День щекотуна

Говорят, сейчас больная на голову Шибкобякина с не сходящей с лица широченной улыбкой работает консультантом в каком-то процветающем(в том числе и благодаря ее не угасающему оптимизму!) похоронном бюро; и, надо отметить, от своего чемпиона мира по толканию ведра на сторону абсолютно не гуляет...

Итак, промаршировав в кабинет генерал-лейтенанта Чувака, я натуральным образом оторопел от увиденного: через стол чуть наискось от Мыколы Генриховича непринужденно посиживалаодетая в майорскую форму... Кто бы(?), вы думали.. Вовек не догадаться!..

Наискось отнашего ректора посиживала она - одновременно обольстительная и кровожаднаяглаварша шайки каннибалок Кассиопея Кузьминична Дрюкина!..

– Это она!
– с гневом указуя на Кассу, напряженным взглядом впился я в Чувака.

– И ежу понятно, что не он!
– с радушной улыбкой громыхнул тот основательно поставленным командирским голосищем.

– Это людоедка!
– продолжил я с пристрастием.

– И ежу понятно, что не людоед!
– заладил Чувак.

– Я был в плену у ее шайки! Они хотели пустить меня в пищу! У нее двое подельниц - Морковка и Мороженка!
– недоуменно взирая на мило улыбающуюся мне Кассу, продолжил я изобличение.

– Морковка.., - призадумался Чувак, - Не-е-ет... А вот отмороженки я бы сейчас не отказался!

– Да вы бы видели эту самую Мороженку!
– продемонстрировав от бедра на удивление невозмутимой Кассе протезнуюфигу, явственно припомнил я облик темнокожей страхолюдины, - Да она... Отстой! Правда.., если только на любителя...

– Ты давай, Снегопадов, свой больничный!
– сковырнув с златошвейного погона засохшую птичью какашку, пророкотал генерал-лейтенант, - Нехрен соловья баснями кормить. Ну чего менжуешься?! Давай-давай!

– А они меня в баню к абреку Махмуду возили!
– протягивая замызганный бланк, ябедничал я, - А та баня с пустым бассейном!

– Баня - это хорошо-о-о, - углубляясь в чтение, мечтательно высказался Чувак, - И бассейн - хорошо. Но порожний бассейн - отвратительно!..

Снегопа-а-адо-ов!!!
– скорчив брезгливую физиономию и сбрасывая мой фиктивный больничный на стол, неожиданно взревел ректор.

– Я, товарищ генерал-лейтенант!
– звучно прищелкнув каблуками, я ретиво вытянулся во фрунт.

– Ты что-о-о, жо-о-опу-у своим больничным вытира-а-ал?!!
– огорошил меня Чувак.

– Никак нет!
– без вникания в суть пробормотал я, приклеив отрешенный взглядк висящему на стене вышеректорамаслом выполненному попоясному портретусжимающей в ручищах огромный топор-головотяпгениальнейшейпалачихи всех времен и народов глобально грудастой и обильно прыщавой царской опричницыМоти Дедморозовой!..И послышься мне, будто эта самая преклонного возраста душегубка прошептала мне с укором: "Мудак"...

– Язы-ы-ык проглоти-и-ил?!!
– бесновался тем временем Чувак.

– Никак нет!
– перебросив растерянный взгляд с портрета на генерала, ответил я, - Не проглотил!

– А чего тогда не отвечаешь?
– поубавил пыл Мыкола Генрихович, -Я спрашиваю: жопу что ли своим больничным вытирал?!

– Никак нет!
– взволнованно переминаясь с ноги на ногу, блеснул я лаконизмом.

– А почему тогда твой больничный такой изжульканный и говенно вонючий?!
– последовала озвучка претензий.

– Так это.., - почему-то обернувшись на ехидно лыбящуюся Кассиопею, замялся я.

– Подсказать?
– медовым голоском справилась стервозина.

– Не надо!
– как обрубил я и тут же, к собственному облегчению, нашелся с ответом: - Товарищ генерал!
– начал я, уняв блудоумие, - Это он оттого такой сморщенный и говенно вонючий, потому что я его по оплошности закапывал в кашпо с декоративным дерьмопахом!

– А-а-а... Ну тогда все ясно... Молодец, что признался!
– смилостивился Чувак и, перебарываябрезгливость, зажал одной ладонью свой кукольный нос, а двумя пальцамидругой защипнул больничный за краешек и внес его в поле своего зрения...

Пока умиротворенный генерал напряженно вчитывался в вертикально свисающую из его пальцев фальшивку, яумудрилсянеоднократно обдразнить невозмутимую Кассиопею фигами и демонстрацией высовываемого на полную длину языка...

– Да-а-а.., - сбрасывая на стол морщинистую бумаженцию, вымолвил Чувак, - Внематочная беременность... Ну, да ладно... Прокатит. Сдашь декану. Пусть оприходует. Скажешь, что я дал добро.

А так-то... Надеюсь, что ты, Снегопадов, на самом деле не беременный.

– Да как мо-о-ожно-о(?!!), Мыкола Генрихович!
– недоуменно разведя руки, произнес автор сих правдивейших слов.

– А признайся, в какой подворотне купил свой больничный?
– пристально взглянув в мой единственный глаз, поинтересовался ректор.

– Невдалеке от сквера имени Чайковского, - повинно вымолвил я, - Рядом с магазином "Канцерогенные продукты" та подворотня. А в ней бомж. Он и готовит фальшивки...

– Постой-постой!
– оживился Чувак, - А не Чуваком ли АнонимомГенриховичем кличут того бомжа?!

– Не знаю, - вновь устремив взгляд на портрет душегубки Дедморозовой, признался я.

– Ну, здоровенный, мордатый, вечно поддатый, вечно ворчит.., - постимулировал мою память Мыкола Генрихович, - У него еще бородавка на левой ноздре!

– Точно!
– вспомнив примету как наяву, воскликнул я, - Была бородавка! На левой ноздре! Где-то с горошинку!

– Он!
– возликовал Чувак, - Братец мой единокровный Аноним! Мы ж с ним единоутробные двойняшки!

Еще пойдешь, Снегопадов, к нему - передавай от меня горячий привет! Скажи: мол, у Мыколы все нормально! Спроси: чего, мол, к Мыколе в гости не заходишь?..

Ишаковна, - переключив внимание на Кассиопею, обратился к ней генерал.

– Да, Мыкола Генрихович, - отозвалась на удивление мне навеличенная скотским отчеством Касса.

– Помнишь Анонима?!
– ностальгировал хозяин кабинета.

– А то как же?!
– с восторгом воскликнула коварнаякрасавица, - Позабу-у-удешь такого!..Генерал! Полный кавалер ордена "За Сообразительность"! Красавец-мужчина!

– Да-а-а.., - с грустинкой протянул Мыкола Генрихович, - Что-о(!) жизнь с людьми делает... Кто бы мог подумать, что бравый командир воздушно-десантной дивизии свяжется с педерастическими мошенниками и, наплевав на семью и обороноспособность горячо любимой Родины, будет во обогащение этих самых извращенцев стряпать в подворотне контрафактную документацию?!