Деревенщина в Пекине 3

До Тхи Чанг переводит взгляд на Ван Япин и видит, что та буквально кипит от возмущения — глаза расширены, ноздри раздуваются, губы дрожат от едва сдерживаемой ярости.

Хоу Ган, прекрасно понимая, что ситуация балансирует на грани скандала, решает действовать быстро. Он накрывает рот будущей жены ладонью и одним плавным, но настойчивым движением усаживает её обратно на диван. Для него абсолютно очевидно, что если не заставить Япин замолчать, она своим необузданным языком разрушит перспективный бизнес отца. И всё из-за одной беспочвенной истерики, которая не имеет никакого отношения к реальным бизнес-процессам. Пусть Япин и уверена, что на её век хватит миллиона, но реальность гораздо сложнее. Особенно с её патологической тягой к прожиганию средств и полным отсутствием понимания ценности денег.

Всё это время Хоу Ган пытался скрыть от самого себя тот факт, что в глубине души рад такому повороту событий. Несмотря на все проблемы в их отношениях, он продолжает любить Ван Япин — иррационально, вопреки логике и здравому смыслу. Мозг понимает, что построить с ней гармоничные отношения практически невозможно, что она никогда не станет идеальной в его понимании женой.

Хотя требований у него не так много — лишь создавать и поддерживать домашний уют, быть достойной спутницей в обществе, поддерживать его в карьере.

Его отец всегда говорил, что настоящий мужчина обязан защищать свою избранницу. Но проблема в том, что Япин слишком часто сама создает ситуации, где требуется защита — не от внешних угроз, а от последствий её собственных необдуманных действий. Если сейчас она подставляет себя, то в будущем начнет подставлять всю их семью.

Не раз Хоу Ган ловил себя на циничной мысли, что даже средней руки проститутки квартала Саньлитунь, работающие без эмоциональной вовлеченности, способны удовлетворить мужчину лучше, чем Ван Япин, которая периодически заявляет о своей любви, но на деле проявляет лишь эгоизм и инфантильность. А ведь если посчитать ежемесячные затраты на содержание возлюбленной и перенаправить эти средства в другое русло, хватило бы на регулярное общение с девушками модельной внешности, не обремененными капризами и неконтролируемыми эмоциональными вспышками.

Можно даже купить мисс Таиланд невероятной красоты, которая по контракту будет три года делать всё, что ей скажут, без ограничений в интимном плане.

Мозг прекрасно всё осознаёт, но сердцу не прикажешь.

Даже в своём молодом возрасте Хоу Ган понимает фундаментальное различие между мужским и женским счастьем в контексте обеспеченной жизни. Женщине для полноты бытия достаточно любящего мужа, здоровых детей и финансового благополучия в виде нескольких десятков миллионов на счетах, гарантирующих безбедное существование до старости внуков. Состоявшись как мать и хранительница домашнего очага, женщина чувствует выполненным своё главное предназначение.

Для мужчины всё сложнее. Помимо роли отца и кормильца, существует потребность в профессиональной самореализации, в социальном признании, в ощущении собственной значимости за пределами семейного очага. Хоу Ган не только наблюдает это на примере отца, но и чувствует в себе растущее желание оставить след в будущей сфере деятельности.

И это дело, предложенное будущим тестем, представляется идеальной возможностью для такой самореализации. Поэтому сейчас ему ничего не остается, кроме как усмирить разбушевавшуюся невесту. Если позволить ей высказаться, вьетнамка, чьи глаза метают молнии, немедленно откажется от сотрудничества.

Хоу Ган видит по её лицу, что этот человек не привык к компромиссам в вопросах бизнеса и без колебаний откажется от потенциально рискованной сделки. А без участия До Тхи Чанг крайне сомнительно, что тесть сможет реализовать задуманное.

