Дерзкая-3. Ближний круг

– Удобства, как вы догадываетесь, на улице, в лесу, - объяснил Валера, когда мы вошли в дом.
– С западной стороны от дома есть подземный источник, совсем рядом. Бьёт довольно сильно, вода хорошая, но очень холодная. Ручей от источника протекает мимо дома. Я прямо там и моюсь, потому что удобной ёмкости для мытья всё равно в доме нет.

– Как ты готовишь еду? А воду как греешь?

– Обычно я нахожу то, что не надо готовить. А чая здесь всё равно нет, так что воду я тоже не грею, - отмахнулся Валера.
– И здесь значительно теплее, чем в скалах, поэтому топить не нужно... А свечи у меня есть. В шкафчике. Стемнеет, я зажгу, если понадобится.

Лерка слушал всё это, смотрел по сторонам и качал головой с выражением крайнего разочарования. Потом он начал медленно обходить дом, заглядывая в каждую щель, поднимая крышки сундуков и изучая их содержимое. Заглянул и в старый буфет, погремел там какой-то посудой.

– Не пугайся, мам. Я постараюсь найти, в чём согреть воду, - сказал, наконец, Лерка.
– Он может хоть снегом обтираться и камни грызть, но я что-нибудь придумаю.

– Не паникуй, Лера. Я выдержу любые условия, правда. Это всё не страшно, это пустяки.

Валера выложил на стол остатки чертячьего хлеба, покрошил их в грубой глиняной тарелке, потом взял в буфете старые эмалированные кружки для воды и позвал нас ужинать.

Под внимательным взглядом Лерки я, как робот, брала кусочки, запивала, считала секунды, глотала... Сын ободряюще улыбался мне.

– Рано утром я поброжу по окрестностям, - сказал Валера.
– Наверняка, что-нибудь найду. А пока нам надо хорошенько отдохнуть. Я сейчас всё приготовлю.

Он полез в один из сундуков, вынул оттуда целую охапку тряпок, разномастных, но аккуратно сложенных. Отобрав несколько тряпок, он отдал их Лерке.

– Я стираю это, - предупредил он на всякий случай, видя, что Лерка очень подозрительно на всё это смотрит.
– Правда, без мыла, но стираю. Так что можешь устраиваться тут, хоть на сундуке, если удобно, хоть на полу.

Остальное Валера понёс в спальню. Сбросив с кровати несвежее бельё, Валера застелил постель чем-то чистым.

– Тебе будет удобно, - сказал он мне.
– А мы с Валардом устроимся там, по соседству.

– Нет. Ты будешь спать здесь.

Валера усмехнулся:

– Я в бытовом плане стал совершеннейшим разгильдяем, и стараюсь не усложнять свою жизнь. Но я не настолько плохой хозяин, чтобы позволить тебе спать на сундуке, когда в доме есть нормальная кровать.

– Ты не понял. Ты будешь спать здесь. Со мной.

"А если ты уж совсем не понял, то думай быстрее! И не изображай шок".

Валера тяжело вздохнул.

"Я тебе сейчас повздыхаю!"

Он кивнул.

Мы ещё долго не могли улечься. Я решилась искупаться в ручье, после которого воздух показался мне почти горячим. Оделась в какие-то совсем непонятные штаны и рубаху из запасов Валерки. Потом я долго сидела на траве у самого дома, смотрела на то, как над лугом загораются странные чужие зелёные звёзды и думала о том, насколько меня хватит. Было очевидно, что это кошмарное место сведёт меня с ума очень быстро.

Когда я вернулась в дом, Лерка уже спал в углу, расстелив там свои тряпки. Валера сидел у стола и дремал.

– Пойдём, - сказала я.

Валера послушно пошёл за мной следом.

Я разделась, легла на свою половину кровати, отвернулась от Валерки и закрыла глаза.

Он долго просто сидел на постели, потом всё-таки разделся и лёг.

– Катя, а по-другому нельзя? Мне этот спектакль не осилить.

– Ты же знаешь, что нельзя. Спи давай.

– Ты всерьёз думаешь, что я смогу?

Я повернулась к нему.

– Как же я скучаю по Маю! Какой он был классный, и какой же ты... остолоп!

Валера закрыл глаза и горько усмехнулся:

– Можно сколько угодно пихать душу из одного тела в другое и думать, что ничего не меняется. А всё меняется. Тело диктует многое. Только в своём собственном теле человек может быть собой. Во всех других он только суррогат... Что ж, видимо, я по жизни остолоп, что поделаешь...

– То есть, ты хочешь сказать, что когда я столько лет была в теле Рэсты, я не была собой?

– Рэста - твой естественный аналог. А Май - просто чехол.

– Нет. Не чехол. Май был удивительный. Не смей так о нём говорить.

Мне показалось, что в глазах Валеры блеснула влага.

– Это абсурд. Ты защищаешь какое-то временное подменное тело, будто бы оно делало меня лучше. Ты рассказываешь мне, какой я был хороший, когда не был собой!

– Знать ничего не хочу. Спи уже!

Я снова отвернулась от него. Открыла визуальный канал, заглянула в соседнюю комнату. Лерка проснулся, сел, уставившись на звёзды за окном, потом внимательно осмотрелся по сторонам.

– Валера, обними меня.

– В смысле?

– В любом смысле, и быстро, ну!

Он обхватил меня рукой и навалился плечом, вжимая меня в немудрящую подушку.

Почти сразу же я почувствовала, что Лерка нас видит. Я поворочалась, пытаясь изобразить, как мне уютно, прямо сил нет. Несколько долгих секунд, и Лерка снял канал.

– Отбой, - проговорила я.

Валера не шевелился.

– Отпусти меня уже.

Он разжал руки и отвернулся.

– Спокойной ночи, - холодно сказал он.

– И тебе.

Утром меня разбудило звяканье посуды в соседней комнате. Спросонья показалось, что я дома, что это Олег где-то рядом готовит завтрак. Когда вспомнила, где я, вместо ленивого утреннего спокойствия нахлынуло отчаяние.

Валеры рядом уже не было.

"Лерка, ты где?!"

"Всё в порядке, мам. Я сейчас!"

Лера пришёл через минуту, подсел ко мне.

– Я придумал, как и в чём греть воду. Два литра тёплой воды я тебе обеспечу, - сказал он.

– Сейчас не надо, если только вечером, - я погладила его по плечу.
– Спасибо, сын.

– Мам... Нам надо возвращаться. Как можно скорее, - заявил он серьёзно.

– Что-то случилось?

– Утром мне впервые показали кино, - пояснил он.
– Надо возвращаться. Папе очень плохо без нас.

– Что с ним?

– Да пока ничего страшного. Но если он долго пробудет один...
– Лерка жалобно смотрел на меня.
– Я боюсь за него.

– Я открою тебе мембрану, Лерка. Я постараюсь сделать это побыстрее.

Он покачал головой:

– Или мы уходим вдвоём, или вдвоём останемся. Я тебя здесь не брошу.