Деликатная проблема

Я в нирване. Он — везде. Его руки на моем теле, его кожа вплотную касается моей кожи, его тепло окутывает меня со всех сторон, потому что он…

…плед.

— Прости, — раскаянно шепчет склонившаяся надо мной Майка, — я просто хотела его поправить, думала, сумею тебя не разбудить.

Мне нужна пара секунд, чтобы проснуться — имею в виду, проснуться в этот раз по-настоящему, — и понять, что под местоимением «его» она имеет в виду совсем не Мужчину Моей Мечты.

— Все в порядке, — запоздало реагирую я, с сожалением прощаясь с грезами, — я сюда не спать приходила. Все уже началось?

— Да, где-то с полчаса назад. Слушай, может, ты отдохнешь у себя в спальне? К черту остальное, главное здоровье, а сейчас ты выглядишь не очень.

У себя в спальне. Она произносит это так просто, как будто я действительно живу в их доме с ней, Артуром, их детьми и Киром. У меня щемит в груди.

— Нет, спасибо, — отказываюсь я, — давай выйдем к остальным, мне все же хотелось бы присоединиться к веселью.

— Как скажешь. Но в любой момент можешь подняться к себе, ты ведь знаешь.

Я знаю. Киваю с улыбкой, и мы выходим.

Вечеринкой происходящее можно назвать с натяжкой, скорее, тихими домашними посиделками. Я помню единственный совместный ужин в ресторане, который закатили немцы в начале проекта для тимбилдинга — вот уж где было веселье: с танцами, музыкой, алкоголем и братанием, от которого, впрочем, на следующий день ничего не осталось. Здесь же все тихо-мирно разбились на кружки по интересам и оживленно переговаривались, обнаруживая общие темы. Ванюша сидел по правую руку от Коля, вынужденный весь вечер неформально выполнять роль переводчика.

На наше появление едва среагировали. Все заняты. Киваю, здороваюсь с начальником.

— Господин Коль, я очень рада вас видеть.

Коль здоровается и интересуется моим самочувствием. Заверив его, что в данный момент чувствую себя вполне неплохо, я, в лучших традициях американских фильмов, спрашиваю, как ему нравится устроенное в его честь празднование. Он немного мнется.

— Мне несколько неловко быть единственным виновником торжества. Столько приготовлений… Если бы я знал заранее, я бы нашел повод отказаться, чтобы не доставлять вам всем столько неудобств.

— Какие уж тут неудобства, — откликается только что подошедшая Утюжкова. — Единственный, кто доставляет нам неудобства, это ваша замена.

Коль тактично закашливается и отпивает из бокала, и я вдруг понимаю, как неправильно это выглядит со стороны.

Я оттаскиваю Майку в сторону и шепчу ей в ухо:

— Слушай, а кто-нибудь пригласил Леманна?

Она непонимающе смотрит на меня, и я развиваю свою мысль:

— Вечеринка не должна выглядеть так, будто мы все собрались, чтобы обмывать косточки новому руководителю. Ведь кто-то пригласил Леманна, верно? И Леманн просто отказался?

На лице подруги отражается целая гамма чувств: удивление, понимание, осознание, стыд.

— Его никто не приглашал, — констатирую я факт и закрываю лицо рукой.

— Может, еще не поздно? — неуверенно предлагает Майка, сама, впрочем, уже понимая, как нелепо это звучит.

Мы обреченно смотрим друг на друга.

— Что за похоронные лица? — интересуется у жены подошедший к ней Артур.

Майка в двух словах разъясняет Артуру наш промах. С надеждой на него смотрим: Артур обязательно что-нибудь придумает. Однако он, внимательно ее выслушав, лишь отрицательно качает головой:

— Если вы не пригласили его заранее, сейчас тем более не имеет смысла его звать. Советую смириться с просчетом, но если хотите загладить вину, можете, — Артур ухмыляется, — устроить для него отдельно приветственную вечеринку.

Мы с Майкой переглядываемся: как-то слишком… много вечеринок.

