Деликатная проблема

Утром я спускаюсь вниз с гулко бьющимся сердцем. Неважно, кого из мужчин я увижу, мне будет одинаково неуютно с каждым из них. Однако мне обеспечен максимальный уровень дискомфорта: они оба на кухне. Меня накрывает чувство дежавю: Иволга при моем появлении протягивает мне тарелку с кашей — принимаю ее с неуклюжей улыбкой, избегая поднимать на него глаза, — Тимур пьет кофе за столом. Идиллия.

— Доброе утро, — желает хозяин дома.

— Да… спасибо. В смысле, вам тоже доброе утро. Спасибо. Эээ, как там погода на улице?

Глупый вопрос, учитывая, что мне достаточно оторвать взгляд от тарелки и выглянуть в окно, чтобы увидеть царящий на улице буран.

Однако Иволга отвечает:

— Всю ночь мело, так что выбираться из дома придется по сугробам. Никогда не видел, чтобы за один день могло выпасть столько снега.

— Ох, это еще ничего, — я с радостью подхватываю тему, — вот в прошлом году…

Мы обсуждаем погоду — а что еще можно обсудить в ситуации, подобной нашей? — затем Тимур со звоном опускает чашку на стол.

— Лучше сегодня выйти пораньше, — говорит он, — придется пробираться по снегу, можем опоздать.

Я с готовностью вскакиваю и уже почти покидаю кухню, как Иволга ловит меня за руку и разворачивает к себе:

— Поговорим сегодня вечером, хорошо?

Глава 63

Я киваю, затем спешно ухожу за Тимуром.

Алиханов не в настроении, это можно увидеть сразу. От него не укрылось то, что мы с Иволгой задержались вдвоем на кухне: он ничего не говорит, но в том нет необходимости. От всей его фигуры так и веет сердитой аурой.

Мы выходим на террасу. Я иду сразу за ним, поэтому когда он резко останавливается, едва не утыкаюсь в него носом. В последний момент торможу, затем чуть наклоняюсь вбок, чтобы понять, что его остановило — и моя челюсть падает вниз. Подъездную дорогу замело полностью, и если на открытом участке дороги еще более-менее чисто, то добираться туда придется, утопая в снегу по колено, а местами и вовсе по бедро. К тому же, снег продолжает падать, правда, теперь буран сменился мягким снегопадом, но это не отменяет того факта, что продолжись даже такой снегопад все утро — и движение в Городке может попросту встать.

Я перевожу взгляд на свои угги, свои хорошенькие, теплые, коротенькие угги. Затем смотрю на снежные завалы — и снова на угги. Я пройду, в этом сомнений нет, как и в этом, сколько снега наберется в мою обувь к тому моменту, когда мы выйдем на остановку. Я собираюсь сделать шаг вперед, обойдя Тимура, но в этот момент он оборачивается ко мне и велит:

— Ступай по моим следам.

Затем поворачивается и делает маленький, рассчитанный под меня шаг.

И проводит ступней по кругу, расширяя лунку.

Я все еще стою и смотрю ему вслед, когда он, пройдя уже половину пути и обнаружив, что я даже не тронулась с места, кричит сквозь разделяющее нас расстояние:

— Ты не идешь?

Лишь тогда я спохватываюсь и ступаю в его след. Снег, примятый им со всех сторон, даже не шелохнулся, и до дороги я дохожу, так ни разу и не зачерпнув ничего сапогами. Чего не скажешь о Тимуре. Мой спутник добирается до проезжей части, топает, стряхивая с брюк и обуви белое налипшее покрывало, и как ни в чем ни бывало идет дальше. Будто бы каждый день расчищает для меня подобным образом тропинки.

День проходит как обычно. Я разбираю завалы, ношусь с согласованиями, заполняю журналы, корректирую планы, подписываю наряды, сплетничаю в коротких перерывах с Алькой и Майкой и игнорирую любопытные взгляды со всех сторон. В офисе я теперь звезда, не обсуждает меня только ленивый. Никогда не была в центре внимания, и никогда к тому не стремилась, и потому взгляды, шепотки и неотступный интерес к моей персоне для меня в новинку.

— Не обращай внимания, — спокойно советует Альбина, — перемоют кости и перестанут.

— Я б не обращала, — вздыхаю я, — так ведь они так пялятся, что аж кожа зудит и все тело чешется.

— Появится новый объект для сплетен — отстанут, — заверяет она, и, видя, что слова не возымели на меня должного эффекта, предлагает, — ну хочешь, я сейчас залезу на стол и станцую стриптиз? Тогда про тебя все забудут.

Я аж теряюсь от подобного предложения.

— Ты серьезно?

— Нет, конечно, я еще не хочу вылететь с работы. Но зато ты на минутку перестала думать о других.

— Ну спасибо за передышку, — ворчу я, — помогла так помогла.

Она лишь пожимает плечами и возвращается к салату.

Мне интересно, о чем хочет поговорить вечером Иволга. Я подозреваю, что это как-то связано с нашим недопоцелуем, но что тут можно обсуждать? Одно дело, если бы он все же состоялся, совершенно другое — когда его не было. Теперь, оглядываясь назад, я даже не уверена, что все к нему и шло. Да, мы стояли близко, да, мы смотрели друг другу в лицо, да, момент был подходящий… Но ведь это ни о чем не говорит, верно? Я окончательно запутываюсь, и украдкой бросаю взгляд на обедающего в двух столах от меня Тимура. Он сидит с ребятами из технического отдела и, кажется, неплохо проводит время. Во всяком случае, до меня доносятся бурные обсуждения и веселый смех. Женский смех.

Глава 64

— Это кто? — спрашиваю я Майку, указывая на блондинку.

Которая в данный момент смотрела на Алиханова так, будто тот сказал что-то нереально смешное. Забавано, никогда раньше не замечала за ним такой потрясающей склонности шутить.

Однако вместо Майки отвечает вездесущая Алька:

— Эмили Даммер, закупки. Вообще-то она тут с самого начала проекта.

— Неплохо у нее выходит веселиться, — замечаю я.

И ловлю лукавый взгляд Майки.

— Что?

— Ничего, — она возвращает свое внимание к тарелке, но я успеваю заметить, как перед этим все три мои спутницы обмениваются понимающими взглядами. Будто их связывает какая-то тайна. Мое настроение падает, я фактически уверена в том, что между мной и моими подругами появилась какая-то стена, какой-то занавес, который отделяет меня от них, выталкивает меня из их круга общения, и это открытие неприятно меня поражает. Аппетит пропадает, и я вяло ковыряю ложкой суп.

Я закругляюсь в шесть. Сидела бы еще дольше, но появляется Алиханов и выразительно смотрит с порога. Это служит сигналом к уходу, и я выключаю компьютер, аккуратно собираю папки, одеваюсь и прощаюсь с коллегами. Мы с юристом молча садимся в газель, и я отворачиваюсь, уставившись невидящим взглядом в окно. Примерно на въезде в Городок я не выдерживаю и начинаю разговор, единственно, чтобы скрасить долгую дорогу: