День щекотуна

Вскоре обнаружилось, что пропал ранее несомыйв руке мой фиктивный больничный лист! Пришлось возвращаться, рыская взглядом по полу...

Так и не обнаружив потерю, я поравнялся с варварски трансформированной мною декоративной вонючкой. И тут меня осенило!

Вытряхнув необыкновенно зловонноесодержимое кашпо на подоконник, я отыскал в нем искомый больничный!..

Втрамбовав почву со смертельно искалеченным дерьмопахом обратно и упрятав находку во внутренний карман кителя, я возвратил кашпо на стену и презрительно зыркнул своим единственным глазом на пристально наблюдавших за мной лейтенанток. Те даже и не отвели свои бесстыжие взгляды!.. Я,показав им язык и фигу, с чувством собственного достоинства вновь зашагал по направлению к ректорскому кабинету...

Изрядно поплутав по коридорам, наконец-то сообразил, что направление к конечной цели изначальновыбрано не верно...

Возвратившись к треклятому дерьмопаху, показалтак и не сдвинувшимся с места пигалицам имитацию средним пальцем натуральной руки пенисаи, замерев, ищуще завращал головой. Дабы переориентироваться...

Новый маршрут пролег мимо компании любопытных лейтенанток... Пусть и прошмыгнул я быстрее быстрого, но все-таки успел наслушаться от девичьей компании уйму в свой адрес нелестного!..

Скромно постучав в дверь ректорской приемной, я подождал приглашения... Но в ответ тишина... Постучал повторно... То же самое...

Набравшись смелости, приоткрыл дверь и заглянул...Облаченная в фривольный оранжевый топик и клетчатую мини-юбку вальяжно посиживающая с ковбойским забросом ног на столизбыточной полнотыстарушенция, эротично затянувшись толстенной сигарой, прошамкала:

– Чево стучишься-т(?), мо-олодец добрый.

– Вызывал меня... Мыкола Генрихович. Вот и стучусь, - ошалев от увиденного, пролепетал я.

– К нам не стучатса, -почесав морщинистым пальцем свисающий из пупа витиеватый никелевого блеска пирсинг иигриво понапрягавабсолютно ничем не замаскированныецеллюлитныеляжки, объявила престарелая секретарша.

– А что к вам делают?
– так и не переступив порог из робости, поинтересовался автор сих правдивейших строк.

– К нам, согласна свежей енструкции, свистять, - развеяла непонятку бабуся.

– Не умею... свистеть, - проглаголил я истину.

– Учися, - последовало пожелание, - А то какой ж из тя охвицер(?), коль свистеть ня обучен.Нонче всякому свистуну пачет и уваженье!

Ладна, заходь, - глотнув чего-то непрозрачно красного из граненого графина и угощающе протягивая его мне, смилостивилась разбитнаяпожилушка, - Бушь?

– А что это?
– крадучись приближаясь к столу, проявил я вполне резонный в той ситуации интерес.

– Канпот, - лаконично пояснила экстравагантная секретарша.

– Из чего же... этакиймутный компот?
– продолжил любопытничать я.

– А изо свежих мухаморов, - открылась старуха, - Нонче мухаморов-та зна-атно напрело!Хоть жопою жри!.. Да ты пей, а то рука занямела графин-та на вясу дяржать!

– Спасибо за угощение, - поблагодарил я и, брезгливо передернувшись, вполне уверенносбрехал в оправдание: - Нельзя мне мухоморов. В детском садике супа с ними объелся.С той поры и аллергия на них. А не она б, я б с превеликим удовольствием!

– Хвамилия как?
– пряча графин под стол, спросила моя довольно-такистранная собеседница.

– Снегопадов Вениамин Дракулович!
– отчеканил я.

– Мыко-ола-а-а!
– ткнув увенчанным грязным ободком ногтем в кнопку массивного настольного телефона, на удивление зычно выдала приблатненная пожилушка, - Ня спи-ишь?!

– Него-ожедры-ыхну-уть, Патрикеевна, когда что ни де-ень, то вели-икие сверше-ения!!!- пророкотало из висящего под потолком алюминиевого громкоговорящего колокола, - На то-ом све-ете отоспи-имся!..

Мне, без какого-либо напрягаузнавшему голос ректора Чувака, якобы обещавшего вставить в мой задний проход шлагбаум от автопарковки, вдруг резко заплохело: сделавшиеся ватными ноги опустили мое седалище на пол, в животе забурлило, по хребту забегали мурашки, а голова закачалась подобно перевернутому вверх тормашками маятнику!..

– Мыкола, - шамкаласкрытая от меня столом Патрикеевна, - Тута хлопецк тибе на прыем... Пастой-пастой... Прапал хлопец-та!.. Ау-у-у!..

– А не тот ли то хлопец(?!), который внема-аточно бере-е-еменны-ый!!!
– продолбенил в мои чуткие ушные перепонки многократноусиленный электроникой и без того оглушительный чуваковский голосище!

– А я провяря-яла?!
– прозвучал не требующий ответа вопрос.

– Ка-ак фами-илия-я хло-опца-а?!!!
– прогрохотало из-под потолка.

– Позабыла!

– Спроси-и-и!!!

– Дык прапа-ал он!

– Сыщи-и-и!!!..

– О! Сыскалса! За сталом на палу медетируеть! Как кареец в позе балваньчика!..

Подняв свой затуманенный взгляд, я узрел размытый попоясный силуэт нависшей надо мной Патрикеевны.

– Как хвамилия(?), хлопец, - спросила старуха, - Позабыла чево-та савсем... А ня ты ль будешь бяременным?..

Я молчал, движимый единственным желанием: срочно вырваться из приемной, непременно минуя кабинет Чувака!

– Молчить он, Мыкола, как рыб!
– тем временем докладывала шефу секретарша, - Лыка ня вяжеть! И вродь, судя по виду-та, ня шибка бяременный! А мож и вовсе - парожний!

– И этого своим мухоморным компотом вывела из строя?!!!
– возмутился Мыкола Генрихович.

– Да ня поила йя яво!
– заоправдывалась бабуся, - Отказалси: мол кака-та ля-ляргия у няво с мухаморной пахлебки сделалася!

– Как фамилия-то парня?!!
– донимал секретаршу Чувак, - Если молчит, документы проверь!!! Мне ли тебя, старую чекистку, учить?!!.. Ну не самолично же генералутащиться в свою приемную и заниматься всякой херней?!!!..

Я почувствовал шустрящие в моихкарманах цепкие ладони и приоткрыл только что захлопнутые веки, но никого в поле зрения не наблюдалось.

"Со спины пристроилась, - подумалось, - Грамотно!"

– Нашла!
– действительно сзади прошамкала старуха, - Мыкола, сыскала я яво доку-ументы!

– Чита-а-ай, Патрике-е-еевна-а!!!
– пророкотало из громкоговорителя.

– С дубу рухнул(?!!), Мыкола! У мяня ж энтот!.. Скляроз старушачий! Я ж пошти што усе буквы позабывала!

– Читай, которые помнишь!!!..

Пока Патрикеевна спотыкасто нашептывалаиз своегоявно скуднейшего буквенного запаса, ко мне, к неописуемому собственному изумлению, ни с того, ни с сего стремительно возвратилось все намедни утраченное: и мышечная сила, и острота зрения, и былые недюжинные трезвомыслие с самообладанием!..