Демоны внутри

Боевой экзорцист посмотрел на Спанеков и нехорошо усмехнулся. В исполнении здоровенного громилы с изукрашенным шрамами лицом это и правда смотрелось довольно внушительно. Тем более, что это были не пустые угрозы — если Конгрегация действительно посчитает этих двоих потенциально опасными, то они быстро исчезнут. Нет, насколько я знал, гончие псы Демавенда не имели привычки убивать подозреваемых направо и налево… Но также я знал, что Тетраграмматон пусть и был самой зловещей, но далеко не единственной церковной тюрьмой.

Да, ты будешь жить, но для всего остального мира всё равно что умрёшь, да и остаток своей жизни проведёшь в тяжёлом труде и постоянным молитвах… Так себе участь, прямо скажем.

Братья шумного сглотнули.

— Против Конгрегацио Малеус не рискнут пойти даже владетельные князья, не говоря уже о прочих семьях, — заметил ректор. — Тем более, что вы, господа — не первые наследники в своём Доме. И, разумеется, о развитии вашего Дара можете забыть раз и навсегда — онейроманты и так привлекают много ненужного внимания, так что можете получить в наказание, например, «рыбацкую сеть»…

И это тоже не было пустыми угрозами — лишение магии было довольно-таки распространённым наказанием магов, которым посчитали возможным оставить жизнь. И да, «рыбацкая сеть» — штука страшная. Одна из самых страшных вещей для чародея вообще в принципе — всё равно что для обычного человека потерять правую руку или обе ноги. Была магия, а потом — раз! И её у тебя больше нет. Или того хуже — оставляют самые крохи. И сначала волшебник думает, что здорово, оставили хоть что-то… А спустя время понимает, что от этого только горше.

Приходилось сталкиваться и с теми, кого полностью лишили магии, и с теми, кого наказали только лишь отчасти. В будущем Пакт иногда и сам такое практиковал, когда жалкий побеждённый враг не мог помешать планам и был полезен в качестве наглядного пособия. А кого-то наоборот — избавлял от участи инвалида от колдовства. До Великой Войны это считалось невозможным, но Пакт вообще много чего невозможного делал… Теперь я даже знаю почему и благодаря кому. Той же Ольге Кровавой магию вернули. Не всю, не в полном мере, но какая разница, если боевые артефакты Пакта способны компенсировать утрату?

— Однако, в своём великодушии барон Винтер решил забыть о вашем конфликте и, с нашим посредничеством, раз и навсегда решить этот вопрос, дабы в будущем не возникло каких-либо проблем, — очень обтекаемо продолжил Долгорукий.

— Да, да, да, — раздражённо процедил один из близнецов, которого я про себя прозвал Невыспавшимся. — Господин ректор, мы всё знаем и на всё согласны. Клятва верности? Пусть так будет клятва, только… только избавьте меня…

— А это уже предмет, интересующий меня и мою организацию, — а вот голос у брата Марка подкачал. Ну, в комплекте с его внешностью. Потому как у него оказался довольно приятный и мягкий баритон. — Брат Конрад, чем именно вы защитили свой разум? Поверьте, мой интерес вовсе не праздный — я уже говорил, что сам являюсь сноходцем… И для меня эта ситуация в высшей степени необычна.

— Что ж, — я слегка откинулся в кресле и переплёл пальцы. — Давайте по порядку. Но скажу сразу — Ваше Преосвященство, можете быть спокойным, ничего запрещённого я не применял. Клянусь Светлым Ормуздом.

Быстро осенил себя священным символом, хотя мне было прекрасно известно, что одержимые и прочие малефики без проблем могут клясться божьим именем и никакая кара их не настигает. Но — так сделать было всё равно необходимо. Своеобразный этикет, можно сказать.

— Однако Навор Спанек утверждает, что во сне его преследуют демоны, — заметил Марк.

— Обычное заблуждение человека, незнакомого с основами боевой и защитной онейромантии.

— При этом братья Спанеки — из клана потомственных сноходцев, а вы — истребитель тварей, довольно далёкий от онейромантии. В этой связи слова о незнании звучат иронично, не правда ли?

— Я всё объясню и покажу, но прежде всего — клятва, — напомнил я.

— Справедливо, — кивнул святой отец и посмотрел на Долгорукого.

— У вас уже есть формулировка? — спросил меня ректор.

— Разумеется, — кивнул я. — Я не требую полного подчинения — просто не вижу в этом нужды. Однако сотрудничество со сноходцами может быть полезно, поэтому о некотором подчинении я буду вынужден всё же просить. Взамен — обязуюсь избавить Навора Спанека от его тревог и забот.

— Хорошо, — кивнул Долгорукий и достал из своего стола деревянный футляр, изукрашенный защитными рунами и письменами. Да и наложенных чар на нём было прилично.

Ректор провёл несколько манипуляций, деактивируя защиту, а затем достал из футляра металлическое перо. Не обычное пишущее перо современного типа, а именно что поблёскивающее металлом птичье перо иссиня-чёрного цвета с острым кончиком.

— Господа, — обратился Долгорукий. — Берёте перо и даёте слово, чтобы связать себя магическим контрактом. Господа Винтеры, ваши слова — «я (тут называете своё имя) принимаю клятву. Делаю это добровольно и без принуждения, и да будет великая Маат моей свидетельницей». Господа Спанеки, ваши слова — «я (тут называете своё имя) даю клятву и пусть моя жизнь будет её зароком. Делаю это добровольно и без принуждения, и да будет великая Маат моей свидетельницей». Затем передаёте перо другому, он повторяет клятву. Всё понятно? Тогда, как только скажу — начинаем. И, прошу вас — не ошибитесь в словах. Но сначала — вы, господа.

— Как официальный опекун братьев Спанеков в Московской Академии Магии и высокого Волшебства, я даю своё разрешение на ритуал, — с ленцой произнёс Касимов, без особой приязни глядя на близнецов. — Отрицаю принуждение, всё происходит по доброй воле, и да будет великая Маат моей свидетельницей.

— Как официальный опекун барона Винтера и сестёр Винтеров в Московской Академии Магии и высокого Волшебства, я даю своё разрешение на ритуал, — сказала Волкова. — Отрицаю принуждение, всё происходит по доброй воле, и да будет великая Маат моей свидетельницей.

Дальше мы по очереди произнесли нужные слова — я, Хильда, Вилли и близнецы Явор и Навор.

Затем ректор выдал Спанекам лист желтоватой бумаги.

— Теперь, господа, вы должны написать точную формулировку этим пером. Барон Винтер?..

— Я не стану требовать невозможного или полного подчинения, — счёл нужным ещё раз напомнить я. — Формулировка будет следующая:

'Я клянусь не причинять вред члену клана Винтер или своим бездействием допустить, чтобы члену клана Винтер был причинён вред.

Я клянусь повиноваться всем приказам, которые даёт Конрад Винтер, кроме тех случаев, когда эти приказы противоречат первому правилу.

Я вправе совершать любые поступки, которые не противоречат первому и второму правилу'.

— Занятная формулировка, — Касимов с лёгким интересом взглянул на меня. — Напоминает клятву пиратов Палемабанга.

— Не я её придумал, — развёл я руками. — Так, подслушал… кое-где, кое-когда.

…А что подслушал я её, пусть и несколько в ином виде, в своё будущем — ну про это можно и не говорить.