, но тобой заинтересованы, – сказал он.

Мои глаза расширились от шока.

– Серьезно? – спросил я.

Он кивнул.

Потом он подошел ко мне и похлопал по спине, прежде чем уйти. Я застыл на месте и смотрел ему в спину, пораженный новостью. Нечасто люди говорили мне, что у меня есть потенциал, разве что это относилось к миру мафии, и я должен был признать, что рад это слышать.

Я быстро принял душ, забрал все из шкафчика, покидал грязные вещи в сумку и был свободен. Наверное, мне стоило постирать их, но я понятия не имел, как управляться с гребаной стиральной машиной, поэтому решил не пытаться, зная, что могу только, на хер, все испортить. Я быстро залез в «Вольво» и выехал из Сиэттла, с каждой милей предвкушение и тоска нарастала.

Мне не нравится быть вдали от нее… совсем.

Пока я ждал на переправе, с каждой секундой нетерпение росло. Стоило мне, наконец-то, выехать на дорогу, как я нажал на газ и понесся в Форкс. Я часто жаловался на гребаный городок, что он чересчур маленький и постоянно в тумане, и сырой, но сейчас я жаждал увидеть «Добро пожаловать в Форкс».

В начале восьмого я, наконец-то, въехал в пределы города. Я несся по улицам, надеясь, что поблизости нет копов, потому что я превысил скорость, по крайней мере, вдвое. Через несколько минут я добрался до подъездной аллеи и резко свернул. Я подъехал к парадному входу и остановил машину, делая несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Мне было необходимо увидеть ее, но я не хотел бежать туда, как гребаный идиот, и испугать ее. Мы оба пережили неделю в разлуке, и я смогу продержаться еще несколько мгновений. Я не хотел выглядеть слабым, когда она так мужественно держалась.