Делай, что должно

— Помощник командира саперного взвода сержант Горохов, — доложился молодой боец, — Тяжкое у нас дело, товарищи доктора. Зовите командира.

И не сразу позволил санитарам с носилками подойти. Те очень удивились, но Прокофьеву вызвали. И оказалось, что на счет неразорвавшейся бомбы Раиса почти угадала. Только боеприпас перепутала. Не бомба, конечно. Минометная мина.

Когда-то по пути к Перекопу на попутной машине Раиса на ящиках с такими минами выспаться умудрилась. Шофер ей потом даже показал, на чем она устроилась. Мелкая мина с небольшую свеклу величиной. И форма похожа, тоже округлая, с острым носиком, только вместо ботвы стабилизатор, стальные перья.

Вот этот хвост и торчал наружу у правого плеча раненого, окруженный витками окровавленной марли. Даже то, что капитана перевязать сумели, казалось чудом. Мина не разорвалась, но что с ней и в какой момент заряд сработает, не знали даже саперы.

На короткое совещание с ними Прокофьева позвала только троих — Ведерникову, Лескову и Раису. Объяснила коротко — мина в мягких тканях плеча. Медлить с операцией нельзя.

— Если мина встала на боевой взвод, товарищ майор, может быть все, — сказал сержант, — Это пятьдесят миллиметров, самая пакостная.

— Точнее, пожалуйста. Взрыв возможен при прикосновении к любой ее части, включая стабилизатор?

— Так точно. Может, она и вовсе не взорвется. А может от громкого голоса сработает. Носик трогать опаснее всего, но, — он виновато посмотрел на Прокофьеву, — Нету к полусработавшему боеприпасу безопасного подхода.

— Пожалуйста, без лирики. С неразорвавшейся как предполагаете поступить?

— Предписывается уничтожать подрывом на месте. При невозможности, как у нас — поместить в ящик с песком, как можно аккуратнее. И, отнеся на безопасное расстояние, подорвать. Если какую ямку найти, полста метров хватит.

— Ясно. Тогда, товарищ сержант, вам придется присутствовать при операции.

Раиса стояла рядом с сапером и услышала, как он коротко вздохнул, как будто собирался нырять в прорубь:

— Есть присутствовать. Аккуратненько ее… принять у вас, — сержант сбился с уставного тона, — и сразу унести от греха подальше.

Прокофьева медленно, очень внимательно обвела глазами свою команду. Лескова чуть подалась вперед и Раиса ждала, что она сейчас скажет, “разрешите мне ассистировать, товарищ майор”. Но Ольга Никаноровна, похоже, предугадала это и еле заметно качнула головой. Она молчала еще секунд пять, невероятная для ее быстрой манеры решать и распоряжаться пауза. Наконец сказала, ничуть не изменившись ни в лице, ни в голосе:

— Готовьте операционную. Товарищу сержанту выдать халат и подробно проинструктировать, как вести себя и где стоять. Оперировать буду я, под местным. Операционная сестра — Поливанова. Больше не нужно никого.

Ведерникова хотела было возразить, но натолкнувшись на взгляд командира, не сказала ни слова.

Халат на сержанта едва нашли, и то он все равно не сходился до конца на его богатырских плечах.

— Вам приходилось видеть, что такое хирургическая операция? — спросила его Прокофьева.

— Никак нет. Но вы мне только покажите, товарищ майор, где встать, чтоб под руку вам не лезть раньше времени.

— Отлично. Вот этот инструмент, видите? Это корнцанг. Когда я разрежу мышцы, мина станет подвижна. Вы им ее захватите и заберете. Защелкните кремальеру, вот так, смотрите внимательно. Тогда мина будет прочно зафиксирована в захватах. Попробуйте пока, как это делается. Вот с этим инструментом. При операции мы вам дадим точно такой же, но стерильный.

Сапер бережно принял корнцанг тем аккуратным жестом, каким берутся за незнакомое и наверняка заряженное оружие. Повертел в руках, пощелкал.

— Ладные у вас щипцы. Справлюсь.

— Вы подходите и забираете мину только по моей команде, не раньше. До того просто стойте рядом. Понятно?

— Понятно, товарищ майор. Ящик куда разрешите поставить?

— Какой?

— С песком. Я туда мину опущу. В ямку, заранее, чтобы не ворохнуть. А там уж подорвем, главное забрать.

— Поняла. Сестра вам покажет.

В операционной было непривычно тихо. Слышно было как снаружи, по натянутому брезенту с почти электрическим треском бьют мелкие дождевые капли. Керосиновая лампа-молния горела ярко, и свет ее показался сейчас Раисе резким, словно от осветительной ракеты. Раненый капитан был в сознании. Он смотрел тоскующим взглядом человека, всякую секунду ждущего смерти и уже уставшего дожидаться. Увидев вошедшую Прокофьеву он, остерегаясь шевельнуться лишний раз, одними лишь бровями и глазами будто потянулся весь в ее сторону и выговорил хрипло:

— Доктор! Не возитесь со мною… Это же верная смерть!

— В палату в таком виде вас еще опаснее, — невозмутимо ответила Прокофьева, — Лежите, пожалуйста, спокойно и дайте нам сделать свое дело. Поливанова, морфий.

После морфия лицо раненого чуть смягчилось. Заметив маячившего в стороне сапера в халате, он узнал его и даже попытался пошутить:

— Горохов? Ты что ли тоже в доктора заделался? Смотри, не отчекрыжь мне чего лишнего сгоряча.

Прокофьева работала аккуратно и очень спокойно. Никакого лишнего напряжения или поспешности не заметила в ней Раиса. Те же четкие, уверенные движения рук, тот же ровный голос. Разве что не торопит. Будто не мина это вовсе, а просто инородное тело, обычное на войне явление.

— Кость цела, — очень мягко сказала Ольга Никаноровна. Такой тон в ее голосе, Раиса уже знала, в первую очередь для раненого, который в сознании и все понимает, — крупные сосуды не задеты. Попробуйте пошевелить пальцами, осторожно. Можете? Нервы тоже целы.

Капитан чуть слышно выдохнул, цедя воздух сквозь стиснутые зубы. Не от боли, от ожидания. Он тоже был сапером и верно лучше всех понимал, что значит этот кусок железа, застрявший в его плече.

— Вам больно? — тут же спросила Прокофьева.

— Нет.

— Все в порядке. Раиса, еще новокаин.

Совершенно забыть про мину Раиса так и не смогла себя заставить. Оставалось лишь постараться поверить, что та уже не взорвется. И это пока получалось.

— Скальпель.

“Не быстро, но вовремя. Хорошо. Да не будет ничего. Всю дорогу же не взорвалась, сейчас-то с чего?”

— Вот она, — отчетливо и строго сказала Прокофьева, — Сейчас подвижна, ее ничего не держит. Можно, товарищ сержант.

Сапер подошел, медленно и очень аккуратно развел захваты корнцанга, но следующего его движения Раиса даже разглядеть не смогла. Она ясно услышала, как скрипнул металл о металл, когда захваты сомкнулись на стабилизаторе, а потом сержант в одно движение не отошел, а перетек вместе с зажатой в инструменте миной от стола к затянутому марлей палаточному окошку, где у столика с инструментами стоял ящик с песком. Он бережно опустил туда мину стабилизатором вниз, в заранее вырытую ямку, чтобы ударная часть ничего не коснулась. Отцепил корнцанг и с явным облегчением положил его… прямо на инструментальный столик, поверх инструментов.

Раиса прикусила губу, чтобы не заорать на него: “Куда?!” У Прокофьевой взлетели вверх брови, но и она промолчала.

— Товарищ майор, — сержант даже вытянулся по стойке “смирно”, поведя плечами в слишком тесном для него халате, — Разрешите убрать мину?

— Разрешаю. Уносите, — Прокофьева сохраняла прежнюю невозмутимость. И лишь когда тот вышел, с едва сдержанным возмущением обернулась к инструментальному столику, — Нестерильное убрать! — в ее голосе прорезался металл, но лишь на мгновение, — Заменить два зажима слева и продолжаем.