Деликатная проблема

— Смотрю, ты уже обзавелся друзьями из других отделов. Быстро.

Тимур поворачивает ко мне голову. Я поясняю.

— Видела тебя сегодня в столовой с приятелями, вы как будто неплохо проводили время.

Он кивает, но все так же молча.

— Там среди вас даже, кажется, женщина была… Как там ее?

— Эмили, — наконец, произносит он, и смотрит на меня внимательно.

— Эмили, — повторяю я, — она симпатичная. Не боишься, что Женька взревнует?

В глазах Тимура вдруг появляются какие-то искорки, уголки губ дергаются, будто он едва удерживает себя от улыбки — но уже в следующее мгновение он напускает на себя все тот же мрачный вид, в котором пребывал буквально несколько секунд назад.

— Даже если и так, то что? Я холостой незанятый мужчина, Эмили — весьма привлекательная женщина, не вижу никаких причин прекращать с ней общение лишь потому, что какая-то Женька может меня взревновать.

— Холостой незанятый мужчина, — повторяю за ним как попугай, — ну да.

Челюсть мою вдруг сводит судорогой, и я поспешно ее расслабляю. Разговор вянет, и я вновь отворачиваюсь.

Холостой незанятый мужчина. Холостой и незанятый. Незанятый. Значит, никем не занят. Все верно. Все действительно так. Он ведь и в самом деле никем не занят. Да, он предлагал мне встречаться. Да, я не дала ему ответ сразу, так что все правильно. Конечно, он мог бы и дождаться официального отказа с моей стороны, но это так, сущий пустяк. Хотя по справедливости, раз я формально не сказала ему «нет», с его стороны несколько преждевременно подкатывать к другой женщине, ведь гештальт нельзя считать закрытым. Но кто будет его за это осуждать? Ведь никто же знает, что он предлагал мне отношения, только он и я, так что если Эмили на него и клюнет, она совершенно точно будет не в курсе, что до нее он подкатывал ко мне. И что я еще не дала ответа. Не то, чтобы я сказала ему «Да, я согласна стать твоей девушкой», но я вообще-то и категорического «Нет» из моих уст так и не вырвалось. Так что его ухаживания за Эмили выглядят немного поспешными, следовало бы сначала узнать у меня, что я думаю на этот счет, то есть, действительно ли я его отвергаю, и уже после этого он мог бы и присматриваться к другим. Следовало сначала расставить все точки над «и» между нами, чтобы уж точно не было никакого недопонимания, а уж затем… Ведь получается, он обманывает Эмили, которая считает, что он раз он за ней ухлестывает, значит, ему больше никто не симпатичен, а это характеризует его как весьма ветреного и непривлекательного персонажа.

— Есть не будешь?

Я с некоторым удивлением отмечаю, что сижу на кухне-операционной, а передо мной полная тарелка. Даже не помню, как мы вернулись и пошли ужинать. Напротив меня сидит Иволга, справа Тимур, слева Анастасия. Замечательно, все в сборе. С трудом выныриваю из своих мыслей и выдавливаю из себя улыбку:

— Простите, задумалась. Нет, я буду есть, спасибо.

Ужин проходит довольно непринужденно. Иволга рассказывает какой-то случай по работе, Анастасия заливается смехом, смеется даже Тимур. Последний, кстати, выглядит очень довольным. Наверное, так на него действует Эмили, к которой он подкатывает. Ведь он же «холостой и незанятый мужчина». А что делают холостые и незанятые мужчины? Правильно, подкатывают к Эмили. А почему бы мне тоже не подкатить к Эмили? Ведь я тоже, кхм, «холостая и незанятая». А что? Будем с ней вместе жить-поживать, детишек растить, внуков нянчить — идиллия!

— Ты сегодня весь вечер витаешь в облаках.

Я моргаю — и обнаруживаю, что на кухне остались лишь мы с Иволгой. Кажется, я вновь выпала из реальности.

— Извини, я… в голове просто кавардак, никак не могу привести мысли в порядок.

— Надеюсь, этот кавардак вызван не мной?

Я хочу заверить Иволгу, что это не так — но тогда последует вопрос: «О чем тогда задумалась?», а мне не хочется ни врать, ни говорить правду. Поэтому вместо ответа я произношу:

— Ты хотел со мной поговорить. О чем?

— Расскажи мне что-нибудь о своей работе.

Это звучит так неожиданно, что я округляю глаза. Последнее, о чем я могла подумать, когда Иволга попросил меня уделить ему время для разговора вечером, это то, что он захочет обсудить со мной мою работу.

— Что… конкретно тебя интересует?

— Что-нибудь. Расскажи о людях, которые тебя окружают.

