Дело о нервном соучастнике

– Что дальше?

– Потом он сел в свою машину и уехал.

– Бросив вас там, где вы стояли?

– Да. Но я не стоял… я согнулся пополам.

– Итак, что вы делали потом?

– Я развернулся и поехал домой.

– А когда вы в следующий раз увидели мистера Латтса?

– Я увидел его тело на похоронах.

– Можете спрашивать, – сказал Бюргер. Мейсон посмотрел на часы и улыбнулся в сторону судьи:

– С разрешения суда, уже подошло время перерыва.

Судья Седгвик понял, наконец, тактику Мейсона и, улыбнувшись ему в ответ, объявил:

– В самом деле. Пора делать перерыв.

– С разрешения суда, – проговорил Бюргер, – мне кажется, если защита проведет краткий перекрестный допрос, то можно будет закрыть обвинительную часть и…

– Вы полагаете, что перекрестный допрос будет кратким? – спросил судья Седгвик. – Суд не может сделать такое предположение. Сейчас обычное время перерыва, мистер окружной прокурор, и суд объявляет перерыв до завтрашнего утра.

Глава 15

Перри Мейсон, Делла Стрит и Пол Дрейк собрались в личном офисе адвоката. Настроение у всех было мрачное.

– Черт возьми, Перри, – сказал Пол Дрейк, – неужели ты не мог усомниться в уликах? Разве ты не мог задать перекрестный вопрос и…

– Конечно, мог, – перебил его Мейсон. – Но в этом деле такой способ не пройдет. Присяжные – неглупые ребята, Пол. Как только пытаешься бросить тень на улики, которые для всех очевидны, довольно скоро присяжным приходит в голову мысль, что ты боишься правды. Можно понять, что произошло в этом деле, – продолжал Мейсон. – Гамильтон Бюргер взялся за меня. Он подготовил все заранее, настроившись на то, что это дело должно быть разработано настолько тщательно, что не останется ни малейшей возможности для чего-то непредвиденного. Конечно, он надеялся, что я буду биться лбом о стену, постоянно протестуя и задавая массу перекрестных вопросов. Я бы мог выиграть пару технических моментов, но потерял бы сочувствие присяжных. В этом деле все факты так аккуратно согласованы, что не может возникнуть никаких вопросов. Конечно, моя клиентка сказала мне, что из пистолета, который она положила обратно в отделение для перчаток, не стреляли, что это был тот самый пистолет, который она доставала из отделения для перчаток; что она взяла такси до дома, так как ее чулки и туфли настолько запачкались при беге, что ей было стыдно показываться. Может быть, это правда. Но она лгала мне раньше. Без сомнений, она снова лжет. В отчаянном положении женщина всегда старается приукрасить факты в свою пользу.

– Будь я адвокатом, – произнес Пол Дрейк, – я бы не представлял клиента, который мне лжет.

– Тогда бы у тебя было не слишком много клиентов, – заметил Мейсон, – особенно в уголовных делах. Не знаю, почему так выходит, но, пожалуй, лишь один клиент из пятидесяти говорит тебе полную правду. Почти все клиенты, даже полностью невиновные и честные, пытаются подсластить факты так, чтобы они говорили в их пользу.

– Что ты собираешься делать? – спросил Дрейк.

– Боюсь, я все поставлю на подбитый глаз Эзекила Элкинса, – сказал Мейсон. – Если бы я мог устроить ему перекрестный допрос и придать особое значение его синяку, то я, возможно, заклеймил бы его как убийцу Джорджа Латтса. В противном случае мне придется вызвать обвиняемую для показаний перед присяжными, а когда я это сделаю, Гамильтон Бюргер ее прикончит.

– Больше выбора нет?

– Сейчас я больше ничего не вижу, – ответил Мейсон.

– Скажу тебе, Перри, что я не мог доказать, что Элкинс попал в какую-то автокатастрофу, но не мог доказать и обратное.

– Преимущество метода, которым я веду это дело, – сказал Мейсон, – в том, что присяжные начинают тебе сочувствовать. Они понимают, что ты не собираешься тратить впустую их время и время суда. Они поймут, что если я теперь устрою жесткий перекрестный допрос, то у меня для этого есть довольно веская причина, и они будут прислушиваться. В этом моя стратегия. Так должно быть. Пропустив предварительно всех свидетелей, я ухвачусь за Элкинса и тем самым произведу наибольшее впечатление на присяжных.