— Забудьте, — говорит напоследок Артур, — Леманн профессионал, он приехал в Россию работать ради проекта. Меньше всего его должно обижать то, что сотрудники отдела, которых он прессует каждый день с момента вступления в должность, не пригласили его пропустить бокальчик вина. Пойду проверю, как там мальчики.

Артур скользь касается пальцев жены — Майка проводит рукой по его плечу в ответ — и выходит из гостиной.

— Думаю, он прав, — вздыхает Майка. — Да, с нашей стороны вышло некрасиво, но теперь уже ничего не попишешь. Вряд ли Леманн будет рыдать из-за этого в подушку. Давай просто забьем.

Меня не оставляет чувство неправильности происходящего, но теперь действительно ничего не изменишь. Будет нам урок на будущее.

Глава 29

Вечеринка идет своим ходом. На заднем фоне ненавязчиво играет музыка, в камине потрескивает огонь, напротив в кресле греет кости Карпушкин. Утюжкова внимательно осматривает подоконник, заставленный цветами (Майка следит за ней взглядом хищной птицы — не дай боже пропадет хоть один листок!); Марина и Ванюша негромко переговариваются у стола, заставляя тарелки разнообразной снедью; Коль задумчиво потягивает яблочный сок; Майка, сменив мужа, идет проверить детей; Артур уходит, получив от кого-то телефонный звонок. Идиллия.

Я же, усевшись в кресло, погружаюсь в полудрему с открытыми глазами. Если бы Майка меня ненароком не разбудила, до чего бы дошел мой мозг в попытке сгенерировать новую реальность? Зашли бы мы дальше поцелуя? Дошли бы до… Я краснею и мотаю головой. Хорошо, что сон прервался на таком пикантном месте. Даже так мне понадобилось время, чтобы прийти в себя, а если бы мы… Все, прекращай об этом думать! Какой насыщенный цвет у Майкиного платья. Интересно, а каковы губы Иволги на вкус на самом деле? Так, отставить фантазии!

Что там происходит? Кажется, монотонный голос, который я пропустила, вовсе не был белым шумом на заднем фоне. Прислушиваюсь. Черт! Это ведь Карпушкин произносит тост, большую часть которого я уже благополучно пропустила!

— … очень жаль, что вы вынуждены нас покинуть, но мы все понимаем, здоровье превыше всего. Позвольте от всего нашего коллектива еще раз выразить свое сожаление по поводу вашего предстоящего отъезда и ухода с нашего проекта и изъявить надежду, что, может быть, вы к нам еще вернетесь, ибо ваш уход создаст невообразимую потерю не только для нашего маленького коллектива, но и для всего общества, я имею в виду, нашего большого офиса в целом… Организовать работу большого коллектива бывает очень тяжело, это особый вид способностей, я бы даже сказал, особый вид искусства, которому необходимо учиться и учиться всю жизнь, а не так, четыре или пять лет в университете, как современная молодежь, которая потом идет на руководящие должности и еще и удивляется, почему это здесь не так, как написано в книжках. А книжки, книжки-то это одно, а реальность совсем другое, и очень часто они расходятся, вот и получается, что знания есть, а применить их на практике не получается…

— Он уже десять минут распинается, — шепчет мне Майка, не снимая с лица искусственной улыбки, — и все сплошная вода.

Коль и остальные терпеливо ждут, пока Карпушкин, наконец, соизволит закруглиться. Обращаю внимание на то, что выдохшийся Ванюша передает немцу едва ли половину сообщения. Наконец, Карпушкин, запутавшись окончательно, делает паузу, пытаясь поймать ускользнувшую мысль за хвост. Майка спешно поднимает бокал, все следуют ее примеру и мы чокается

Ближе к девяти собирается и уходит Утюжкова. Ее уход становится сигналом для окружающих, и вскоре один за другим все покидают гостеприимный дом. Я предлагаю остаться и помочь с уборкой, но Майка вновь мягко отклоняет мою помощь.