— Эм, ладно. У Утюжковой есть ежедневник, с которым она никогда не расстается. Она вписывает туда все, что только можно: задачи, контакты, номера приказов и распоряжений, напоминалки, — в общем, все, что только можно. Этот ежедневник такой глянцевый, красочный, и она с ним так трепетно носится, что мы дали ему кодовое название «дневник отличницы». А нашего нового руководителя мы прозвали Дуэйн Джонсон, — Иволга задирает брови, и я поясняю, — не потому, что он накачанный, скорее наоборот, высокий и худой. Но тяжелый. Даже не знаю, как объяснить. Весь тяжелый, начиная от пяток и заканчивая волосами. Как скала. Поэтому Дуэйн Скала Джонсон. А после первого совещания мы как-то сплотились. Ду… Леманн нас тогда как котят неразумных в лужу с макушкой макнул. И это нас объединило. Мы стали уделять друг другу больше внимания, охотнее помогать, сообща решать какие-то проблемы, даже постоянно откладываемые задачи вдруг решили быстро и ненапряжно — лишь бы Леманну досадить. Ванюша наш штатный переводчик, только он пока немного неопытный и постоянно стесняется. А еще, кажется, он положил глаз на Марину, а Марина обычно обращает на него внимание только тогда, когда он возвращается с докладом из столовой. Майка работает как робот, вся с головой погружается в дела, а когда выныривает, сообщает что-нибудь такое, что мы все столбенеем, а потом как ни в чем не бывало вновь возвращается в работу. К примеру, на той неделе она сообщила, что пупок по-научному называется «умбиликус». Пока мы переваривали эту информацию, она преспокойно оделась и уехала домой. А еще у нас работал Карпушкин…

Я останавливаюсь только тогда, когда выкладываю все, что только можно. Иволга сидит, опершись подбородком об руку, и внимательно слушает. Кажется, ему это и в самом деле интересно.

— Вот, в принципе, и все, — немного неуклюже заканчиваю я, — только зачем тебе это было нужно?

— Чтобы переключить твое внимание от всяких неприятных мыслей. А еще расслабить и застать врасплох.

— Врасплох? Ты о чем?

— Вот об этом.

И быстрее, чем я успеваю опомниться, Иволга подается вперед — и прижимается своими губами к моим.

Глава 65

Несколько секунд я сижу неподвижно. Он прав, он действительно застал меня врасплох — и теперь я перевариваю этот поцелуй, а переварив, отодвигаюсь так резко, что стул подо мной издает длинный противный скрип.

— Мне нужно в туалет, — сообщаю я воздуху перед собой и на негнущихся ногах выхожу из кухни.

Вот и все. Вот и состоялся наш первый поцелуй. Я нервно хихикаю. Мысли и без того были в полнейшем раздрае, а сейчас я и вовсе не знаю, что думать и как реагировать. Мне нужно это с кем-то обсудить, и вариант у меня только один — Майка.

Я сворачиваю в коридор, натягиваю на себя пуховик и открываю дверь — однако выйти не успеваю.

— Ну и куда ты собралась? — интересуется Тимур.

Он стоит, скрестив руки на груди и опершись плечом о стену. Вид скучающий. Ну да, знал бы он, что только что произошло на кухне… И что? Действительно, что, если бы и знал? Был бы также расслаблен? Или сейчас, когда у него есть дражайшая Эмили, на все остальное ему теперь наплевать?

— Я скоро вернусь, — отвечаю я и разворачиваюсь, собираясь шагнуть за порог.

Однако дверь с грохотом закрывается прямо перед моим носом. Остолбенев, я смотрю на вытянутую над моим плечом руку Тимура.

— С ума сошел?!

— Это ты с ума сошла! — рычит он. Всю его расслабленность как рукой сняло, он сейчас очень зол. — По городу бродит псих, который точит на тебя зуб, а ты вот так решила прогуляться одна неизвестно куда!

Произойди эта ситуация до Эмили, я бы постыдилась. Но она произошла позже — и теперь я вообще не уверена, что слова Алиханова и его обещание защиты остаются в силе. Может, они испарились так же, как исчезла его симпатия ко мне.

— Да тебе-то какое дело?! — взвиваюсь я. — Можно подумать, тебя теперь волнует моя безопасность!

Он багровеет.

— А какого, думаешь, хрена, я живу в доме какого-то мужика, спя фактически на его пороге, как какая-то дворняжка?! Да потому, слепошара ты такая, что если Романову взбредет в голову взобраться в дом, первым, с кем ему придется столкнуться, буду я!

Ох… Вот оно как… Вот почему он отказывался спать наверху, ютясь на коротеньком, не предназначенном для сна диване… Он защищал меня.

Меня накрывает такое чувство стыда, что я готова расплакаться. Наверное, это написано на моем лице так явно, что Тимур весь как-то вмиг обмякает и смягчается:

— Просто больше не уходи, не предупредив меня, ладно? Куда ты хотела? К Мае? Сейчас я оденусь и мы пойдем вместе.

— Не надо, — я отрицательно качаю головой и отступаю от двери. — Уже поздно, мы можем разбудить мальчиков.

Я аккуратно вешаю пуховик обратно, обхожу Алиханова и поднимаюсь по лестнице в спальню. Анастасии там нет, и я облегченно вздыхаю. Мне чертовски необходимо сейчас побыть одной и все обдумать, и посторонние люди мне сейчас не нужны. Однако стоит мне лечь на кровать, как я моментально засыпаю.