– А потом ты собираешься поставить обвиняемую перед присяжными?

– Зависит от того, чего я добьюсь от Элкинса, – ответил Мейсон. – Я могу вызвать серьезные подозрения у присяжных. Возможно, мне удастся не вызывать обвиняемую, хотя шансов здесь – один из тысячи.

– Я бы не хотел оказаться сейчас на твоем месте, – сказал Пол Дрейк. – Мне это дело совсем не нравится.

– Мне оно самому не нравится, – признался Мейсон. – Но если ты играешь в карты, то тебе иногда не везет. И не стоит бросать карты только из-за того, что расклад не в твою пользу. Нужно пытаться… Нужно стараться в любом деле, которым занимаешься. Что ты разузнал о меткой стрельбе, Пол?

– То есть?

– Ну, обо всех наших участниках, какой у них опыт в обращении с пистолетами?

– Так, – сказал Дрейк, открывая записную книжку, – если тебе нужен список людей, которые могли промахнуться по Латтсу с расстояния в десять футов, то их можно пересчитать по пальцам.

– Кто это?

– Элкинс – это раз. Он никогда в жизни не стрелял из пистолета. Твой клиент – это два. Она говорит, что закрывает глаза, когда нажимает на курок. Она призналась в этом одной из своих подруг. Если хочешь заподозрить Рокси Клаффин, то она тоже плохой стрелок – предположительно. Энрайт Харлан вроде бы учил ее стрельбе, но она не преуспела, очевидно. С другой стороны, имеем Реджерсона Б. Неффса, который заявляет, что хорошо стреляет из пистолета, во всяком случае, стрелял в молодости. Имеем Энрайта Харлана, лучшего стрелка, Герберта Докси, выигравшего целую связку медалей в стрельбе из пистолета, и Клива Ректора, который называет себя очень хорошим стрелком.

Мейсон начал вышагивать по комнате:

– Кто сказал Латтсу, что меня наняла миссис Харлан, а, Пол?

Дрейк пожал плечами и сказал:

– Это довольно загадочно. Очевидно, он получил это по банковским каналам. Когда он с Докси пошел на ленч, он, конечно, еще ничего не знал. Потом ему пришла в голову мысль, он пошел к телефону там же в ресторане и позвонил кому-то, вероятно, знакомому в банк. Наверняка они проследили за чеком, который вы поместили на свой счет.

– Это противозаконно, – отметил Мейсон. – Это означало бы нарушение банковских правил.

– Я знаю. Но такие случаи бывают.

Мейсон снова начал ходить по комнате.

– Шеф, – заботливо сказала Делла Стрит, – кажется, вы собираетесь провести на ногах всю ночь, расхаживая по комнате и пытаясь все уяснить.

С каменным лицом Мейсон сообщил:

– Итак, мы имеем несколько составных звеньев мозаики. Некоторые из них подходят, а некоторые – нет. Я собираюсь переставлять их до тех пор, пока не найду подходящее сочетание.

– Какие результаты ты хочешь получить, Перри?

– Что делает Рокси Клаффин?

– В основном злорадствует. Она сейчас на седьмом небе, а Энрайт Харлан – овца, которую она ведет на бойню. Возможно, она планирует заключить договор о субаренде ее дома: уже начала его вычитать. Сегодня она вытащила из своего гаража какой-то старый хлам, свалила его в кучу, а потом вывезла.

– Какой хлам? – у Мейсона сузились глаза.

– Старые банки из-под краски, разбитый чемодан, табуретку, старые трубы, какие-то холщовые мешки, ящик металлолома и хлама.

– И где все это? – спросил Мейсон.

– На свалке. Мой человек следил, как она все это грузила, и все просмотрел после ее ухода: там ничего нет.

– Нам нужен весь этот мусор, – сказал Мейсон. – Где сейчас твой человек?

– Он сейчас отдыхает. Я могу вызвать его и…

– Черт возьми, Пол, – проговорил Мейсон, – в таком деле нет ничего незначительного. Забери этот хлам и привези сюда как можно скорее.

– О'кей. – Дрейк взглянул на часы и вздохнул.

– И эти трубы тоже. Что это может быть?