Конечно, Ван Мин Тао, как опытный бизнесмен, наверняка имеет запасной план, но нет никакого желания испытывать судьбу и рисковать потенциально выгодным бизнесом из-за неуместной вспышки гнева невесты. Зачем полагаться на случай, если можно договориться и не испытывать терпение вьетнамки, которое, судя по её поведению, отнюдь не безгранично?

Под одобрительным взглядом будущего тестя, продолжая сдерживать невесту, Хоу Ган обращается к До Тхи Чанг:

— Прошу прощения. Мы с Ван Япин, как уже упомянул господин Ван, будущие муж и жена, — его голос звучит спокойно и рассудительно, создавая контраст с напряженной атмосферой в комнате. — Да, в настоящий момент моя невеста может позволить себе определенную эмоциональность, но поверьте, после заключения брака я гарантирую полный контроль над ситуацией и безопасность наших деловых отношений. А поженимся мы очень скоро, так что все опасения напрасны.

Хоу Ган медленно убирает руку с лица возлюбленной и, глядя прямо в её глаза, полные возмущения и гнева, добавляет:

— Теперь можешь говорить всё, что хочешь.

— Скотина! Что ты себе возомнил?! — её слова сопровождаются градом ударов ладонью по голове жениха.

До Тхи Чанг наблюдает за этой сценой с непроницаемым выражением лица, лишь в глубине глаз мелькает тень презрения. После непродолжительной паузы она произносит:

— Прекрасно понимаю, о чём идёт речь. Я давно подписана на блог Мэн Сюэ и благодаря её откровенным рассказам имею полное представление о положении китайской женщины, которая пребывает в статусе принцессы лишь до свадьбы, — её голос звучит обманчиво мягко, но каждое слово бьёт точно в цель. — А вот после начинается абьюз, рукоприкладство и все сопутствующие «прелести» брака.

Ван Япин прекращает бить жениха и застывает с выражением искреннего удивления на лице. Она не ожидала от иностранки такого глубокого понимания китайских социальных реалий.

— Получить развод в ваших судах крайне проблематично. Процесс затягивается на месяцы, сопровождается осуждением со стороны родственников, имущество делится несправедливо, а дети чаще всего остаются с отцом, вне зависимости от обстоятельств. Обращение в полицию также неэффективно. За прошлый год зарегистрированы сотни тысяч заявлений о домашнем насилии, но вынесены всего три обвинительных приговора. Я даже не стану проводить сравнение с европейской или американской правовой практикой — разница очевидна каждому, кто интересуется вопросом.

Ван Мин Тао задумчиво потирает подбородок:

— Безусловно, в нашем обществе традиционно делается упор на патриархальные ценности. Но все эти ужасы, о которых вы рассказываете… Честно говоря, мне трудно поверить, что ситуация настолько критична.

— Можете убедиться сами, — До Тхи Чанг извлекает из сумочки смартфон и в несколько движений пересылает видеоролик.

Ван Мин Тао решает сразу же изучить материал и включает видео. В комнате разносится женский голос, вещающий на английском языке, пусть и с акцентом. В течении семи минут китаянка рассказывает о реалиях семейной жизни в современном Китае. Бизнесмен ускоряет воспроизведение, останавливаясь на наиболее показательных моментах. По мере просмотра его лицо становится всё более задумчимчивым.

— Должен признать, мне сложно с вами спорить, — произносит он, выключая видео. — Всё-таки это не моё поколение, а дочери. Под влиянием глобализации, финансовой независимости и интернета молодежь сформировала совершенно иные ожидания и модели поведения. Иногда у меня создаётся впечатление, что мы говорим о совершенно другой стране, настолько изменился социальный ландшафт за одно поколение.

— Вы абсолютно правы, говоря о разнице поколений. Это ключевой фактор, — с уважением, но в то же время подчёркивая дистанцию отвечает вьетнамка. — Господин Ван, возвращаясь к нашему деловому разговору: насколько вы готовы гарантировать, что ваша дочь сможет эффективно сотрудничать со мной? Мы с ней абсолютные противоположности и у нас будут разные подходы к ведению дел. Вы согласны с этой оценкой?