Демон-хранитель

Посреди враз опустевшей гостиной стоял его орк. Нелепый, огромный тулуп смешно топорщился на нем, как на медведе – шерсть во время весенней линьки. С огромных сапожищ текло на шелковый ковер, а из еще более, чем раньше, загрубевших ладоней выскользнула лямка какого-то подозрительного баула, упавшего на тот же многострадальный шедевр ткацкого искусства.

– Делли, - прохрипел чуть простуженный (или сорванный?) голос.
– Мой свет.

Эльф качнулся вперед и замер, поднявшись на носочки, впитывая все, что можно было окинуть взглядом. Новый шрам, рассекший бровь и щеку, еще больше отросшую косу, горькие складки у губ, горящие восхищением глаза, напряженные могучие плечи, сильно бьющуюся под плотной кожей жилку… Какие-то мгновения. Что они в сравнении с годом? С пятью? И все же… Тихий всхлип. Уткнуться, зарыться носом в грубую ткань простой рубахи, привычно пахнущей костром, телом, дегтем, самим Дроданом, и услышать привычное:

– Не реви, Делли. Только не…

Почувствовать, как хрустит каждая косточка в его медвежьих объятиях, и отозваться:

– Не реву. Больше никогда, Дро, - и самому поверить в это.

Глава 110 Деллинталиор и Дродан

Последняя порция плюшек. Дальше - исключительно пи... пикантные подробности страданий и долгий путь к счастью через них. Кого напрягает флафф (как мне тут сказали, что я туда "скатываюсь"), не читайте. Значения для дальнейшего развития сюжета глава не имеет. Ах, да! Не НЦ, но ЭР точно.

– Дети мои, - торжественно произнес некоронованный Король Темной Династии двадцати лет отроду, и присутствующие едва сдержали улыбки - Тхашш явно был в ударе.
– Мы собрались сегодня здесь, дабы узаконить союз двух любящих сердец…

Нарцисса и Розалинда едва сдерживали смех, наблюдая, как Северус, стоящий за высокой резной кафедрой, установленной посреди абсолютно круглой поляны Иссинавалльского леса, усиленно делает «умное лицо», как называл эту гримасу Люциус. Но Делинталиор не слышал ни пафосных слов, ни тихих смешков новой родни. Он широко раскрытыми глазами смотрел на своего Дродана, крепко держа его за руку.

Теплый ветерок доносил запахи трав и щебет птиц, живая арка, увитая прекрасными хищными лилиями, с которыми мессир сравнил когда-то самого Делинталиора, раскинулась над головой, но самым важным было не это, а широкая, твердая ладонь орка, в которой совсем терялись его собственные подрагивающие пальцы. Сам Дро за те пять лет, что прошли для него на границе, стал, казалось, еще больше, и теперь скалой возвышался рядом, желтые глаза его сияли нежностью и торжеством, на лицо то и дело набегала какая-то совершенно невероятная улыбка. Так улыбаются только дети, которые наконец-то поняли, что их любят и оберегают. Суровый воин, иссеченный шрамами, держал в своей лапище все счастье мира, каждую секунду опасаясь сжать его слишком сильно и сломать своей дурной мощью.

Новобрачные не слышали ни красивых слов ритуала, ни заклинания, связавшего их навсегда, но ощутили волну прохладной, какой-то очень чистой магии, прошившей их, и то, как предплечья заковались в высокие брачные браслеты из удивительного светло-сиреневого металла, вызвавшие у присутствующих восхищенный вздох.

Подарки, поздравления – все это шло мимо сознания. Дродан видел только розовеющие от смущения щеки своего… мужа, его яркие синие глаза, ощущал дрожь гибкого тела, прильнувшего к нему, и только, когда Балтазар надел на них двоих странный медальон на длинной цепочке и, сказав: «Удачи», дернул за красивую подвеску, крутнувшийся вокруг мир отвлек их друг от друга.

Они оказались в крошечном деревянном домике. В нем было всего две комнаты, небольшая кухня и широкое крыльцо, выходящее в лес. В настоящий дикий лес. Оглядевшись и обнюхав каждый угол, подозрительный орк достал из поясного мешочка карту и внимательно ее изучил. Они прибыли в один из малонаселенных миров Упорядоченного, принадлежащий Темной Империи. Это была забытая Вседержителем колония, сюда уезжали отшельники, стареющие маги и воины. Этот тихий зеленый мир идеально подходил в качестве дома двум изгнанникам, пристанища, в которое можно было бы возвращаться.

Балтазар толково израсходовал таким тяжелым трудом заработанные деньги, подбирая им жилье. Принять такой дорогой подарок гордый орк отказался, сурово заметив, что не для того мерз и тосковал по своему Делли, чтобы теперь принимать такие дары.

– Тебе нравится, мой прекрасный?

– Дро, - тихий шепот, - мой Дро… я за тобой… с тобой… мне и на снегу, в лесу…

– Чшшш… не лопочи. Радостно мне, что мой ты теперь. Не верится до сих пор.

– Обними меня, Дро. Неужели… неужели можно теперь? Все можно, а? Дрооо…

– Красивый мой… нежный… боязно. Ты такой… такой…

– Чего бояться теперь? Я твой… весь твой, без остатка. Пять лет, Дро… долгих пять лет.

– Девять, мой свет, да только не важно это теперь. Нежность, тоска сердца моего…

– Не будет больше тоски, и печали не будет, правда? Поцелуй меня крепче.

– Делли…

Тихий шорох леса за окном, пение птиц, запах высушенной солнцем травы, теплый ветер, развевающий темно-золотые волосы, скрип половиц, прогибающихся под их тяжестью, большая деревянная кровать.

Свадебные черно-золотые шелка, в которых всегда заключают брак представители Темной эльфийской династии, ложатся на пол, тканая вышитая рубаха, способная вместить десяток эльфов за раз, присоединяется к ним, как и сапоги тонкой выделки, как и наборной пояс… два пояса, две пары сапог…

Сердце бьется где-то в горле, чуть шершавые ладони нежно проводят по хрупким плечам, зарываются в золотые волосы, губы, такие нежные – везде. На шее, груди, животе, большой горячий язык проводит влажную полоску от пупка до самого горла, а потом осторожно, самым кончиком проскальзывает между сладких, желанных губ. Тонкие пальцы теребят тяжелую черную косу, касаются широких плеч, покрытых татуировкой, скользят по спине, до самой поясницы.

Тяжелое, горячее дыхание опаляет шею, кожа к коже, дрожащие ресницы, пылающие щеки, узкие ладони, первыми скользнувшие ниже, сдавленный рык, жадный поцелуй, горячий, нетерпеливый…